Но вернемся к заводу Михельсона. После выстрелов люди в панике начали разбегаться в разные стороны. Шофер Ленина Гиль бросился к нему. Далее нужно процитировать самого Гиля: «…Я увидел сбоку, с левой стороны от него, на расстоянии не более трех шагов, протянувшуюся из-за нескольких человек женскую руку с браунингом, и были произведены три выстрела, после которых я бросился в ту сторону, откуда стреляли. Стрелявшая женщина бросила мне под ноги револьвер и скрылась в толпе. При мне револьвер никто не поднял. Поправляюсь: после первого выстрела я увидел женскую руку с браунингом». Надо сказать, что, поскольку все происходило ночью, ни один из допрошенных свидетелей человека, стрелявшего в Ленина, в лицо не видел. А кроме этого в показаниях фигурируют два орудия покушения – браунинг и наган. И наконец, если Каплан, как потом утверждали, стояла слева, то ранить подходившего к подножке машины Ленина в спину она никак не могла. И тем не менее, из многих бежавших по улице, уже далеко от завода, комиссар С. Н. Батулин задержал именно ее. Следственной комиссии он показал: «На Серпуховке. позади себя около дерева я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей пойти со мной. На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина». Итак, достаточно одного испуганного вида (ночью да сослепу), достаточно, чтобы кто-то (неизвестно кто) узнал. Но ведь ни слова не сказано об оружии!

В 23 ч 30 мин в Замоскворецком военном комиссариате начался первый допрос Фанни Каплан. Протокол она подписать отказалась, но заявила: «Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению». Есть данные, что на этом допросе присутствовал Свердлов, задавший ей несколько вопросов: «Кто поручил вам совершить это неслыханное злодеяние? Вы эсерка? Агент мирового империализма?» На этом допросе Каплан не признала, что является членом партии эсеров, но ведь обвинение против этой партии уже было выдвинуто! Тут-то все понятно. Большевикам вообще никакие другие партии в стране не были нужны, а тем более имеющая боевое прошлое и выступающая с критикой их политики. На последующих допросах Каплан заявила, что решение о покушении на Ленина она приняла еще в феврале 1918 года в Симферополе, что она отрицательно относится к захвату большевиками власти, стоит за созыв Учредительного собрания (разогнанного большевиками), считает Ленина предателем революции, уверена, что его действия «удаляют идею социализма на десятки лет». Однако все это только слова, а вот с доказательствами оказалось туговато. Выяснилось, что подробностей покушения она не знает: «Сколько раз я выстрелила – не помню. Из какого револьвера я стреляла, не скажу», – и, вообще, ее задержали «у входа на митинг». У входа, а не у выхода – митинг же к тому времени закончился. Да и как же быть с показаниями Батулина и других свидетелей? И как вообще эта полуслепая женщина в такое время суток смогла так точно стрелять? Где и когда она этому успела научиться? Следствие на эти несуразности внимания не обращало – сама ведь призналась. Но как быть с орудием преступления? При обыске у Каплан не обнаружили ни револьвера, ни браунинга. Их найдут позже и совсем не у нее.

1 сентября заместитель председателя ВЧК Я. Х. Петерс сообщил в «Известиях ВЦИК», что арестованная – эсерка и что в покушении участвовала группа лиц. В течение четырех дней было допрошено свыше 40 свидетелей. Некоторые из них утверждали, что стрелял мужчина. Саму же Каплан перестали допрашивать еще 31 августа.

Теперь об оружии. 2 сентября рабочий А. В. Кузнецов принес в ВЧК найденный им «тот» револьвер. В нем не хватало трех патронов. Через год в ВЧК поступил донос на Зинаиду Легонькую, кстати, сотрудницу ВЧК, что якобы именно она стреляла в Ленина. Действительно, Легонькая после покушения была возле завода Михельсона и потом сопровождала на Лубянку раненую женщину. Она же участвовала в обыске Каплан. Но ведь оружия тогда не нашли! А теперь после обыска на квартире Легонькой нашли. Объяснение, которое она дала, довольно-таки дикое для сотрудницы ВЧК. Легонькая заявила, что нашла браунинг в портфеле Каплан и решила оставить себе на память как сувенир. Трудно себе представить, что должны были с ней тогда сделать за это. Действительно трудно: ее… отпустили…

