Такого рода благоустройство было возможно в небольших пещерах и под скальными навесами, все пространство которых использовалось для жилья. Ну а если пещера была столь велика, что количество квадратных метров на одного человека превышало все разумные потребности, т. е. если пещера представляла собой что угодно, но только не уютное жилище? А как быть со скальным навесом, столь высоким и просторным, что человек, рискнувший под ним укрыться, оказывался отданным на произвол всего того, что, непосредственно падало с неба или задувалось оттуда, где скальная стена отсутствовала? В таких случаях ничего не оставалось, как действовать так, словно бы никакого естественного убежища там просто не было. Нужно было строить хижину, закрытую со всех сторон, подобно той, что сооружалась на открытом месте, либо — когда речь шла о навесе — хижину с одной естественной стеной. Таким образом и возник мнимый парадокс — пещерная хижина. Дом в доме.

До недавнего времени о существовании пещерных хижин, особенно в палеолите, почти ничего не знали, о них, собственно говоря, даже не подозревали. Пионеры исследования пещер предшествующих периодов снискали известность тем, что перекапывали пещеры в поисках костей и древних орудий; еще два десятка лет назад внимание спелеоархеологов концентрировалось на стратиграфии (последовательности напластования), заполняющих пещеры отложений, между тем как явления горизонтального порядка оставались незамеченными. К такого рода фактам относились и проекции пещерных хижин. Хижины бывали самыми разнообразными, в этом отношении не удалось сыскать никакого шаблона. Главную роль при их сооружении играли местные условия. Иногда под скальным навесом или в пещере строился всего-навсего обыкновенный шалаш, ровным счетом не отличавшийся от своих собратьев под открытым небом. Такого рода шатровое жилище существовало, в частности, в самом конце палеолита в неглубокой пещерке Абри де ла Сальпетриер на юге Франции.

Коль скоро мы заговорили о хижинах под скальными навесами, мы не можем обойти молчанием одно место в Чехии, курьезное (в наилучшем смысле слова) во многих отношениях. Очень редко случается, что наука за счет одного-единственного открытия получает столько важной информации сразу, как это было в пещере на Писечном врху у Бечова, неподалеку от Мостечка. Если бы, когда велись исследования, вы взглянули на земляной столб, торчащий из раскопа, а на его вершине заметили рабочих с тонкими орудиями археологов, то вообще поклялись бы чем угодно, что все это не имеет с нашей темой ничего общего. И проиграли бы. Это был бы первый сюрприз: там, где сейчас находится выемка, раньше была скала из великолепного, напоминающего сахар кварцита, сравнительно недавно разрушенная. Все говорит за то, что в палеолите здесь существовало скальное убежище — абри, образованное выступающим пластом плотного кварцита: именно под ним располагалась первоначально исследуемая стоянка.

Среди пещерных стоянок она может считаться одной из наиболее древних. Более четверти миллиона лет назад здесь обитали люди, пользовавшиеся орудиями так называемого ашельского типа (наиболее выразительны среди них разной формы ручные рубила) и, вероятно, принадлежащие роду Гомо эректус (человек прямоходящий) в более широком смысле. Если бы еще за несколько лет до того кто-либо стал уверять ученых в том, что «обезьяно-человек» способен был соорудить вполне добротную хижину и даже заглубить слегка пол, чтобы увеличить ее жилое пространство, его приняли бы за фантазера или мистификатора. Однако после исследовательских работ в Бечове такого рода реакция уже исключалась, ибо именно такова была ситуация у Писечного врху.

