Смеркалось. В палатке султана собрался совет. На нем присутствовали эмир Мосула и Хомса, атабеки Эдессы и Алеппо, а также сам герой торжества – Эрик. Дополнительно в палатке сидели та самая непонятная девчонка и Рудольф.

– Итак, господа. Я разбил султана и снял осаду города. Нужно решать, что делать дальше.

– Делить добычу! – самоуверенно заявил эмир Мосула.

– Своим воинам я не даю добычи, так как они на полном моем обеспечении.

– Это ваше дело. Но у нас другие традиции.

– А причем здесь вы? Я разбил, значит – добыча моя. Вы, если мне память не изменяет, говорили, что у султана много войск и что нам его не осилить. Нам, видимо, было действительно не осилить. А мне – вполне под силу. Вся добыча, взятая в лагере – моя.

– Любезный барон, я пошутил. Конечно, добыча ваша. Просто нам неудобно начинать ту беседу, для которой мы все тут собрались. Мы ведь знаем, что это вы громили караваны. А теперь вы снимаете осаду. Мы не понимаем, чего вы желаете добиться такой резкой сменой интересов.

– Для начала, я не хотел отдавать город, который практически взял малыми силами, султану, который вздумал погреть руки за мой счет. Усиление его владений вредно для моих целей. А что касается караванов, то это был способ быстро собрать средства. Думаю, приза, взятого в лагере, мне хватит. А это значит, что я в скором времени удалюсь из этих земель.

– Даже если вы преследовали свои интересы, громя наших врагов, мы вам благодарны, так как султан вряд ли пощадил бы людей в городе. Да и их имущество. Мы хотим вас отблагодарить за снятие осады. Что вы хотите?

– Я хочу довольно необычную вещь. Мне нужно, чтобы вы разрешили открыть в Эдессе подворье тамплиеров, которое бы занималось там исключительно торговыми делами.

– Вы шутите?

– Нет. Мне нужен их банк, и я хочу быть уверен в их абсолютной лояльности, так как доверяю им большие суммы. Денег мне достаточно. Мне нужна верность тех людей, которым я поручаю свои дела.

– Как же мы сможем контролировать их? Да и потом, они наши враги.

– Давайте в письменной форме заключим договор, в котором будет указано количество вооруженных и невооруженных тамплиеров, что могут находиться в городе. Это будет исключительно торговое предприятие. Вы ведь в курсе того, как они зарабатывают на жизнь. А вопрос войны можно решить, указав в договоре, что подворье будет существовать до тех пор, пока войска тамплиеров не начнут военные действия против войск Эдессы.

– И какие будут ограничения?

– Допустим, десять вооруженных и тридцать безоружных. Я думаю, этого хватит для выполнения всех финансовых и торговых операций.

– Хорошо. Пусть представитель тамплиеров приезжает в гости, мы подпишем договор и подыщем место, где они смогут открыть свое отделение.

– Отлично. Теперь перейдем к более насущным делам. Я взял полторы тысячи коней, мне они не нужны. Максимум сотня для обоза. Гнать их в Антиохию у меня нет никакого желания. Может, среди вас найдутся желающие приобрести подобное добро?

– Я возьму, – сказал эмир Хомса, – у меня есть желающие их перекупить. Хорошие арабские скакуны еще никому лишними не были. Но почему только полторы тысячи?

– Остальные разбежались, а собирать их по пескам у меня не хватало людей. Да еще и эта утренняя контратака.

– А что там случилось?

– Кто-то из благородных смог собрать по пустыне до полутысячи бегущих людей и заставить их пойти сражаться со мной. Погибли почти все, лишь задние ряды успели убежать вновь. Но это мелочь. Хорошо. С конями решили. Теперь девчонка. Рудольф, подведи ее поближе. Отлично. Не могли бы вы ее расспросить, кто она и что тут делает. Латыни она не знает, а я в ваших языках не силен.

– Конечно.

Дальше был небольшой, короткий разговор на какой-то мало понятной абракадабре.

– Любезный барон, эта женщина – дочь убитого вами султана, зовут ее Райхана. Он ее взял с собой, так как опасался, что брат, претендующий на престол, мог ее убить. Она, увы, была его единственным ребенком.

– И, как я понимаю, дядя платить выкуп за нее не будет?

