Но потом наступает прозрение. Тянущиеся к воде руки загребают пригоршни горячего, утекающего сквозь пальцы песка. Корабль пронзает иллюзорный берег и вновь разрезает морскую гладь. А один чрезмерно романтичный юноша наблюдает сквозь прикрытые веки, как девушка, о которой он непрестанно думал вот уже который день, ночью тайком пробирается в спальню его друга.

С вечера Иоллар долго не мог уснуть. А едва задремал, как тут же сквозь сон услышал скрип половиц и шаги в ее комнате. Когда дверь открылась, и она встала на пороге, сердце замерло от невероятной догадки. И сам понимал, что есть десяток причин, по которым могла она вот так среди ночи выйти из спальни, но все-таки чувствовал ее взгляд, слышал легкое прерывистое дыхание и не мог уже сдержать неуемной фантазии. Она простояла так долго, очень долго, наверное, целую минуту. А потом сделала первый шаг. И он, поняв, что ступила она не в сторону коридора и не назад в комнату, готов был уже вскочить ей на встречу, каким бы безумным это не казалось. А безумным в тот миг это не казалось ничуть — ведь если он до сих пор не спал и думал о ней, то что мешало и ей тоже…

Миражи.

Но потом она сделала следующий шаг, крадущийся, осторожный. А потом еще. И еще. Он уже понял, куда она идет, и с трудом сдержал готовый сорваться с губ стон. Никогда до этого, ни в той аварии, когда его кар вылетел с трассы и ноги едва не раздробило, зажав смявшимся от удара металлом обшивки, ни тогда, когда клинок рованского крипса вонзился в грудь пробивая ребра и легкое, он не испытывал такой боли. Он и не знал, что такая бывает — глухая, ноющая, невыносимая, словно сказочный ледяной демон сжал когтистой лапой сердце и давит, давит, стремясь размять пульсирующий комок плоти в своих холодных пальцах. И каждый долетающий до него звук: негромкий скрип рассохшейся деревянной кровати, тихий, прерываемый то ли стонами, то ли всхлипываниями шепот, одинокий приглушенный возглас — каждый этот звук вонзался в грудь раскаленной иглой. И он с каким-то мученическим наслаждением продлил и усилил эту боль, вспоминая то, на что прежде не обращал внимания: как бросается она навстречу возвращающемуся из поездок Лайсу, как восторженно внимает его словам, как трется доверчиво щекою о его плечо в то время, как он шепчет ей что-то на ухо, и как уединяются эти двое порой на маленькой кухне или как обрывают разговор едва он, Иоллар, входит в комнату. Надо же, а ведь до этой ночи он, дурак, видел во всем этом нечто невинное, действительно родственное. Брат и сестра Эн-Ферро! Дивные нравы в этой семейке.

Только ему что теперь делать? Одно дело зажмурить глаза и притвориться спящим, когда спустя время она шла назад, к себе, и совсем другое — встретиться с ней, с ними обоими после этой ночи. Пожелать доброго утра, пережить завтрак, а когда она уедет в Школу, коротать время в компании Лайса, а после…

Не будет никакого "после", решил он. Дожидаться, пока они проснутся, не стал, только-только небо за окном посветлело, ушел сюда. Здесь было свежо, прохладный, пахнущий йодом и солью ветерок остужал разгоряченную голову, и можно было успокоиться и обо всем подумать. Демоны с ними! Пусть остаются и живут, как хотят. Не нужно будет ждать ночи, не нужно будет ни от кого таиться, проходя мимо пустого дивана в гостиной. Он уедет. Еще до того, как она вернется, простится с Эн-Ферро, поблагодарит за помощь, за то, что вытянул его с Эльмара и дал приют на эти несколько месяцев, оставит для нее подарок — пусть Лайс сам отдаст завтра…

Странно, а ведь даже не знал еще о ее дне рождения, и не было еще той ночи, Чародейкиной ночи, а подарок был. Просто подумал вдруг, что, если для нее это так важно, ей будет приятно. Хотел порадовать. Значит, это еще тогда началось? Задолго до голубого открытого платья, обнимающих его рук и дурманящего запаха щекочущих шею волос. Не тогда, когда она вышла из своей комнаты прекрасной незнакомкой, а когда маленькой обиженной девчонкой плакала, сидя на полу. Может быть. Может быть именно тогда, а может и еще раньше. Теперь уже не важно. Главное, что сегодня все закончится.

Вернуться в дом — наверняка она уже уехала — поговорить с Лайсом. Эн-ферро ведь здесь ни при чем. Да и она тоже. Сам придумал себе эти дикие мечты, и ненужно теперь винить кого-то в том, что они не сбылись. Просто уехать. Не портить жизнь им, не отравлять ее самому себе, видя ее ежедневно…

— Ил? — неслышно подошедший Эн-Ферро опустился на песок рядом с ним. — Что случилось, куда ты подевался?

— Сюда подевался, — отозвался он, не глядя на товарища.

— Да я уже понял. Стряслось что? Просыпаюсь — тебя нет. На завтрак не пришел. Галчонок даже…

Даже — что? Он резко развернулся к карду.

— Бездна! — тревога в глазах Эн-Ферро была неподдельной. — Что случилось, Ил?

— Ничего.

"Ничего, — подумал он, — кроме того, что девушка, которую я, глупец, уже возомнил своей, была с тобой этой ночью. И будь на твоем месте другой, вцепился бы сейчас ему в глотку и убил бы прямо здесь, голыми руками, даже не вынимая клинков".

— Меня-то хоть не обманывай, — проговорил Лайс укоризненно. — У тебя же на лице все написано.

Сказать? Выставить себя на посмешище? Хуже-то уже, наверное, не будет.

— Ночью…

И умолк. Зачем? Нужно же иметь элементарную гордость, а не высказывать смехотворные претензии тоном обиженного мальчишки.

— Что ночью? — пытливо вгляделся в глаза кард.

— Ерунда! — отвернулся Иоллар. — Просто глупый сон.

— Сон? И у тебя сон? — нахмурился маг. — Ночь, наверное, такая, это бывает. Всем снятся кошмары.

Эльф поглядел на него недоверчиво.

— Тебе тоже?

После того как она пришла к нему, он видел кошмары, вместо того, чтоб парить на радужных облаках?

— Не мне. Галчонку бред всякий наснился, пришла в слезах…

Тише! Тише ты, глупое сердце, это еще ничего не значит!

— И что?

— А что ты думаешь? — вздохнул Эн-Ферро. — Сидели, говорили. Ее вроде бы успокоил, а самому в голову такая дрянь полезла… Что? — уставился он на парня непонимающе. — Я что-то смешное сказал?

— Нет, — но улыбку прятать даже не пытался.

— Демоны, Ил! — взорвался Лайс. — Что ты все-таки за сволочь бесчувственная? Сам только что сидел с такой физиономией, что краше в гроб кладут, а когда я тебе говорю, что девочке ночью было плохо, лыбишься, как идиот!

— Прости. Не буду. Сейчас же с ней все в порядке?

— В порядке, — пробурчал кард. — Нет, Иоллар, ты все-таки полный придурок! Ну с чего, скажи, так скалиться?

Эльф не глядя уже на него и не в силах сдерживать распирающую грудь радость, откинулся назад, завалился на влажный песок.

— Ил?

— Ничего, Лайс. Ничего. Это просто миражи.

— Миражи?

— Да. Говорят, природное явление. Но это не так. Это не природа, это мы сами. Вот здесь, — ткнул себя пальцем в горящий лоб. — Сами. Видим то, что хотели бы видеть. Или то, что увидеть боимся…

***

"Старею, наверное, — думал Лайс, наблюдая за тем, как Иоллар с улыбкой выводит пальцем на песке какие-то загогулины. — Совсем перестал понимать эту молодежь".

Чем дальше, тем чаще Эн-Ферро чувствовал себя чужим и ненужным и в жизни Галлы, и в судьбе Ила. Его печалило это, но ничего менять кард не хотел. Все верно, все правильно. Еще месяц, и Иоллар уедет на Саатар. Еще год с небольшим, и Галла окончит Школу. Еще несколько столетий, за которые эти двое успеют разве что повзрослеть, и его, Лайса, не станет. Так стоит ли привязываться и привязывать, чтобы оставить по себе лишь слезы и воспоминания?

Даже Рошану он не решился признаться, что устроился в лесничество не столько для того, чтобы не попадаться на глаза местным магам, сколько для того, чтобы реже проводить время дома. Вымышленная история брата и сестры становилась до боли похожа на правду, и он не желал, чтобы однажды эта боль коснулась Галлы. Девочка еще не осознавала, сколько потерь и разочарований ожидает ее в длинной драконьей жизни. Наверное, его попытки были смешны и наивны, но он стремился оградить ее от сильных привязанностей и глубоких чувств, стараясь сократить количество встреч с друзьями, пристально следя за каждым парнем, появляющимся рядом с ней, боясь, что случайное увлечение перерастет в нечто большее, в то, что непросто будет после забыть. Конечно, это глупо, и когда-нибудь она все равно полюбит… Но пусть лучше это случится позже. Когда она уже будет готова к потерям. Еще бы знать, что к этому можно быть готовым…