— Это — Констанс, моя молодая супруга.

— Как поживаете, Констанс? — С самой любезной улыбкой, на которую был способен, он взял ее руку и поцеловал.

У него были холодные, как лед, губы. Холод пробрал кисть до самых костей. Она вздрогнула от ощущения холода, проникнувшего в руку.

С трудом сглотнув, Констанс натянуто улыбнулась и отступила. Потерла замерзшую руку. В голове зазвенели тревожные колокольчики, и скрутило желудок. Она почувствовала себя еще хуже, когда заметила настороженность между Алеком и Раду. Взаимоотношения между Раду и его родителями, братом и золовкой были хуже некуда. Зачем позволять ему приходить сюда, если он доставляет неприятности?

Этот вопрос не выходил у нее из головы весь оставшийся вечер. К счастью, Алек изменил расписание ее биологического ритма так, чтобы она смогла проводить с ним весь вечер, бодрствующая и готовая к любым неприятностям. Она спросила у него, зачем бабушка с дедом разрешают его дяди возвращаться в дом, если он является причиной множества разногласий.

— Они все еще любят его и надеются, что он изменится.

— А ты не думаешь, что он изменится?

— Нет.

Леденящий холод пополз по ее рукам и спине.

— Возможно, нам лучше уехать?

— Нет, Констанс, он не заставит меня бежать от собственной семьи.

Последующие дни были странными, иначе и не скажешь. Констанс постоянно натыкалась на Раду. Их общение становилось более чем странным. Одну минуту он вел себя вежливо, а в следующую обращался с ней, как будто она была его шлюхой, которой дали вольную.

Констанс становилось все страшнее, и она знала, что Алек может прознать про это. Она решила оставить при себе свои страхи. На протяжении всего своего пребывания в родовом гнезде Алека, она старалась находиться в компании матери или бабушки. Однажды ночью, Констанс захотела предпринять рискованную вылазку в сад. Одна. Она не подумала, что Раду последует за ней туда. Всем было известно, как он ненавидит цветы и любую другую живую растительность.

Она завязала ленты капота под подбородком и, придерживая тяжелый шлейф кринолина, прошла через кухню. Вся прислуга, как по команде, поклонилась ей. Это расстроило ее. Она приветливо кивнула им, и дворецкий открыл для нее дверь. Констанс спустилась по каменной лестнице и прошла в сад. Там, запрокинув голову к небу, она вдохнула свежий ночной воздух.

В саду было необычайно тепло и спокойно.

Сад был идеальным убежищем от напряженной обстановки в замке. Она приблизилась к кустарниковому лабиринту. Девушка не осмеливалась туда заходить, потому что могла заблудиться. Она остановилась перед входом в него и прикоснулась к вьющейся лозе плюща, что выбилась из ухоженной кустарниковой изгороди лабиринта. Затем, внимание Констанс привлек огромный фонтан.

Она подошла к нему и села на закругленный каменный бортик. Капельки воды усеяли ее кожу. Она обернулась и принялась рассматривать крошечные пальчики на ногах каменного Купидона.

— Прекрасная ночь, не так ли?

Вздрогнув, девушка обернулась, чтобы увидеть пытливые, сверкающие фиалковые глаза.

— Да, так и есть. Замечательная ночь.

— Не то что у вас в Новом Орлеане.

— Я скучаю по дому, но мне хочется получше узнать эту страну.

— Такие как вы, в новинку для этой дикой страны, поэтому, вам не стоит выходить на улицу одной.

— Здесь я чувствую себя в безопасности, да и Новый Орлеан не образец цивилизованности, в нем полно болот, кишащих аллигаторами.

— А здесь полно волков, которые гораздо приятнее аллигаторов, но от этого не менее опасней последних. Они являются ночными созданиями и могут причинить вам вред в любую минуту, моя дорогая.

Она настороженно следила за тем, что он скажет дальше. Казалось, что все его внимание сосредоточено на ней. И от этого ей стало не по себе.

— Мне казалось, что вы были в замке и оживленно дискутировали с вашим отцом?

— Ах, да, так оно и было. Это наш с ним ритуал. Мы встречаемся, спорим, расходимся, опять встречаемся и спорим.