– Конечно. А если она каким-либо образом попадет к нему в руки, то долго не проживет.

– Хм. Рудольф, как ты думаешь, понравится она твоему сыну? Ну, не вытягивай так лицо. Я бы тебе предложил, но ты больно стар. Доберемся до Константинополя, там ее окрестим и под венец. Не пропадать же такому породистому детенышу.

– Я… я даже не знаю. Ваше предложение очень неожиданно.

– Сын у тебя уже немного закалился в боях. Скоро мы осядем на постоянном месте. Такие невесты на дороге не валяются. Ну? Что мнешься? В приданое ей кладу пять марок серебра. О! Как ты сразу просветлел! Старую хватку не пропьешь! Да не красней ты так. Развяжи невестке руки. А вы, любезный эмир, не могли бы перевести наш красавице, что она не только будет жить, но еще и замуж пойдет за сына достойного человека. Да не просто, а с приданым.

– Хорошо.

От счастья бедная девушка опять брыкнулась в обморок. Рудольф привел сына, которого также обрадовали. Но тут попали в яблочко. Райхан ему и без приданого понравилась, так как оказалась в его вкусе. На этом вечернее бдение закончились. Эрик отправил гонца к тамплиерам, проверил часовых, размещение остальных бойцов и пошел спать. День был очень тяжелый.

