Максим поднес трубку к уху и невозмутимо сообщил:

— Слушаю вас.

— С кем имею честь? — сухо спросил полковник.

— Думаю, вы знаете.

— Можешь говорить открыто, здесь защита есть, — шепнул ему на ухо Стас, Максим кивнул.

— Ладно, — проскрипела трубка, — вы беретесь доставить людей и груз через границу?

— Вам сообщили наши условия.

— Как вы должны получить подтверждение?

— Мне позвонят.

— Начинайте движение, подтверждение будет, но времени это займет чуть больше часа, сами понимаете, сумма не маленькая.

— Два часа — и я разворачиваюсь обратно.

— Черт с вами, два часа, — подтвердил полковник и отключился.

— Работаем? — обрадованно спросил Стас.

— Работаем, — подтвердил Максим и затоптал в снегу окурок.

К шуму двух движков добавился третий. Максим и поляк пошли к остальным, навстречу к ним прибежал Виктор.

— Мужики, ну вы что? Каждая минута дорога, пора сваливать.

— Иди, скажи всем, чтобы снова разбили лагерь.

— Не понял?!

— Планы изменились, мы остаемся.

— Да здесь с минуты на минуту будут все от участкового сержанта в Чупе до министра обороны, еще и директора ФСБ с собой прихватят для комплекта.

— Никого здесь не будет, — Максим посмотрел на небо, — погода снова ухудшается, время у нас еще есть!

— Как скажете, гражданин начальничек, — пожал плечами Виктор.

— В чем дело? Ты же обещал, что мы выступаем немедленно? — возмутился Стас.

— И как ты себе это представляешь? — бывший комитетский впился взглядом в лицо собеседника, — перевезти их всех мы не сможем, не хватит посадочных мест. Даже если мы выбросим продовольствие и весь груз, горючее все же придется взять с собой. Рассуждаем дальше: мы с ними через границу, я так понимаю, не попремся? Тебе раскрываться нет резону, и нам там медом не намазано. Финская кутузка, конечно, лучше российской, но это все-таки кутузка. Следующий вопрос: из экипажа мы должны взять только двоих, пятерых бросить здесь. И ты думаешь, остальные не покажут пальцем, в какую сторону мы отсюда поедем, когда сюда доберутся вояки?

— Оставлять здесь никого нельзя, — подтвердил поляк, — вы должны остальных…

— Мы должны? — нехорошо усмехнулся бывший капитан КГБ.

— Вам хорошо платят!

— За перевозку двоих, а не за ликвидацию пятерых иностранных граждан.

— Что предлагаешь?

— Открыть карты!

— То есть.

— Ну, признавайся, ведь по вашему плану из этой экспедиции никто не должен был вернуться. Так? — Максим пристально посмотрел поляку в глаза.

— То так, — тот хмуро отвернулся.

— Тебе должны были что-то дать. Я не ошибся, — усмехнулся Максим. «Колоть» иностранца ему было приятно, даже в душе колыхнулось что-то из славного прошлого. «Хотя времена тогда были другие, и страна была другая», — подумал капитан запаса с горечью.

— Держи, — достал Стас из кармана куртки разноцветные капсулы. Олейник их осторожно взял и принялся рассматривать. Потом спросил:

— И как это работает?

Неудачливые летуны были удивлены поведением русских, те старательно оправдывали статус самого загадочного народа в мире. Только что собирались уехать, бросив их на произвол судьбы, а теперь разбили лагерь, развели костер и принялись готовить горячую пищу. Летчиков разместили у отдельного костра и позволили обогреться. Их освободили от веревок, оставив связанными только запястья, а Бена вообще не стали связывать.

— Ничего не пойму, — сказал Бену Юхан, — что у них на уме? Они собираются сдать нас своим властям?

— Не знаю, — вяло ответил командир экипажа, ему становилось все хуже, рука онемела, а все тело трясло в ознобе, голос товарища он слышал словно откуда-то издалека. От костра шло тепло, хотелось упасть и забыться. Бен понимал, что спать нельзя, но сопротивляться у него не было сил. Он ничком повалился на утоптанный снег. Если бы не Юхан, Йенсен рухнул бы прямо в костер.