Там были обнаружены и другие интересные вещи. Хотя бы один из камней в округлой форме насыпи, бывшей фундаментом хижины. Видимо, здесь палеолитический житель растирал в порошок охру для краски. Потому-то пол вокруг камня окрашен в красный цвет. Усевшись на упомянутом камне, вы с удивлением обнаружите, что ваши ноги приходятся как раз на те места на полу, где краска отсутствует. Открытие такого рода почти физической преемственности с далеким предком, облик которого вы с трудом можете представить, когда вы тем не менее сидите спустя четверть миллиона лет там и так же, как сидел он, порождает совершенно особое чувство. Причем этот человек, по-видимому, умел и нечто большее, чем только растирать охру. Вероятно, именно им выполнена из песчаника небольшая головка человека; ее контур еле-еле просматривается, но эта находка — если только мы ее правильно истолковываем — отодвигает современные представления о зарождении художественного чувства значительно далее в прошлое, чем это считалось ранее.

Коль скоро речь зашла о постройках непосредственно внутри пещер, следует упомянуть и о находках в некоторых пещерах Южной Германии, в Вюртемберге. В пещере Брилленхехль, получившей свое наименование Очковой по двум отверстиям в потолке, около 25 тысяч лет назад стояла небольшая хижина; основанием ее служила стенка из камней, промежутки между которыми были замазаны глиной; по-видимому, это был навес из ветвей и шкур. Кроме того, там существовала еще одна хижина, построенная несколько иначе, а именно с помощью тех же технических приемов, что и жилище в Дырявой пещере в Чехии.

Точно так же, только она имела бóльшую площадь и более основательную конструкцию, была сооружена и самая совершенная из до сих пор известных «пристенных хижин», относящаяся, правда, уже к среднему палеолиту, которую посчастливилось обнаружить французским археологам в пещере Грот дю Лазаре на окраине старого порта в Ницце (Французская Ривьера).

Уже нескольких примеров из мира пещерной архитектуры, очевидно, достаточно для того, чтобы заставить нас изменить устоявшееся представление о троглодитах, скорчившихся во тьме и сырости у примитивного очага. Такая картина не отвечает уже среднему палеолиту, а тем более позднему, когда искусство обитания в пещерах достигло своей кульминации.

Позднее наступил упадок пещерной архитектуры. Земледельцы младшей эпохи каменного века стали сооружать более основательные жилища вблизи своих полей, которые заняли в их жизни место прежних охотничьих угодий. Конечно, пещеры не пришли в полный упадок: то тут, то там люди открывали новые пещеры; вероятнее всего, это были пастухи, выгонявшие свои стада за пределы территорий, пригодных для земледелия, а может быть, охотники, чей промысел становился необходимым подспорьем в периоды, когда не хватало продуктов земледелия. Время от времени в пещерах селились, особенно во времена более древние, и земледельцы. Одно из таких исключений представляют люди, принадлежавшие буковогорской неолитической культуре, обитавшие приблизительно в V тысячелетии до н. э. неподалеку от нынешней словацко-венгерской границы. Во многих пещерах на юге Словацкого краса обнаружены черепки их превосходно украшенной керамики, однако совершенно уникальный случай представляет собой подземная деревня в пещерном комплексе Домница, известном многим как достопримечательный туристский объект.

Эта пещера имеет свою историю. Она расположена в южной части Силицкой равнины, куда люди хаживали с давних пор к пещере Барандла (ныне это территория Венгрии) из городка Плешивца. Хотя понор, поглощавший воды в известняковых скалах под холмом Домнице, всякого мало-мальски знакомого с карстовыми явлениями мог навести на мысль о неизвестных подземных пустотах, никто на это не обращал внимания до самого 1920 г., когда здесь вдоль новой государственной границы стали ходить патрули чехословацкой таможенной охраны. Внимательным наблюдателем оказался Ян Майко, проникший первым с помощью других стражников в домницкое подземелье. Обнаруженный лабиринт состоял из горизонтальных коридоров общей длиной более 7 км. Их промыла за десятки тысячелетий подземная речка, названная позднее мифологическим именем Стикс. Оказалось, что домницкая подземная система связана непосредственно с намного более обширной системой подземных ходов на венгерской стороне, известной под именем Барандлы.