От неожиданности Геннадий вздрогнул, дыхание захватило. И тут же он услышал:

— Плиз.

Второй, тенористый голос, доносился со стороны холла.

Вот оно что… Охранников по меньшей мере двое!.. Геннадий до крови прикусил губу: его план летел в тартарары. В бессильной ярости он сжимал ставший ненужным ключ и слушал, как охранник отошел от двери, щелкнул зажигалкой, громко зевнул. И вот уже тяжелые шаги стали удаляться от комнаты, где притаился моторист с «Иртыша».

Решение пришло молниеносно. Подождав еще с полминуты, Геннадий зажмурился — только бы не скрипнула, проклятая — приоткрыл дверь и выскользнул в полутемный коридор. Неслышно ступая босыми ногами, подобрался к самому краю стены, за которой начинался холл. Вжался в стену и, стараясь не дышать, осторожно выглянул из-за угла.

Черноволосый жилистый охранник сидел к Коршунову боком. Его внимание было поглощено созерцанием собственной персоны: откинувшись на спинку стула, хранитель с удовольствием рассматривал свое отражение в блестящем портсигаре. На коленях лежал массивный пистолет.

Теперь каждое потерянное мгновение могло стать для Коршунова роковым: вот-вот в дальнем конце коридора покажется второй охранник. Тело Геннадия напружинилось. Подняв над головой увесистый ключ, он не раздумывая метнулся к хранителю.

Схватки не произошло: тот не успел даже удивиться. Удар пришелся по темени: оглушенный охранник беззвучно ткнулся носом в колени. Геннадий схватил пистолет, сунул за пазуху и бросился к голубой двери.

— Жан, — негромко позвал он и согнутым пальцем постучал по металлической обшивке. — Жан, открой!..

Тишина. И только где-то в глубине коридора раздаются еле слышные ритмичные звуки шагов. Лоб Геннадия покрыла испарина.

Неужели Жан не услыхал стука?! Но если громче стучать, услышит тот, второй… Что делать?!

Время! Главное — выиграть время!

Геннадий отчаянно забарабанил в дверь.

— Цо пану тшеба? — раздался недовольный голос Жана.

— Открой, Жан!

— Хэлло, Майкл! — услышал Геннадий приглушенный расстоянием возглас из коридора. Раздался тяжелый топот — охранник бежал в сторону холла.

— Геннади? — В голосе Жана звучало искреннее удивление. — Для чего пан тутай?..

Щелкнул замок, дверь чуть приоткрылась. На Геннадия глядели округлившиеся, растерянные глаза маленького поляка. Коршунов распахнул дверь и рванулся внутрь. И тут же сзади громыхнул выстрел, другой, третий… Падая, Геннадий успел с силой толкнуть дверь ногой. Замок звонко щелкнул.

— Что с тобой, друг? — Геннадий, не вставая, со страхом глядел на Жана.

Лицо поляка посерело. Он стоял на коленях, зажав обеими руками живот. Потом вдруг повалился на бок и затих.

Вой сирены вывел Геннадия из оцепенения.

— Прости, Жан, — глухо пробормотал он, чувствуя, что у него перехватило горло. С трудом поднялся с пола.

Дверь содрогалась от мощных ударов, кусками сыпалась с потолка штукатурка. Но Геннадию теперь было все равно. Перед ним была цель, ради которой он целую неделю ходил в шкуре предателя.

«SOS! SOS! SOS!» — бился в его руках радиоключ.

Дверь трещала, одна из петель была уже сорвана.

«Говорит экипаж советского судна «Иртыш»… Говорит экипаж советского судна «Иртыш»… — лихорадочно выстукивала рука Геннадия.

Только это он и успел передать. Дверь рухнула, раздался грохот выстрелов, и по крайней мере дюжина смертоносных кусочков свинца впилась в спину матроса.

Часть пятая

ПРОЗРЕНИЕ

Глава I

СИНИЕ ОГНИ

— Будьте осторожны… Ради бога, будьте осторожны, — прошептал чуть слышно Брэгг. Андреев нащупал в темноте его горячую сухую ладонь, крепко сжал. Внизу послышался плеск, и вскоре в квадрате люка проступили очертания тонкой фигуры Тома. Юноша поднялся на несколько ступенек и, держась одной рукой за поручни, другой слегка оттянул от лица маску.

— Все готово, сэр, — вполголоса произнес Том. — Отключил… Можно рискнуть.

