- Прости. - Выдохнул он наконец.

   - За что? - Равнодушно ответила она, по прежнему глядя в сторону. Развернулась и, подойдя к берегу присела на корточки, прикоснувшись перчаткой к поверхности. несколько мальков метнулись в стороны.

   - За то, что я не был тебе отцом. - Тихо ответил Гаав. - За то, что меня не было рядом когда ты болела, за то, что забывал о твоих днях рождения и не был на твоем первом сентябре. За то, что когда ты пыталась со мной поговорить - уходил и за то, что когда ты пыталась привлечь мое внимание теми глупыми поступками - я ничего не понял. Прости меня, Лена.

   - Той девушки больше нет, Дракон Хаоса. - С грустью произнесла волшебница. - Как нет и ее отца, матери и младшей сестры. Мы - не они. Я - не она. Я - Лина Инверс, Великая волшебница четырнадцати лет отроду, дочь Демона-Лорда и Аватары Мертвого Светлого Бога, умудрившаяся остаться при этом частично человеком. Помни об этом, когда говоришь. Отец.

   - Я понимаю это, дочка. Но я прошу прощения не столько у той, кем ты стала, сколько у той, кем ты была.

   - Допустим, я скажу, что прощаю тебя. Тебе будет легче?

   Демон замер, задумавшись, а потом покачал головой и грустно сказал:

   - ...Нет. Мне не будет легче, ведь я не могу изменить прошлое, не смогу не сделать уже совершенные ошибки. Я только могу надеяться на то, что ты позволишь мне попробовать исправить уже совершенное, дашь возможность действительно стать отцом тебе.

   Лина молчала водя пальцем по испаряющейся от прикосновения воде. Ее отец стоял сзади и с болью смотрел на нее.

   - Знаешь, отец, я всегда гордилась тобой. Настоящим боевым офицером, кавалером орденов и медалей. Я уважала тебя. Я помню как на тебя смотрели ребята из твоей группы. С восхищением, любовью и уважением. Ты стал для них вторым отцом. А у меня не было даже одного. Ты прав, тебя никогда не было рядом ни со мной, ни с мамой, ни с Амелией. Из-за тебя мама всегда ссорилась с бабушкой. Я подслушала кое-что. Скажи, это правда что ты не пришел, когда нас с мамой выписывали из роддома?

   - Да... - Глухо ответил демон.

   - Значит правда. - Кивнула девушка. - Хорошо хоть вторую дочь не забыл.

   - Лена... Лина... Прости меня, пожалуйста. Я... Я... Мне нет прощения... Я дурак... Променял семью на работу. Там я стал лучшим, но потерял тебя и почти - твою мать и сестру. Когда четыре года назад ты попала в больницу с... Из-за моего равнодушия, я тогда обидел тебя. Я был оскорблен твоим поведением, пока не задумался о его причинах. Когда же разобрался... Это было страшно. Я понял, что во всем что происходило дома был виноват сам. Сам разрушил семью. В тот день я не смог придти домой, не смог посмотреть вам в глаза. Это было трудно, но эта была моя ошибка и кроме меня ее никому было не исправить. И когда я пришел домой - то пришел другим человеком. Я решил спасти нашу семью, восстановить отношения. И я был счастлив, что мне это почти удалось.

   - Я помню тот день. - Мягко улыбнулась рыжая. - Ты пришел без опоздания, предварительно позвонив. Мама была удивлена. И принес тот набор марок для коллекции Амелии. А после ужина не лег как обычно спать, но даже немного поговорил. А когда мы легли спать, ты долго говорил с мамой и плакал, прося прощения.

   - Ты слышала?

   - Да. Мне тогда еще было плохо и трудно засыпалось. А обезболивающее было в аптечке. Поэтому я оказалась свидетельницей вашего разговора. Стояла за закрытой дверью на кухню и слушала.

   - Дочка... - Он подошел и положил ладонь ей на плечо.

   - Не надо, отец. Не надо. Ты ведь знаешь, что я была мертва почти минуту? Моя глупость, моя боль... Они привели меня... туда... Я хотела чтобы ты заметил меня, заметил нас, вспомнил. Но я помню твои слова, что ты сказал мне тогда, в палате. И они стоят между нами, отец. Тогда, ночью, когда я услышала ваш разговор с мамой, услышала как ты плачешь, я сказала себе, поклялась что не буду тебе мешать, наоборот, помогу. Я очень хотела простить, но не смогла. Я играла роль любящей дочери из благополучной семьи, хорошо училась, смеялась, радовалась за вас с мамой, была счастлива когда Амелия оттаяла... Но я, тогда, летом, я умерла.

