- Очень интересная история... И она еще не закончилась. Знаешь, почему я сейчас здесь, в этом лесу на севере Восточных Земель? У меня было чувство, что я найду здесь хорошую историю. Историю, которую смогу принести своим братьям и сестрам, чтобы надолго развеять их скуку, историю, которая будет жить веками... Шиисса тана, похоронившая свое сердце, Древний, потерявший свое тело - разве можно придумать что-то лучше? А если некий Страж пустошей решит стать частью этой истории, что тогда?

   Ромар, запутавшийся в этих рассуждениях, заметил проблеск надежды.

   - Тогда история станет еще интереснее, - сказал он, чувствуя, как слабеют сдерживающие узы.

   - Я тоже так думаю, - кивнул тэвк.

   Он поднялся, положил на каминную полку дымящуюся трубку и подошел к орку.

   - Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, когда я отпущу тебя? У меня был трудный день, я устал в пути, получил по голове дубиной и три часа просидел связанным в холодном чулане. К тому же я голоден. Будет неосмотрительно с моей стороны пожертвовать хотя бы каплей крови в таком состоянии...

   Через час, накормив тэвка, оказавшегося, невзирая на худобу, невероятно прожорливым, и напоив его горячим травяным чаем с медом, Ромар тихо подошел к спящему и несильно потряс за плечо.

   - Лар, проснись. Проснись, это важно.

   Сумрак устало приоткрыл глаза.

   - Он согласен. Он отдаст тебе свою кровь. Даже больше - он сам этого хочет. Но лучше сделать все сейчас, пока этот странный полудемон-полуэльф не передумал.

   Лар сел на кровати.

   - Согласен? Это хорошо, наверное. Если Гвейн не врет и его кровь не сделает еще хуже... Прости, я до сих пор не уверен, что это - чистая эльфийская кровь.

   - Эльфийская, - улыбнулся Убийца. - А вот на счет чистоты сомневаюсь, учитывая, какую дрянь он курит. Но я думаю, все будет хорошо. Единственное - я не помню, забрал ли я тот кубок. Кажется, для полноты обряда обязательно нужно серебро...

   - У меня есть серебро, - сказал появившийся в дверях тэвк.

   Он склонился над лежащей на полу сумкой и достал из нее флягу с плоским дном.

   - Только нужно перелить... напиток.

   Ромар принес с кухни кружку и поморщился, принюхавшись к вылитой в нее жидкости:

   - Он еще и пьет всякую гадость, - сообщил он Сумраку. - Даже не знаю, нужна ли тебе такая кровь...

   - Это аптекарская настойка! - обиделся саатарец.

   - Дезинфекция, - улыбнулся потрескавшимися губами Лар. - Флягу можно не мыть.

   Но Ромар все же ополоснул сосуд водой.

   - Я благодарен тебе за помощь, демон, - поклонился Сумрак, заметив, что саатарец уже приготовил нож и засучил рукав.

   - Это честь для меня, Древний, - ответил тот. - Но мне не нравится, когда меня называют демоном. Мои братья из Леса называют меня Тин-Тивилир, можешь и ты звать меня так.

   - Хорошо, Тин-Тивилир. Только тогда и ты не называй меня Древним. Это смешно, если вспомнить, что я снова родился лишь семь дней назад. Да и до этого был не слишком стар. Зови меня Сумраком... пока.

   Сумрак. Как еще назвать того, кто растворяется в воздухе, превращаясь в сизое марево, кружится над серебряным сосудом, запуская в узкое горлышко длинные полупрозрачные щупальца, и темнеет, наполняясь его содержимым? Пока - просто Сумрак...

   В этот раз никакого кокона - только соткавшееся из тумана тело, все еще окутанное легкой дымкой, со стуком упало на пол.

   - И что теперь? - спросил тэвк.

   - Ждать, - уверенно произнес эльмарец.

   Они уложили Лара на кровать, выпили еще по чашке чая, влив в него "аптекарской настойки" и уснули оба за кухонным столом прямо посреди неспешного разговора о странностях судьбы, успев сойтись на том, что случайных совпадений не бывает...

