На губах Виктории мелькнула тень улыбки.

— К примеру, я знаю, как плохо тебе дается шотландский акцент.

Я широко улыбнулся.

— Шотландский акцент мне как раз удался.

— Ты говорил, как ирландец с дефектами речи.

— Я не мо-огу в это-о по-оверить.

Я улыбнулся еще шире. Поймал ее взгляд, надеясь, что наши отношения вернутся в прежнее русло.

— Уходи. Проваливай. Пока я снова на тебя не разозлилась.

— Я заглажу свою вину, Вик.

— Будем на это надеяться.

ГЛАВА 15

Таксист покачал головой и с сомнением посмотрел на меня, когда я назвал ему адрес Бруно Шеврье, выписанный из телефонного справочника. По прибытии на место я понял, почему. Мы заехали в северо-восточную часть города, к многоквартирным домам в самом сердце знаменитого парижского пригорода Клиши-су-Буа — гетто в полном смысле этого слова, нарыву, который оставили созревать.

Водитель остановился на обочине у западной границы трущоб и дальше везти меня отказался. Он махнул рукой в направлении, куда мне следовало идти, взял деньги и уехал в полной уверенности, что только полный кретин способен отправиться ночью в эту клоаку.

И, пожалуй, следовало с ним согласиться. Стоя на асфальте и глядя на обветшалые здания, я подумал, что не почувствовал бы себя здесь в безопасности даже при ярком солнце, не то что в час ночи. Пахло выхлопными газами и жженой резиной, ноги вязли в грязи. Я оглянулся по сторонам и подумал, не дать ли мне задний ход. Составители телефонного справочника могли и ошибиться. Возможно, по этому адресу жил совсем другой Бруно Шеврье, а если речь все-таки шла о нужном мне Бруно, то он вполне мог переехать с тех пор, как справочник вышел из печати. Глядя на высящиеся передо мной здания, я сообразил, что у большинства тамошних обитателей телефона нет вовсе. Следовало поискать телефон-автомат, набрать номер и послушать голос. Но разве в этом пригороде имелся хоть один работающий телефон-автомат?

С неохотой я отказался от идеи звонка, перелез через ограждающий барьер, спустился по крутой, заросшей травой насыпи. Из редких уличных фонарей горело меньше половины, так что я едва различал, что у меня под ногами. Я собрался было воспользоваться карманным фонариком, но тут же отказался от этой мысли. Луч сразу выдал бы во мне чужака, а мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание.

Мне потребовался почти час, чтобы найти нужный дом. Наверное, не стоило этому удивляться. Улицы в Клиши напоминали черные лабиринты, указатели встречались редко. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как медленно переходить от дома к дому. Я шел, сунув руки в карманы, сгорбившись, не поднимая глаз на группы подростков и стараясь не подпрыгивать от ужаса при звуках приближающихся шагов или треске мопеда.

Зато в дом я попал без хлопот. Не было даже двери, которая могла остановить меня. Дверная коробка и петли остались на месте, а саму дверь сорвали, покорежили и швырнули на землю. В вестибюле под ногами скрипели осколки стекла. Лифт я нашел, провонявшая мочой кабина стояла на первом этаже, но на месте пульта управления торчали провода с оголенными концами. Бруно Шеврье жил в квартире 71, и, начав подниматься по лестнице, я с ужасом понял, что речь, скорее всего, идет о седьмом этаже. Мне совсем не нравилось пребывание на лестнице. Вот уж где в первую очередь меня могла поджидать опасность.

Однако до седьмого этажа я добрался без помех, открыл дверь с панелью из армированного стекла, прошел в коридор. Там царила темнота. Я нащупал на стене выключатель, нажал, но ничего не изменилось. Пришлось зажечь фонарик. Передо мной заплясал тонкий луч. Коридор уходил далеко вперед, растворяясь в темноте. Я чувствовал себя приманкой, насаженной на рыболовный крючок.

В пределах моей видимости коридор был пуст. На второй двери висела табличка «72», на третьей — «73». Я вернулся назад, обнаружил, что с первой двери табличка отвалилась, оставив прямоугольный след, и вполне резонно предположил, что нашел нужную квартиру.

