Сама шаманка ничуть не изменилась — такая же древняя, страшенная и неприветливая. Кивнула только Слейфу-годи, на прочих удосужилась лишь мельком взглянуть. Молча продолжила заниматься своими делами — возле избушки был разбит крошечный огородик, старуха выпалывала сорняки деревянной тяпкой.

— Добро пожаловать гости дорогие, — проворчал Иван. — Сходите в баньку попарьтесь, да откушайте чем бог послал… И что теперь? Алёна Дмитриевна, Лоухи отлично понимает древнескандинавский, скажите ей, что Слейф-годи пришел просить совета. Надо завести разговор.

— Захочет — сама заведет. Я понятия не имею, как надо разговаривать с жрицей!

— Нам до вечера торчать здесь, пока Лоухи не снизойдет до общения с презренными смертными?

Заслышав свое имя Баба-Яга выпрямилась, отбросила тяпку, медленно подошла к Ивану. Состроила преотвратную гримасу — непонятно, была то улыбка или выражение недовольства.

— Белый Тур, — голос Лоухи был очень молодым, никакого шамканья. — Не верящий ни в каких богов, а только в себя… Я знала, что ты тоже придешь. Это хорошо. Рысь долго не пускала тебя, но ты нашел дорогу. Упрямый… Незачем ждать. Идем.

Славик относительно неплохо разбирался в скандинавском язычестве и успел побывать на капище даниров неподалеку от Ладоги. У заморских гостей всё относительно просто: вот одноглазый Один, вот Фрейя, а это — Аса-Тор. Обычный «божий круг», каких тысячи на пространстве между Гибернией и Гардарики. У славян примерно то же самое, с небольшими отличиями: пантеоны близки, немало общего и в мифологии.

С финнами обстояло иначе.

Никаких идолов, каменных или деревянных. В центре открывшейся поляны — фантастический по своим очертаниям древний дуб. Не слишком высокий, но корявый ствол невиданного диаметра производит шокирующее впечатление: на уровне груди человека охват около четырех метров, а выше, где из ствола выпрастываются могучие ветви-щупальца будет и все десять, возможно больше. Напоминает многопалую ладонь подземного великана, пытающегося выбраться из недр на поверхность земли.

— Сказка, — ахнул Иван. — Дубу полторы или даже две тысячи лет. Теперь понятно откуда взялись энты из «Властелина колец», именно так я их себе и представлял… Грандиозно.

Украшалось священное древо не менее внушительно. На выступах коры закреплены белые скалящиеся черепа — в большинстве звериные, особенно много рысьих, есть и несколько человеческих. Простенькие колокольчики на кожаных шнурках, выцветшие тканые ленточки, множество амулетов: вероятно, подношения от многих поколений семьи Укко. Под дубом — окруженное валунами ритуальное кострище, вытянутое, обводами напоминающее лодку.

— Смотрите, — заворожено сказала Алёна, — Вон там, слева. Кажется, это оно…

— Что — оно? — не понял Славик, однако взглянув в указанном направлении тотчас осекся.

Шесть колышков, вбитых в две линии, по три. Между деревяшками бродит нечто — безглазое существо покрытое реденькой белесой щетинкой. Двигался зверек необычно, подобно заводной игрушке: наискосок от одной деревяшки к другой, по прямой линии. Резкий поворот, изменение направления, достигнув колышка напротив тварь повторяет зигзаг. Не останавливаясь и не меняя алгоритма, слева направо, справа налево, еще раз, потом обратно. Движения чисто механические, поначалу и не подумаешь, что это живое существо.

По виду оно напоминало нелепый плод соития куницы, ящерицы и сосиски, зачем-то выкрашенный в нежно-лиловый цвет, какой поэты Серебряного века называли «причудливым», а ныне именуют «гламурным». Длиной в предплечье взрослого человека, коротенький хвостик в виде конуса, крохотные толстые лапки, шишкообразная голова без признаков ушей и глазниц, только на оконечье розовый носик с двумя темными точками. В сочетании с походкой робота — сущий уродец, навевающий мысли о каких-нибудь покемонах и прочих непостижимых европейскому разуму порождениях азиатской анимешно-комиксной мысли. Особого безобразия добавляла щетина, из-за чего тварь смахивала на больного неприличной болезнью детеныша дикобраза.