После первых допросов на Каплан перестали смотреть как на организатора покушения. Это вытекало из содержания вопросов, которые ей задавали. Однако ее упрямо выставляли террористкой-одиночкой. Вполне возможно, что она не стреляла, но также возможно, что она действительно участвовала в этом деле. Только роль ее иная. Скорее всего, Каплан должна была отслеживать перемещения Ленина в тот день, чтобы знать наверняка, будет ли выступать он на митинге, и передать сообщение исполнителям. По собственным показаниям Фанни, она приехала «на митинг часов в восемь». Именно тогда многочисленные свидетели и видели эту странную, а потому легко запоминающуюся женщину. Но кто же являлся организатором теракта? Следствие, столь короткое, на этот вопрос ответа не дало, зато начались какие-то странности. 31 августа был арестован и расстрелян заместитель командира отряда ВЧК А. Протопопов. В тот же день был проведен последний допрос Каплан на Лубянке. На следующий день комендант Кремля П.Д. Мальков перевез ее с Лубянки в Кремль. Тут-то и начались новые вопросы. За что расстреляли Протопопова, кстати, бывшего эсера? Кто приказал перевести Каплан из ВЧК – неужели там подвалы были ненадежны? И здесь ниточки вновь сходятся к Свердлову. Приказ коменданту Кремля мог дать только хозяин Кремля. А им был Свердлов. Власть его тогда была огромна и в государстве, и в партии: председатель ВЦИК, председатель Политбюро и ЦК РКП(б), секретарь ЦК РКП(б). Теперь же, после ранения Ленина, он по очереди с А.И. Рыковым председательствовал в Совнаркоме. Да это же почти абсолютная власть. Нужен ли был ему Ленин? «Вот, Владимир Дмитриевич, – как-то заявил он В. Бонч-Бруевичу, – и без Владимира Ильича справляемся». Все это Якову Михайловичу еще аукнется. Вскоре после выздоровления Ленина и их беседы с глазу на глаз Свердлов внезапно умрет – якобы от «испанки». Не нужно идеализировать отношения, сложившиеся в верхушке большевистской партии, показанные в фильмах и литературе. Дорвавшись до власти, «пламенные революционеры» вели себя, как пауки в банке. Об этом свидетельствует вся история коммунистического режима. Только Фанни Каплан легче от этого не стало. 3 сентября 1918 года (какая поспешность!) тот же комендант Мальков получил приказ о ее расстреле. Мальков никакого отношения не имел к расстрельным делам. Он по должности своей не мог и не имел права этого делать. Однако сделал. Труп вроде бы сожгли в бочке. Это впоследствии породило различные легенды, среди которых – что расстрелянная женщина вовсе не Каплан; ее тайно помиловали и в 1930-е годы видели в различных местах.

На следующий день «Известия ВЦИК» сообщили, что «по постановлению ВЧК расстреляна стрелявшая в тов. Ленина правая эсерка Фанни Ройдман (она же Каплан)». Да, по постановлению, а не по приговору суда, расстреливали почему-то не чекисты. Сидевшая в это время в московской тюрьме Мария Спиридонова, узнав о казни, написала Ленину: «Как это было возможно для вас, как не пришло вам в голову, Владимир Ильич, с вашей большой интеллигентностью и вашей личной беспристрастностью, не дать помилования Доре Каплан? Каким неоценимым могло быть милосердие в это время безумия и бешенства, когда не слышно ничего, кроме скрежета зубов».

Однако с расстрелом Каплан дело закрыто не было. В 1922 году был инсценирован открытый судебный процесс над партией эсеров, на котором выяснилось, что покушение на Ленина готовили внедренные в партию эсеров сотрудники ВЧК Г. И. Семенов-Васильев и Л. В. Коноплева. Последняя дала показания о подготовке ЦК партии эсеров террористических актов против Володарского, Урицкого, Троцкого, Зиновьева и Ленина. Этим она подписала смертный приговор руководству партии. Но тогда получается, что организацией покушения на Ленина занималась ВЧК, а Каплан работала под руководством чекистов. Что же случилось с Семеновым и Коноплевой по окончании процесса? Да ничего, кроме продвижения по службе. Они еще дадут компрометирующие данные на Н. И. Бухарина – его ведь в 1937 году тоже обвинили в организации покушения на Ленина, и он, кстати, не особенно от этого отказывался, – и будут расстреляны в том же 1937 году.