— А, ну да. Она тебе нравилась, пока не начала подкарауливать тебя в лифте…

— … и навязывать мне всех знакомых мужиков, когда мы с Дэвидом разбежались, — закончила Мина. — Еще она без конца гонит, что проследила родословную своего мужа вплоть до румынской королевской семьи. У нее вышло, что он граф, а она, значит…

— …графиня. — В трубке гудели фены — Лейша работала стилистом в модном салоне в Сохо. — Это ведь она, когда вы с Дэвидом покупали квартиру, голосовала в комитете жильцов против, потому что вы не женаты официально? А когда выяснилось, что ты пишешь для «Ненасытных», передумала, потому что фанатеет по Виктории Уортингтон-Стоун.

— Она. — Мина надкусила мини-«Баттерфингер», взятый из секретного ящика. — И брата моего ненавидит, хотя и делает вид, что нет.

— За что это? — искренне удивилась Лейша.

— Думает, что он халявщик, живет за мой счет. Вопрос в том, как мне отвертеться от ее вечеринки.

— Слушай, а почему бы тебе не пойти? В твоем светском графике, насколько я знаю, найдется пара просветов.

— Некогда мне общаться с румынскими князьями. У меня на руках Виктория Уортингтон-Стоун и ее ранимая, но упертая дочка Табита. — Мина откусила еще шоколадки. Суть в том, чтобы растянуть батончик надолго, а это трудно: очень уж они маленькие.

— Да, правильно. Это я глупость сказала. А что там светит Виктории с ее дочкой?

— Угадай с одного раза, — вздохнула Мина. — Директиву спустили сверху. Высечено на камне «Консамер дайнэмикс инкорпорейтед».

— Ух ты! Поделись!

— «Похоть» бьет нас по рейтингу, ну и…

— Грегори Бейн, — засмеялась Лейша. — Все парни хотят прическу, как у него. Думают, это новый стиль, хотя там все дело в бритве и муссе. Прямо с ума посходили.

— Давай поподробней. — Мина крутанулась на стуле, отвернувшись от монитора к окну, к долине серых небоскребов, украшавших Пятьдесят первую улицу между Мэдисон и Пятой авеню. Где-то там Елена сейчас выясняет, что ее американская мечта оказалась не совсем такой, как ей думалось. Интересно, скоро ли она позвонит и позвонит ли вообще. — Я лично не ухватываю. Он похож на волосатую зубочистку.

Смех Лейши веселил Мину и напоминал о былых временах, когда они обе еще не увязли в ипотечных кредитах, однако она сочла своим долгом сказать:

— Не смешно. Ты же знаешь, как я отношусь к вампирам.

— Да, — заскучала Лейша. — Сейчас процитирую… «в культе женоненавистничества царствует дом вампиров».

— Они выбирают себе в жертву красивых девушек, а женщинам это почему-то кажется сексуальным.

— Мне вот не кажется. Я хочу, чтобы меня убило чудовище Франкенштейна — люблю больших идиотов. Смотри только мужу не говори.

— Они все время признаются, что охотно бы нас прикончили, но благородно воздерживаются. Не понимаю, почему это находят таким привлекательным. Как можно возбуждаться из-за того, что парень хочет тебя убить?

— Хочет, но не убивает, — значит, ты особенная, не такая, как все, — дала разъяснение Лейша. — И потом они все богатые. Я бы не отказалась от богатого мужика, который хочет меня съесть, но благородно воздерживается. Адам мне даже со стиркой не помогает, хоть и сидит без работы.

— Вампиры не существуют в реальности! — заорала в телефон Мина.

— С чего ты так завелась-то? Если существуют пророки, предсказывающие, кто как умрет, почему вампиры не могут?

Мина перевела дух.

— Я еще не говорила, что ведущим сценаристом Шошону поставили? Добивай уж.

— О господи, — раскаялась Лейша. — Извини, Мин. Что собираешься делать?

— А что я могу? Только ждать. Рано или поздно она напортачит. Надеюсь, к этому моменту мы с сериалом еще будем на месте, и я спасу положение.

— Понятно. Комплекс героя.

— Чего? — свела брови Мина.

— Вампиры — женоненавистники, а у тебя комплекс героя. Всегда был. Ясно, что тебе хочется спасти шоу, а заодно и весь мир.

— Ладно, хватит обо мне. Как поживает Адам?