Глава 20

   В закрытом Мире, в Мире, обреченном на смерть, у тебя нет будущего. Здесь нельзя жить - только выживать. Но и это выживание не входило в планы тех, кто послал их сюда. Никому не нужно их возвращение, ни через сто лет, ни через тысячу - никогда. Он понял это в первый же день. Слова Гвейна не оставили места для иллюзий. Нет, сказочник не сказал прямо, что им суждено умереть тут. Но он сказал то, о чем обязательно промолчал бы, будь у них хоть один шанс выбраться: девчонка не была обманкой.

   - Пророчество исполнится, - говорил он со скрытым злорадством, растягивая слова. - Новый порядок придет.

   Кадм устроил истерику, называл Гвейна выжившим из ума стариком, решившим перед смертью насолить прочим Хранителям с помощью ублюдка, рожденного, чтобы лишить их власти над Сопредельем. Кадм, сам заваривший всю эту кашу, и без вмешательства которого этот ублюдок никогда не появился бы на свет, рвался спасать тысячелетние устои и бился головой о потухший контур запечатанных Врат. А он, Дивер, стоял в стороне и молчал. Ему было наплевать на пророчества, он не хотел защищать власть Хранителей. Когда-то он хотел, чтобы эта власть принадлежала только ему, и создавал устройства, способные в будущем обеспечить контроль над всеми без исключения Вратами, но теперь, когда его лишили Качества и цели, думал лишь об одном. Нет, не о жизни - жить в этом Мире агонизирующей цивилизации, чьи обитатели давно уже превратились в тупых животных, смыслом существования которых было жрать и спариваться, он не хотел. Он думал о мести. Все это время, будучи пленником загнивающего Мира без названия, вынужденный постоянно пребывать в немощном человеческом обличье, он мечтал о том, чтобы отомстить. Строил планы и ждал, сам не зная чего.

   А потом к нему явился Гвейн. Первый в Совете интересовался Сумеречными орками, родом Т'арэ и легендой о Таскидаре, и Дивер рассмеялся, довольный тем, что Судьба уже взялась вершить возмездие за него. Расспросы старика означали, что наглый мальчишка, который никогда ему не нравился, все-таки не избежал предсказанного ему при рождении и сгорел, обернувшись Сумраком. А так как до мудрого и опытного Таскидара этому безмозглому щенку далеко, то вариант развития событий был только один: в новой ипостаси он сорвется, обезумеет и разнесет к демонам пару-тройку городов. У сказочника прибавится хлопот на Таре, и это стало маленьким утешением. Но слишком маленьким. Хотелось большего. Однако он понимал, что бессилен сейчас перед другими драконами и ему никогда не добраться до них, ни до Гвейна, ни до старой карги Джайлы, ни до Алана, раз и навсегда лишившего его силы Хранителя и Качества, которое должно было сделать его Владыкой Сопределья. Даже этот выскочка Рошан и лживая маленькая тварь Селаста были сейчас для него недосягаемы. А даже если бы и удалось встретиться с любым из них, он был слишком слаб, чтобы вступить в открытое противостояние. И тогда Дивер стал думать о том, как навредить им, не связываясь ни с кем лично. И решение нашлось. Оставалась лишь самая малость - выбраться из Мира-ловушки. Действительно, малость, сущий пустяк. Странно, что старейшины не подумали об этом, учитывая то, что он работал над системой управления Вратами - ведь он знал все: как накладываются печати, как они снимаются. Им нужно было стереть ему память. Или не запирать в одном Мире с другим драконом. Но, скорее всего, им просто в голову не пришло, что он может использовать этот способ...

   Найти Кадма было непросто. От Врат, закрывшихся для них, как думали старейшины, навсегда, их пути разошлись. Но это к лучшему - иначе он убил бы его еще тогда, и теперь не осталось бы шансов.

   - Зачем мы здесь? - бывший Хранитель Юули нервно озирался на обшарпанные стены когда-то величественного зала.

   Он опустился за это время, стала таким же, как все в этом Мире: жадным, жалким, отчаянно цепляющимся за свою никчемную жизнь. От него теперь пахло не холодной кровью, а дымом и страхом.

   - Я же говорил тебе, я нашел способ выбраться.

   - Выбраться? Как?

   - Взломать печать. Это просто. Нужна только кровь дракона. Мы больше не Хранители, но мы ведь еще драконы, не так ли?