— Алмас, скажи русским, что майору нужна срочная медицинская помощь, — попросил Сандру Форсайт. Девушка встала и пошла к русскому в маскировочном комбинезоне, он, по-видимому, был здесь главным. Русские ели, до голодных летчиков доносился запах еды. Сандра пошла прямо к их костру. Наперерез ей выдвинулся тот, которого остальные называли «Саня», загородил ей дорогу стволом карабина и спросил:

— Куда это вы, дамочка, направляетесь?

— К ваш старший, наш человек ранен, ему нужен врач.

— Дома надо сидеть, беречь драгоценное здоровье.

— Что там, Саня? — спросил Максим.

— Мадам говорит, их раненому плохо.

— Пропусти ее сюда, — приказал Макс. Сандра подошла к костру русских, от запаха съестного у нее рот наполнился слюной.

— Присаживайтесь, леди, — предложил ей Максим. Сандра опустилась возле костра на корточки. Максим освободил ей связанные запястья и предложил:

— Угощайтесь, чем бог послал.

Девушка жадно принялась за еду.

— Остальные по-русски говорят?

Сандра помотала головой.

— А вы где так наблатыкались?

— Набла… что?

— Научились!

— Наша семья из эмигрантов, от большевиков убегали.

— Убегали, убегали, да не убегли. Значит, расклад такой, — Максим подсел к ней ближе и стал говорить шепотом, — второй в такой же униформе, что на вас, тоже американец?

— Откуда вы знаете? — встрепенулась Сандра.

— На «лэйбле» прочитал, — Макс ткнул пальцем в шеврон на кармане ее летной куртки, — я угадал?

— Да…

— Вас мы переправим через границу, остальные члены экипажа останутся здесь. Что скажете?

— А как мне объяснить это остальным?

— Никак, мы сами решим эту проблему.

— А почему вы хотите нам помогать?

— Потом расскажу, вы согласны? — Сандра кивнула, продолжая поглощать русские консервы.

— Тогда зовите сюда вашего товарища, — приказал ей русский.

Сандра крикнула Дика Доусона.

— Грейтесь и ешьте, — сказал ему Максим, поднялся и подошел к Виктору:

— Пора.

Тот молча кивнул и направился к снегоходам. Максим Олейник вернулся к костру. Конев подошел к нартам с провизией, набросал в картонную коробку консервов и сухарей, положил сверху бутылку водки.

— Студент, — обратился Виктор к Роману, — отнеси нашим пернатым гостям жратву, пусть похавают. Консервы только здесь открой, ножик им не давай, не нужно. Они инструктаж по технике безопасности не проходили. А ты, Игорек, пока нарежь лапника, пусть они своего раненого устроят поудобнее.

Игорь и Роман отправились выполнять указания. Елкин притащил охапку мохнатых веток, сделал из них мягкое ложе, уложил Бена на кучу лапника и прикрыл полотнищем палатки, сложенным в несколько раз. Роман вскрыл банки, взял из упаковки с одноразовой посудой пластиковые ложки и стаканы, аккуратно поставил все это в коробку и понес ее пленникам. Виктор пошел рядом. По пути в коробку заглянул Кошкин.

— На этих кентов водяру тратить — только добро переводить. Лучше бы сами выжрали, — неодобрительно покачал он головой.

— Тебе бы только водку жрать, — пресек его поползновения Виктор, — ты на посту, часовому не положено.

— А вам бы только в солдатиков играть, — фыркнул в ответ Кошкин, — ты еще разводящим кого-нибудь назначь, тоже мне, начкар[47] выискался.

Ромка поставил коробку у костра, возле которого сидели летчики, и знаками показал им, что они могут приступить к приему пищи. Те показали ему связанные руки, знаками поясняя, что им неудобно. Ромка повернулся к Виктору, которого несмотря ни на что считал главным, и спросил:

— Вить! Они руки, просят развязать!

— Тоже мне, интеллигенция! Так пускай жрут, помоги им, если сами управиться не могут, — услышал он в ответ. Роман вздохнул, снял варежки, раздал сидящим у костра по банке тушенки и по сухарю, выдал по ложке и пластиковому стакану. Летчики увидели бутылку и многозначительно заулыбались. Роман усмехнулся в ответ. Он свернул колпачок, который открылся неожиданно легко, без малейшего сопротивления, и разлил водку в протянутые стаканы. Летчики закивали и предложили ему выпить с ними, показывая на свободный пятый стакан. Ромка пожал плечами и набулькал себе граммов пятьдесят, Виктор тут же отобрал у него водку: