С этими словами он вынул из кармана полученный от эльфа клочок испачканной кровью ткани.

— Можешь оставить себе! — вернул ему ухмылку Кадм. — Этот мусор мне больше не нужен…

— Тогда я возьму? — прозвучал новый голос.

Гоблин от страха вжался в жесткую спинку стула. Шутка ли — третий дракон за минуту?

— Гвейн? — страх Открывающего сошел бы за выражение радости в сравнении с чувствами, что отразились на мгновенье в блеклых глазах Дивера.

Он не видел старика в человеческом облике почти полтысячелетия, но узнал сразу. Длинные седые волосы, зачесанные назад, белая борода до пояса, густые, косматые брови и цепкий взгляд, не сулящий нарушителю ничего хорошего. Хранитель Дифрана и возразить не успел, как сухая рука первого в Совете выхватила у него драгоценный лоскуток.

— Прошу за мной!

Ослушаться его не посмели. Оба дракона шагнули вслед за Хранящим Слово на гулкие плиты Зала Совета.

— Смотри-ка, нас встречают, — попытался пошутить Кадм.

Но и ему самому, и его другу-сообщнику было не до улыбок.

Джайла, Видящая Суть.

Алан, Палач Драконов.

Гвейн.

Тройка первых — уже слишком. А еще двое, стоящие пока за их спинами — плохой, очень плохой знак. Двое младших Хранителей допущены в Зал Совета, и есть только одна причина, по которой первые сделали бы такое. Кандидаты, прошедшие испытание. Драконы, обладающие Качествами. Двое, готовые сменить двоих.

— Что все это…

— Я еще дам тебе слово, Дивер, — прервал его первый старейшина. — Ты ответишь на мой вопрос, а не я на твой.

Дракон вновь стал драконом. Как и Джайла, как и Алан. И только те двое пребывают в образе людей, оттого и не разглядеть их за широкими спинами сидящих ящеров. И подсудимые — это ведь суд? — как бы не старались, не могут сменить двуногий облик, на тот в котором появились на свет.

— Я, Гвейн, волей бывших до меня Хранитель Врат и первый в Совете, спрашиваю тебя Дивер, зачем ты нарушил запреты и пришел в мой Мир?

— Нарушил запреты? Твои идиотские запреты? И за одно это ты судишь меня?

— Ответь Дивер, — грозно вступил Палач.

— Я встречался со своим Идущим. "Договор о переходах", параграф шестой, пункт одиннадцать: Хранитель имеет право явиться на зов своего Открывающего или Идущего, находящегося в поле Врат…

— Иоллар Ваол — не твой Идущий, — произнесла Джайла. — Эльф вообще не Идущий. Так как же ты мог явиться на зов?

— Считайте это моим даром, — осклабился подсудимый.

Пусть теперь попробуют опровергнуть его слова!

— И этот дар дарует тебе эта штука? — Видящая Суть отошла, дав проход стоящей за ней женщине. — Селаста!

Селаста? Дочь Алана? Маленькая Селаста? Маленькая…

— Сука!

Он увидел, как девушка ставит на камень перед Гвейном черный пластиковый ящичек.

— Мне больше нравилось, когда ты звал меня "Лайли, милая", — ухмыльнулась юная драконица.

— Лайли, милая? — неожиданно рассмеялся стоящий рядом Кадм. — Лайли, милая! Твоя милая Лайли, заваривающая лучший кофе в Сопределии и подслушивающая чужие разговоры. Не имеющая Тени, я полагаю? Еще и прошедшая первую инициацию. Да она могла мебелью в твоем кабинете прикинуться, и ты ничего не понял бы! Однако, Гвейн, однако! От тебя я подобного не ожидал. Ты же Хранящий Слово! Поборник всех писаных законов. И опускаешься до банального шпионажа. А это знаешь ли, противоречит…

— Ничему это не противоречит! — прервал его первый в Совете. — Я не обязан соблюдать законы по отношению к тем, кто давным-давно их нарушил.

— Нарушил? Да неужели? — продолжал веселиться Хранитель Юули. — Что у тебя есть? Это устройство и слова девчонки? Да, Дивер использовал прибор, чтобы увидеться с живущим своего Мира, это не совсем законно, но он все же переживал, как там парень устроился и все такое, так что думаю, можно простить ему легкую сентиментальность. А что до показаний Селасты, то крайне неразумно будет принимать их во внимание. Малышка что угодно может наплести, лишь бы освободить себе местечко в Совете. Разве не так, моя дорогая?

— Не ты здесь обвинитель, Кадм! — прорычал Алан. — У тебя еще будет возможность высказаться, когда Гвейн закончит говорить с Дивером.

— А со мной еще не закончили? — увидев, что приятель от него не отступился, пятый в Совете немного успокоился, и голос его зазвучал уверенней. — Кадм уже объяснил причины моего поведения, и мне нечего добавить.

— Так значит, ты волновался за мальчика? — вкрадчиво поинтересовался Гвейн. — А к чему тогда это?

Дракон кивнул на лежащую у своих лап тряпицу с бурыми пятнами крови.

— Что это? Кровь? И чья это кровь? Чем твой эльф занимался в моем Мире, Дивер? Зачем ты послал его?

— Какая разница? Хранители не вмешиваются в дела живущих.

— Живущих? Да, пожалуй. Но ведь это — кровь Открывающей, — подала голос Джайла. — Я даже отсюда это чувствую. Я — Видящая Суть, ты не забыл об этом? Так чем вы двое объясните то, что вот уже несколько месяцев преследуете в чужом Мире чужого же Открывающего? Что в ней такого, в этой девочке, Кадм, что тебе понадобилась ее кровь?

— Мне? Эту тряпку приволок эльф Дивера, а вы спрашиваете меня?

Хранитель Дифрана почуял неладное и подозрительно зыркнул в сторону сообщника.

— Тогда ты ответь, Дивер, — не стала возражать драконица. — Против тебя уже достаточно обвинений, одного этого странного прибора вполне хватает для того, чтобы исключить тебя из Совета и лишить Качества, но возможно…

— Лишить Качества?!

— А что ты думал? Почти год назад Совет большинством голосов признал твое изобретение нарушающим уклады Хранителей Врат. Хранителей, Дивер! Ты часто забываешь о том, что наша миссия хранить Сопределье, а не властвовать в нем, и этот твой прибор… Я даже не знаю, как он работает, но те результаты, которые он выдает — это слишком много. Больше, чем должно знать даже старейшине. Так что считай, что вопрос о твоем исключении из Совета Великого Круга уже решен.

Алан и Гвейн поддержали ее угрюмым молчанием.

— Как так, решен? — в глазах дракона заплясали искорки паники. — И Качество? Вы отберете у меня мое Качество?

— Мы не можем позволить, чтобы спустя время ты создал что-нибудь подобное. Но у тебя еще есть возможность сохранить статус Хранителя. Если конечно, сможешь пояснить нам, что же все-таки происходит. И к чему все это? — коготь Джайлы ткнулся в пресловутый лоскуток.

— Я… Я ничего не знаю… Это мальчишка. Чокнутый эльф. Он сам притащил это, не знаю, зачем…

— Так может, у него и спросим? — предложил Гвейн.

— Чушь! — среагировал Кадм. — Живущий не может свидетельствовать против Хранителя!

— А ты-то чего разволновался?

— Я? Действительно. Как я понимаю, против меня у вас ничего нет. Ждете, чтобы я выступил против Дивера, как свидетель? Но я уже сказал, все что знаю. Да, он использовал прибор, чтобы увидеться с эльфом и все. Остальное мне не известно. Хотите судить его? Исключить из Совета? Ваше право. Только какое я имею ко всему этому отношение?

Дивер готов был вгрызться ему в глотку.

— Ты как минимум обо всем знал, Кадм, но даже не пытался поставить Совет в известность о происходящем, — сухо высказал Гвейн. — А еще именно ты первый заинтересовался пришедшей в мой Мир Открывающей…

— Я интересовался Эн-Ферро. Магистр Пилаг стоит интереса Хранителя, ты так не думаешь?

— Хватит! — не выдержал Палач. — С тобой мы поговорим после. А сейчас, Дивер, я Алан, волею бывших до меня Хранитель Врат и второй в Совете, призываю в свидетели небо, ибо Совет Великого Круга принял решение. Один из нас оказался недостоин возложенных на него обязанностей и совершил деяния, противоречащие нашим законам, и если тебе нечего больше добавить в свое оправдание…

— Стой! — закричал подсудимый. — Остановись, прошу!

— Ты что-то хочешь сказать?

— Да!

— Дурак! — тихо процедил Хранящий Кровь. — Просто смирись.

— Смириться? Лишиться всего?

— Ты уже лишился всего.