В захваченном обозе, да и вообще в лагере было много такого имущества, которое совершенно не подходило для пересылки на торговые площадки в Европе, а потому он решил посидеть немного в Эдессе, благо что атабек его приглашал погостить. Привыкший совмещать полезное с приятным, он решил параллельно прорабатывать несколько задач. Во-первых, это, конечно, отдых бойцов, которые находились на грани своих возможностей, после того кровавого утра. Им нужно дать отдохнуть и немного прокачаться в плане устойчивости психики. Во-вторых, нужно проследить, чтобы все нормально организовали для тамплиеров, хотя тут все должно пройти очень гладко, так как это атабеку и торговым кругам Эдессы самим весьма выгодно. Он хорошо заметил, как у него глазки заблестели. Это же прямой и официальный торговый и финансовый канал с соседями, а не через каких-то случайных и ненадежных людей. В-третьих, нужно избавиться от всего того малополезного мусора, вроде продовольствия и не очень качественного вина, и конвертировать его, например, в шелк, дабы в Европе можно было срубить барыши. Эмир Хомса уже был предупрежден о том, что оплата коней была бы очень желательна шелком. Увы, приходилось ждать, а время шло крайне медленно, так как особенной работы у нашего героя не было и приходилось большую часть времени бродить по улицам города и бездельничать. Он так впрягся в дела сразу после прихода в сознание в этом мире, что даже не заметил, как пролетела куча времени. Был самый конец 1200 года, скоро ему стукнет 18 лет. В те времена это уже вполне взрослый муж, причем без оглядки. Конечно, добился он многого и теперь был заметной фигурой как в европейской жизни, так и ближневосточной. Но как же он устал! Буквально через несколько дней он стал навещать атабека для игры в шахматы. Известные ему правила отличались от тех, с которыми он встретился в этом времени, но он быстро выучился, что очень радовало повелителя Эдессы, так как он также изнывал от скуки и безделья. Так что это очень быстро стало традицией, а тихие вечера, проведенные за игрой в шахматы, мерными, неспешными беседами и распитием хорошего чая – нормой. Но время идет своим чередом и наступил апрель 1201 года. Тамплиеры хорошо обосновались в Эдессе и сразу развернули бурную торговую и банковскую деятельность. Его товары уже были давно в виде шелка проданы в Европе. Это не считая того, что он дополнительно провернул пару торговых операций и смог серьезно увеличить свое состояние. Теперь в банке тамплиеров на его имя числилось три тысячи восемьсот двадцать четыре марки серебром венского стандарта, еще десяток марок был у него на карманные расходы. Это были просто заоблачные средства, которые мало кто из смертных когда-либо держал в руках в то время – 1,1 тонна чистого серебра! Просто фантастика! Его люди неплохо отдохнули и пришли в себя, а потому были снова готовы к боевым испытаниям. Эти бедные ребята арбалетчики так сильно были потрясены и прокачаны, что очень неплохо приблизились к воинам по своему духовному и психологическому состоянию, это и развивалось всеми доступными силами. Помимо этого, он пробегал по всем рабам, которые шли через Эдессу, и выбирал тех людей, что были не сломлены и годились как материал в его дружину. Кого он тут только не набрал – от англичан до китайцев. Всего до трех десятков человек. Само собой – он выбирал только из тех, кто профессионально воевал до попадания в плен. Поэтому к апрелю у него уже была целая сотня вполне натуральных воинов, то есть людей. способных профессионально убивать любых врагов своего господина. Не идеал, конечно, но в текущих реалиях это солидная сила. Параллельно шла их экипировка – он старался отсеивать из того, что собрал разбоем и при торговле на рынке, лучшее и одеть в это своих ребят. Все шло очень хорошо, за исключением того, что стремительно обострялась ситуация с Морриган. Она его любила, причем совершенно безумно, практически до самопожертвования. И это было страшно. Да, верный, до последней крайности преданный человек рядом очень полезен, но возникала большая такая проблема – взаимность. Ведь любящая женщина, которая не получает взаимность, да еще и стоит у тебя за плечом, становится смертельно опасным хищником, готовым на очень многое для достижения своей цели. Его заставил вздрогнуть ее взгляд, которым она смотрела на Райхан, когда еще не знала, что он эту девочку оставил не себе, а в подарок сыну сподвижника. Если бы взглядом можно было убивать, то бедную турчанку ждала бы жуткая и крайне мучительная смерть. Те 22 года, что были у ирландки за плечами, в эти времена значили очень многое. Редкая женщина в ее возрасте не имела детей, а она все еще оставалась девушкой. И это рядом с мужчиной, которого она любила. Собственно, откуда взялось это чувство, Эрик отчетливо понимал, но его нарастающие последствия требовали от него быстрой и четкой реакции. Он вышел на террасу усадьбы, что выделили ему Эдессе, и посмотрел вниз – во внутренний двор. Там Морриган отчитывала слуг, которые что-то напутали в ее распоряжениях. Она стояла уверенно, несколько раздвинув ноги. При росте ему по плечо она казалась такой невесомой, что он мог бы весь день ее спокойно носить на руках. Да, эта хрупкая девушка, с уверенной осанкой госпожи, завораживала бы любого, кто увидел ее в это мгновение. Особенно на фоне трех мужиков, которые стояли перед ней с поникшей головой, пытаясь всем своим видом выразить смирение и раскаяние. Весьма интригующе были выражены ее талия и плоский живот, что приводило к игре округлостей ее бедер при каждом движении. Дополняла эту картину небольшая, упругая грудь, по форме напоминавшая пару чуть вздернутых лисьих носиков, которая маняще вздымалась с каждым вздохом. Дело в том, что темно-зеленое платье из плотного шелка хоть и закрывало ее от шеи до щиколотки, было сшито очень толково и по фигуре, а потому отлично подчеркивало все ее прелести, при этом не сильно выбиваясь из европейской моды. Общий фон заканчивали красивые, свободно ниспадающие до середины лопаток, волосы девушки, которые своим белым цветом замечательно оттеняли платье, как будто обрамляя его. Завершало всю эту красоту весьма загадочное лицо с большими, серыми глазами, высокими скулами, маленьким, вздернутым носиком, широким ртом с тонкими, волевыми губами. Ее острый подбородок особенно хорошо смотрелся на аккуратной, стройной шее, а уголки губ были почти всегда чуть приподняты, что добавляло ей некий шарм. Да – эта женщина была красива, красива и умна, а потому опасна. Но она оставалась женщиной со всеми своими плюсами и минусами. Как это ни прискорбно, но с ней нужно было что-то делать, так как кинжала в спину на почве ревности Эрик совсем не жаждал. Вариантов было немного – либо ее убивать, либо отвечать взаимностью. В первом случае он терял преданного и перспективного помощника, да что там помощника – сподвижника. Во втором случае – определенную свободу действий. Плюс ее беременность, так как закреплять отношения нужно будет с помощью ребенка. В походе такая дама совершенно ни к чему. Да уж – дилемма. Она закончила отчитывать слуг и отпустила их. Потом на мгновение застыла и подняла глаза к Эрику, заметив, что он за ней наблюдает. Он ей улыбнулся и попросил зайти к нему. Предстоял сложный выбор, и перед принятием решения ему хотелось поговорить с ней. Возможно в последний раз.