— Три дня с дивана не слезает.

Мина кивнула, забыв, что Лейша ее не видит.

— На первом месяце безработицы это нормально.

— Лежит и смотрит Си-эн-эн, прямо как зомби. Совсем свихнулся на этом серийном убийце.

— На каком убийце? — спросила Мина и вспомнила, что говорила Шошона. — А, это ты про девушек в парках?

— Ну да. Я спрашиваю, взял ли он почту из ящика, а он кидается.

— Джон был такой же, когда потерял работу и переехал ко мне, — вздохнула Мина. — Сейчас он хотя бы стирает, да и то потому, что машина у нас в квартире, не где-нибудь, и надоедает прыгать через кучи белья.

— Я его спрашиваю, когда он займется детской. Это скорее ниша, чем комната, но все равно: надо там дверь навесить, гипсокартон поставить, покрасить… А он знаешь что говорит? Рано еще, времени вагон. Томас родится через два месяца! Не знаю, как мы управимся, просто не знаю.

— Управитесь, — заверила Мина. — Как-нибудь да прорвемся.

Сама она в это не верила. Джон, системный аналитик, давно уже уволенный из инвестиционной компании, был не ближе к новой работе, чем в день своего увольнения. Как и Адам. В колледже эти двое были соседями по комнате — Джон и познакомил Адама с Лейшей. На немногие вакансии по их специальности претендовали сотни, если не тысячи, столь же квалифицированных работников.

— Это можно считать предсказанием?

— Можно, — твердо сказала Мина.

— Ладно, запомню. Удачи тебе с князем. Я бы надела черное — это всегда к месту, даже при встрече с особой королевских кровей.

Мина, закусив губу, повесила трубку — она терпеть не могла врать Лейше.

Прорвемся, как же.

Лейша утверждает, что родит через два месяца. Может, ей врач так сказал, да только он ошибается. Каждый раз, когда Лейша говорила, что Томас появится через два месяца, у Мины сжималось сердце.

Она точно знала, что ребенок родится через месяц, если не раньше.

Да еще и Томас! Странноватый у них получится Томас Вейнберг, учитывая, что это девочка.

Но как сказать будущей матери, что ее доктор неправ? Особенно если твои слова основаны на предчувствии, и все твои прежние предсказания относились к смерти, а не к рождению?

Ответ: никак. Ты попросту молчишь в тряпочку.

С монитора на Мину все также смотрело письмо Мэри Лу. Иногда ей трудно было поверить, что есть люди, которым на жизнь зарабатывать не приходится. В родне у них князья. Всех забот — планировать изысканные приемы и ходить по магазинам с кредитной карточкой мужа.

В то время как девушек вроде Елены похищают подонки вроде Джеральда, и полиция ничего с этим не может поделать…

Но они есть, эти люди. Они живут в ее доме, фактически в соседней квартире.

Мина решительно нажала Delete, открыла новый документ и взялась за работу.

Глава девятая

23.00 по Гринвичу, 13 апреля, вторник.

Где-то над Атлантикой.

Лучан Антонеску не любил пассажирские лайнеры по собственным, не сходным с общечеловеческими, причинам. Проблем с самоконтролем, не считая вспышек ярости, у него не было, и погибнуть в катастрофе он, конечно же, не боялся.

Но что за манера у этих авиалиний — запихивать пассажиров в железные коробки, называемые теперь самолетами, и часами держать в тесноте, без движения и свежего воздуха!

Он старался летать только на собственных воздушных машинах. Его «лирджету», к сожалению, недоставало мощности для перелета через Атлантику, поэтому все приглашения на заокеанские конференции и презентации книг Лучан вежливо отклонял. Он вообще избегал всякого рода рекламы.

На этот раз он, однако, летел. Первым классом. Здесь располагались как в отдельных купе, и тех, кто сидел спереди, сзади и сбоку, он просто не видел.

Очень симпатичная стюардесса — теперь их называют бортпроводницами, напомнил себе Лучан — предложила ему меню с обширным выбором блюд и вин, в том числе вполне приличных итальянских бароло.

Позже, когда пилот выключил свет, стюардесса спросила, не постелить ли ему постель. Он дал согласие больше из любопытства — что за постель? Оказалось, его кресло, стоит лишь нажать кнопку, автоматически раскладывается в кровать, довольно удобную (не для тех, правда, у кого рост под метр девяносто).