Андреев натянул на голову маску, шевельнул плечами, поправляя баллоны акваланга, и шагнул к люку.

Через несколько секунд он уже плыл вслед за Томом по подводной оранжерее. Плыл медленно, на ощупь отыскивая проходы в сплетениях мясистых водорослей. Наконец пальцы коснулись твердой гладкой поверхности. Одновременно он ощутил легкий толчок в бедро. Том был рядом. Андреев проплыл вдоль стенки оранжереи еще несколько метров, пока не нащупал толстую металлическую решетку.

Том включил электрический фонарик, и Андреев сквозь мутную зелень увидел в стене, прямо перед собой, круглое зарешеченное отверстие. Юноша уперся ногой в стенку, потянул решетку на себя. Она плавно подалась. Теперь даже в тусклом свете фонарика Андреев смог разглядеть темную, диаметром не больше метра трубу, заполненную водой. Видимо, это и был выход в океан, о котором говорил Брэгг.

Жест Тома был недвусмысленным: вперед, скорее! Колебаться было уже поздно. Александр Михайлович зажмурился, сильно оттолкнулся ластами и скользнул в трубу…

Плыть было легко, и скоро Андреев почувствовал, что внутреннее напряжение, которое сковывало его тело и мозг в течение последних двух часов, стало ослабевать. Опасения, не закоченеет ли он, находясь несколько часов в океане, оказались беспочвенными — вода была холодной лишь на глубине, непосредственно у выхода из трубы. Когда же голова Андреева показалась на поверхности, он понял, что ему не грозит и насморк: настолько добросовестно потрудилось щедрое тропическое солнце.

Сделав несколько глубоких вдохов — чтоб дыхание вошло в ритм, — Андреев поднял на лоб маску, отключил баллоны акваланга и поплыл от берега мерными длинными гребками.

Несмотря на предупреждения Брэгга о возможной встрече в лагуне с патрульными катерами Андреев не рискнул забираться в открытый океан и решил держаться, насколько будет возможно, поближе к берегу. Опасность оказаться обнаруженным была, в сущности, невелика — звук мотора он услышит издали, и тогда акваланг позволит ему благополучно пройти под водой даже рядом с лодками. Надо только быть настороже. Зато не заблудишься в темноте: справа все время будет полоса берегового кораллового рифа, которая не позволит даже нечаянно удалиться от острова больше чем на триста метров. Да и плыть в лагуне приятней и легче: вода здесь спокойная, как в бассейне. И с акулой не повстречаешься… Впрочем, вряд ли и на открытой воде эти твари охотятся ночью.

Внезапная боль обожгла ладонь: похоже было, что рука с размаху наткнулась на бутылочные осколки. Инстинктивно он с силой подал корпус назад, отчего ноги сразу ушли вертикально вниз. На секунду погрузившись в воду с головой и ощутив во рту солоноватый вкус, Александр Михайлович почувствовал, что его колени и живот прикоснулись к шершавой поверхности кораллового рифа. Итак, он достиг края лагуны, теперь можно поворачивать на север. На всякий случай следует держаться в некотором отдалении от барьера — перспектива напороться животом на верхушку старого коралла его не устраивала.

Энергично оттолкнувшись ногами от рифа, Андреев поплыл назад, к берегу, до которого сейчас, видимо, было метров двести — двести пятьдесят. Удалившись от гряды рифов на безопасное расстояние, он повернул направо. Теперь, если только не собьется с курса, он должен будет плыть вдоль берега не менее двух часов. Маску без необходимости использовать не будет: пока что она понадобилась лишь для того, чтобы пронырнуть стофутовую трубу, соединявшую оранжерею с океаном. А в случае чего сдернуть ее со лба и натянуть на лицо — дело секунд.

Продолжая плыть, Александр Михайлович вынул из воды руку, поднес к глазам. Стрелки часов показывали четверть одиннадцатого…

Усталость подкралась незаметно, и сначала Андреев попросту не придавал значения тому, что он все чаще и чаще устраивает передышки, переворачиваясь на спину, и что в плечах появилась ломота, а ноги стали тяжелыми и медлительными. Вот уже около двух часов он плывет, не меняя курса, и за все время лишь однажды потерял ориентировку: забрав на восток, вышел снова к коралловому барьеру. Конечно же, он был прав: гряда рифов надежно гарантировала ему верность маршрута.