   - Лина, не надо, прошу тебя...

   - Почему нет? Ты ведь хотел откровенного разговора, отец.

   - Да, хотел. Знаешь, ты неплохо играла, но мы с мамой все видели и понимали. Нам было больно. Но ни я, ни она не знали как подойти к тебе. Как начать разговор. У Маши тогда стало плохо с сердцем.

   - Я не знала.

   - Мы скрыли это. Мы стали жить ради Амелии и надежды на то, что когда-нибудь ты очнешься.

   - Не скажу, что вы не были неправы. Но это неблагодарный труд предсказывать будущее, которого не будет.

   - Мне жаль, что все так произошло.

   - А мне нет. Знаешь, отец, я даже счастлива. Счастлива, что оказалась здесь. Здесь, где я могу снова чувствовать. Жить в мире, где я могу сделать что-то сама, а не быть просто твоей дочерью. Почувствовать свободу.

   - Свободу от чего?

   - От всего. Быть снова подростком, который не сотворил ничего из того, что натворила я. Начать все заново. Почти с чистого листа. Скажи мне, отец - разве это не прекрасно?

   Гаав до хруста сжал зубы, но ему нечего было сказать. Лина встала и обернулась. Посмотрела на него и, протянув руку, вытерла скатившуюся по щеке слезу.

   - Я ни разу не видела как ты плачешь, отец. - Тихо сказала она. - Завидую. Я похоже разучилась.

   Он протянул руки, обнял и притянул к себе.

   - Не знаю, сможешь ли ты простить меня когда-нибудь, Лина, ведь я так виноват перед тобой. - Глухо произнес мужчина. - Но знай, я люблю тебя и горжусь тобой. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь или совет - ты знаешь, что достаточно только позвать. Только позвать, дочка.

   Он отпустил ее. Девушка отвернулась к пруду, а потом повернулась и сказала.

   - Я пойду в лагерь. Сама.

   - Хорошо.

   - Тебе рассказали об Иллирене?

   - Да. Я его не трогал. Если пожелаешь - разберешься сама. Нет - скажи.

   - Сама. Как обстановка в лагере?

   - Ты все делала правильно, только надо было немного жестче, чтобы не дать им раздумывать. Пришлось слегка перегнуть чтобы раздавить всякий мусор в зародыше. А так, все правильно делала, я горжусь тобой.

   - Спасибо. - Она повернулась и направилась к лесу. Сделала пару шагов и остановилась. Сморгнула почему-то размытую картинку в глазах и сказала.

   - Отец?..

   - Да?

   - Прости меня. За все.

   Он оказался рядом в мгновении ока. Обхватил за плечи.

   - Лена, тебе не в чем передо мной извиняться. Ты не в чем не виновата. Ни в чем. Это только моя вина и я надеюсь, что ты когда-нибудь простишь меня. Я могу только молить об этом небеса.

   - Не стоит. - Она развернулась и впервые за весь разговор поймала его взгляд влажно блестящими глазами. - Я прощаю тебя, отец.

   - Дочка... - Прошептал плачущий мужчина прижимая ее к себе. - Прости меня, милая, прости.

   - Прощаю, папа...

   Странная семерка заняла один из залов и под заказанный обед принялась что-то обсуждать. Все амулеты, которые должны были защищать помещение от прослушивания сдохли когда посетители вошли в зал. Но возникшее защитное поле было намного сильнее. Официанты, прислуживающие за столом впоследствии впали в кому, а когда очнулись - ничего не помнили. Покончив с трапезой и беседой, неизвестные покинули гостиницу, оставив после себя панику и ужас.

   Как оказалось в последствии, никто, ни покинувшие гостиницу, ни остававшиеся там в это время никогда не смогли ни рассказать, ни каким-либо другим способом сообщить о событиях того дня...

   Караван выполз на луг посреди леса. Родерик увидел разномастные палатки, стоящие ровными рядами и людей, лихорадочно мечущихся между ними. Большую повозку с поднятыми металлическими щитами и повернувшимся на них тяжелым арбалетом незнакомой модели. Появление незнакомого обоза хотя и привлекло внимание, но суету не прекратило. Только трое вышли из лагеря и направились к ним. Впрочем, они остановились едва отдалившись.