На двери имелись комбинированный замок с собачкой, на которую дверь закрывалась автоматически, и засов, открывающийся поворотом запорного цилиндра. Проведя лучом фонарика по зазору между дверью и коробкой, я увидел, что засов задвинут. Меня это не сильно смутило. При более пристальном рассмотрении выяснились, что замок поставили недавно и слесарь отнесся к делу спустя рукава. Я даже подумал, что смогу обойтись без отмычек: чтобы вытащить запорный цилиндр, могло хватить и отвертки.

Прежде чем заняться замком, я достал из заднего кармана брюк перчатки и осторожно надел, поморщившись, когда латекс заскользил по распухшим суставам. По правде говоря, впервые за воровскую карьеру я хотел, чтобы в квартире, куда я собирался заявиться незваным гостем, кто-то был. Во всяком случае, мне казалось, что хочу, — при условии, что это та самая квартира, где находится нужный мне человек.

С этими мыслями я прижался ухом к двери в надежде уловить какие-либо движения. Но это не принесло ничего путного. Я даже подумал, что впредь от прослушки нужно отказываться, как от фокуса, который более не впечатляет зрителей. Но я всегда верил в планомерный подход — вот и боялся что-либо менять в заведенном порядке. Как знать, а вдруг за дверью, к которой я не приложусь ухом, меня ждет хозяин с дробовиком в руках?

Покачав головой, я достал из кармана очешник, открыл, выбрал самую большую из своих микроотверток — с увеличенными рукояткой и лезвием, идеальную для того, чтобы вывернуть небрежно установленный запорный цилиндр из гнезда.

Я вставил лезвие отвертки за выступающий ободок цилиндра, обеими руками начал ее поворачивать и уже через пару мгновений почувствовал, что запорный цилиндр начинает вылезать. Подставил левую руку под замок, чтобы поймать цилиндр на ладонь, и продолжил вращать отвертку одной правой. Запорный цилиндр выскочил из гнезда быстрее, чем я ожидал, отскочил от ладони и запрыгал по плиткам пола.

Я замер. Грохотало в сто раз сильнее, чем мне хотелось. Я отступил от двери, посмотрел направо, налево. Но ничто не нарушало ни темноту, ни вновь воцарившуюся тишину. Сердце колотилось, как бешеное, по сосудам растекался адреналин. Я прильнул глазом к дыре. В квартире ничего не светилось.

Я выждал еще несколько секунд, вернул отвертку в очешник, достал маленькие щипцы, ухватился за стержень засова и рывком выдернул его из паза в дверной коробке. Дверь качнулась, потом открылась внутрь. Я убрал щипцы и очешник, вытер рукавом пиджака пот со лба, достал из кармана фонарик и, наконец, переступил порог.

Вдруг я услышал музыку. Она доносилась из глубины квартиры — ритмичный бой барабанов. Я не большой поклонник подобной музыки, но в тот момент она восхитила меня. Музыка означала, что обитатели квартиры не слышали, как запорный цилиндр прыгал по плиткам пола, и не слышат шума моих шагов.

В квартире стоял какой-то специфический запах. Но я не мог определить, откуда он идет, и решил, что, возможно, от ковра, который прилипал к подошвам и показался мне заплесневелым, когда я направил луч вниз, чтобы определить, нет ли здесь низких столиков или каких-то предметов, о которые можно споткнуться. Увидел я только просиженный диван-кровать и портативный телевизор на картонной коробке. На полу стояли баскетбольные кроссовки, а на диване валялась джинсовая куртка.

От гостиной отходил коридор, из глубины которого и доносилась музыка. Я изготовился к решающей схватке. В кровь выплеснулась новая порция адреналина. Сжимая фонарь левой рукой, я наклонил голову, скрипнул зубами. Я не большой любитель драк, но с учетом всего того, что случилось со мной за последнее время, просто рвался в бой.

И тут музыку перекрыл сдавленный крик — вроде бы кричала женщина. Через мгновение крик повторился — полный ужаса, такой же сдавленный, словно женщина не могла полностью открыть рот. Господи, ее душили!

К моему стыду, первым делом я посмотрел на входную дверь. Распахнутую настежь. Предлагающую незамедлительно покинуть квартиру. Еще один крик. В нем слышалось отчаяние. Я решил, что должен действовать. Остановить убийцу, спасти жизнь. Может, даже обелить себя.