— Не расстраивает ли это вас? Дискуссия о банальных вещах?

— Я бы не стал столь пренебрежительно называть всю мою жизнь банальщиной, моя дорогая.

Она откашлялась.

— Меня зовут Констанс. Пожалуйста, называйте меня по имени. — Его ласковое обращение раздражало ее.

— Мои извинения, — он коснулся ее руки, — Констанс.

— Не прикасайтесь ко мне.

— Вы испытываете ко мне неприязнь?

Она должна быть с ним правдива.

— Да, вы неприятны мне.

— Хотелось бы мне знать — почему?

Констанс посмотрела на его руку, лежащую поверх ее.

— Ваша рука, сударь. — Раду убрал руку. — Я слышала, что вы сделали Алеку.

— А вы не слышали, что он сделал мне?

С некоторой долей сомнения и любопытства она взглянула на него.

— Что-то мне так не кажется. Я влюбился единственный раз за всю мою жизнь, а он отобрал ее у меня. Я поклялся отомстить. Затем, мой вселюбящий отец решил, что будет лучше, если королевство перейдет в руки Алека. Поэтому, после смерти моего отца, королем станет Алек. Не я, а мой племянник. Он отобрал у меня королевство без малейших усилий. Спроси об этом сама у добрейшего и наимилейшего Алека.

— Начнем с того, что королевство и не было твоим.

— Прикуси язык, девчонка. Я любезен с тобой. Не заставляй меня об этом пожалеть.

— Простите меня, пожалуйста.

Он схватил ее за руку, прежде чем она успела увернуться.

— Будьте осторожней, моя дорогая. Одно из тех ночных существ может быть мною.

Девушка выдернула руку и, не оглядываясь, побежала вверх по лестнице замка. Гонимая страхом, она бросилась в отведенную для них с Алеком комнату.

Позднее тем же утром, после бурной ночи страсти, Алек и Констанс лежали в объятиях друг друга на кровати с балдахином.

— Я слышал, что несколько часов назад ты сломя голову вбежала в замок. Что случилось?

— Ничего, Алек. Мне показалось, что я услышала дикого зверя.

— В данных местах волки расположены дружелюбно, особенно те, которые обитают в Карпатах. Тебе незачем их бояться.

— Мне с трудом в это верится. Бабушка часто рассказывала мне истории о волках, утаскивающих детей в леса, после чего их никто больше не видел.

— Моя семья тесно связана со стаей, Констанс. Они являются нашими величественными союзниками. — Он посмотрел на надетую на ней белую хлопковую ночную сорочку. В ней все еще преобладала скромность. Он находил это милым.

— На что похоже это для тебя?

— Ты имеешь в виду быть вампиром?

Констанс кивнула.

Он перебирал ее волосы, ощущая их мягкость.

— Я вижу и слышу вещи, невидимые и неслышимые для смертных.

— Например?

С проказливой улыбкой, он слегка дернул прядь ее волос.

— Каменный Купидон фонтана в саду пошевелился и подмигнул мне.

— Не-ет, ты дурачишь меня.

В мгновение ока он обхватил ее за талию. Его губы оказались в дюйме от мочки ее уха.

— Он подмигнул, Констанс.

— А что же тогда ты слышишь?

Он провел пальцем по ложбинке между ее грудей.

— Я слышу твое сердцебиение. Я слышу, как по твоим венам бежит кровь. Я слышу, что говорит о тебе прислуга.

Она прочистила горло.

— И что же они говорят?

— Они считают тебя экзотичной и застенчивой. — Посмотрев на нее с дьявольским блеском в глазах, и начал расшнуровывать вырез ее ночной сорочки.

Она вздернула бровь.

— Ну, полагаю, что это комплимент.

— Так и есть. Почему ты спрашиваешь, что значит быть вампиром? — Он смотрел, как она покусывает свою соблазнительную нижнюю губу. Кровь опять устремилась к его члену. Он любил ее нижнюю губку, ее так и хотелось укусить.

— Думаю, что мне хотелось бы стать одной из вас.

— Констанс, что ты говоришь?

— Сделай меня вампиром.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Ты уверена?

— Да.

— Возможно, мы наконец-таки сможем разрушить проклятие.