Вдоволь налюбоваться на добычу охотников еми ведьма не позволила — ухватила Славика за руку, змеино шикнула на остальных (стойте где стоите!) и повлекла аргуса к священному дереву.

— Боги хотят, чтобы ты увидел невидимое, — бормотала Лоухи. — Ты близок к богам, можешь касаться того, что не имеет плоти… Пей!

Ведьма сунула в ладонь Славика деревянную плошку с резко пахнущей травами густой жидкостью — кисель киселем.

«Только этого не хватало, — обреченно подумал Славик. — Что она туда намешала? Спорынью с белладонной? А если аллергия? Аптечка не поможет».

— Пей, — непререкаемо сказала Баба-Яга. — Не бойся. Страх губит.

— Что она с ним сделала? — шептала Алена на ухо Ивану. — Два часа уже не шевелится, я опасаюсь…

— Искусственная кома? — предположил Ваня. — Не дергайтесь. Сами подумайте, зачем Лоухи убивать наследника Тихой Ивы или как либо ему вредить? Проснется рано или поздно.

— Лучше бы пораньше, скоро начнет темнеть, а ночевать здесь я категорически не желаю. Очень странное место. И опасное.

Иван кивнул, соглашаясь. Пускай у человека XXI века чувства притуплены или вовсе атрофированы, но истечение некоей энергии на старом капище ощущалось физически, неизвестная сила окружала людей, заставляя подниматься волоски на предплечьях и различать на самом излете слуха тихий-тихий гул, напоминающий отдаленный прибой. Впрочем, это могло быть нервной реакцией на необычную обстановку.

Славик, употребив ведьмино снадобье, уснул между кострищем и корнями дуба, прямиком на земле. Свернулся калачиком и сопит себе в две дырки, положив кулак под голову. Ни единого движения, но дыхание слышно, значит живой.

Лоухи запалила пучок сухих растений, окурила аргуса вонючим дымом и с тем сочла свой долг исполненным — Ивану с Алёной приказала никуда не уходить, а сама вернулась к своим занятиям на огороде. Ожидавшихся ритуальных завываний и плясок с бубном не последовало, более в таинстве общения Славика с незримыми Баба-Яга участия не принимала.

Объявилась ручная рысь, походила вокруг, остановилась возле не прекращавшей бессмысленные движения лиловой зверюшки, фыркнула. Ловко забралась на дерево, прогулялась по широченной ветке, спрыгнула вниз. Улеглась рядом со Славиком, спина к спине, и тоже вроде бы задремала.

— Мне кажется, или тотем его охраняет? — тихо сказал Иван. — Чудны дела твои, Господи. В голове не укладывается, сколько знаний потеряла наша цивилизация всего за десять веков…

Сорок минут, час, полтора, два. Никаких изменений. Лоухи о гостях будто позабыла. Пятнистая кошка дважды перевернулась с боку набок, в итоге обняв плечи Славика могучими передними лапами — вдруг зацепит когтищами за шею? Нет, зверь очень осторожен.

— Сейчас он вернется, — Алёна вздрогнула, услышав голос старухи, неслышно подошедшей сзади. Как она ухитряется перемещаться бесшумно, с учетом множества железных и серебряных амулетов и оберегов украшающих запястья и грудь? — Ивар-серкр, пойди к моему дому, возьми бадью и набери воды в ручье. Слейф-годи провел за Гранью много времени, его будет мучить жажда…

— Много? — переспросила Алёна. — Сколько?

— Дни, — отрезала Лоухи и отвернулась.

Вот даже как. Дни. В мире незримом время течет иначе?

Ты о чем вообще, дурочка? Какой «незримый мир»? Славик просто спит под воздействием галлюциногенов или природных седативных!

Иван притащил берестяное ведерко с холоднющей родниковой водой, поставил, вопросительно посмотрел на Лоухи.

— Уходите, — сказала ведьма. — До завтра Слейф останется на капище. Скажите Укко, чтобы после рассвета ждал с лодками у большой воды, он знает где. Вас отвезут домой.

— Но… — заикнулась Алёна и едва не проглотила язык наткнувшись на взгляд Лоухи. Возражать этой женщине невозможно, за двойным дном ее выцветших глаз угадывается сила, непостижимая для обычного человека. Сила, тварной Вселенной не принадлежащая.