Вот о чем говорилось в бумажках. Над их содержанием и раздумывала Сузи, невнимательно следя за суетней ремонтников возле испорченного радиотелескопа.

На днях она впервые в жизни лицом к лицу столкнулась с человеком из коммунистического мира. Русский ученый поразил ее. Глядя на этого массивного лохматого человека, вслушиваясь в его грозные интонации, Сузи поняла: такого ничто не вышибет из седла. Она отдавала себе отчет, насколько драматичным было положение Андреева. Тем не менее он не выглядел приниженным, напротив — обнаружил столько спокойствия и уверенности в своей правоте и силе, что Сузи неожиданно ощутила робость перед ним.

Правда, Серж Карповский, отпустив русского, патетически воскликнул:

— Господи! Если у русских даже ученые таковы, что же спрашивать с простых смертных! Страна массовой ограниченности!

Но Сузи видела, что и Карповскому не по себе. Столкновение Карповского и Андреева напомнило ей басню Лафонтена о собачке и слоне, и она даже посочувствовала уязвленному Сержу. И подумала: напрасно они ввязались в историю с русским кораблем. Как бы теперь не было крупных неприятностей. Ульман, например, считает, что они неизбежны.

Ульман… Сузи взглянула на часы. Не так давно на втором этаже, у Гейнца, началось совещание Координационного центра. Зачем-то вызван и Курт. Интересно, когда оно закончится. Впрочем, интересней другое. Заглянет ли сюда Курт?

Выйдя из кабинета Гейнца одним из первых, Ульман пересек маленькую приемную, в углу которой сидел охранник, и быстро зашагал по коридору А-корпуса. Он шел вдоль стеклянной стены, за которой в узкой, длинной комнате работали служащие отделов координации и точного расчета. Время от времени кое-кто из них отрывался от бумаг и приветливо кивал Ульману. Он отвечал, хотя знал далеко не всех.

Когда он спускался по лестнице, что-то заставило его посмотреть вниз, на площадку первого этажа. Фигура человека, который прикрывал за собой дверь, ведущую в правое крыло здания, показалась ему знакомой. Человек неторопливо прошел через вестибюль и толкнул турникет, чтобы выйти из А-корпуса на площадь. В это мгновение их глаза встретились: Ульман узнал О’Нейла. Маленький ирландец дружески улыбнулся, махнул рукой и вышел из здания.

Неприятное чувство шевельнулось в груди Ульмана. Он остановился. О’Нейл был в правом крыле первого этажа, где располагается Сектор идей. Но это полбеды, главное, там Духовная Копилка, маленькая безлюдная комнатка с белым магнитофоном и развешенными на стенках инструкциями на девяти языках. Неужели этот симпатичный, неглупый человек способен на «взносы»? Вряд ли… Разговор недельной давности… Вместе спасали парня…

— Тьфу!

Ульман рассвирепел: как мог он забыть?! Ведь в правом крыле — банк, не только Копилка, но и банк! Вот куда заходил О’Нейл. А он готов был подумать о парне черт знает что. Поганая подозрительность… Впрочем, пожить здесь и не набраться дряни не так просто.

Шагая сразу через две ступеньки, Ульман спустился на первый этаж и подошел к массивной двери, в центре которой красовалась табличка с крупной надписью:

И пониже — значительно мельче:

— И вы, Сузи, вы не придали этому значения? Манера Ульмана смотреть в упор смущала девушку.

Однако она не опустила глаза.

— Поймите, Курт, — сказала она мягко, — я все-таки японка. Чужая тайна для нас священна. А кроме того, вряд ли это нужно преувеличивать. Ну, ведутся какие-то работы. Ну, втайне, что из того? Почему нас это должно занимать? Может быть, там какие-нибудь прииски?

— Прииски? — переспросил Курт. — Может быть. Но почему такая секретность? Почему не сказать прямо? И вообще мне до смерти надоели все эти «почему». Слишком много темноты. Довольно! Кстати, вы уверены, что ничего не перепутали?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Нет, Курт. Я слышала ясно. Я собралась зайти к Гейнцу с какой-то бумажкой от Карповского, а там сидели три медика с Севера. Я открыла первую дверь, хотела постучать во вторую и слышу, как кто-то кричит на Гейнца: «У вас бездельников пруд пруди, а у меня осталось три сотни рабочих. Мрут как мухи. Дайте людей — тогда и требуйте. Я уже солдат заставляю работать!» Я постучалась, разговор сразу умолк. Вот и все.

— Все! — Курт покачал головой. — Хорошенькое все. Сотни рабочих, солдаты. Заметьте, Сузи: не хранители, а солдаты. Что они там делают? Очищают местность? Не верю. — Вот что, Сузи, — Ульман взволнованно заходил по комнате. — Я уже решил: узнаю правду, чего бы это ни стоило. Простейший путь — получить «право» номер пять. Я не эпидемиолог. Президент мне пропуска не даст. Помочь можете только вы.

— Хорошо. — Девушка невесело улыбнулась. — Я попытаюсь. Только зачем вам это? Что толку, если вмешаетесь в чужие дела? Как вы посмотрели бы на человека, который совал бы нос в ваши чертежи?

Ульман упрямо качнул головой.

— Мне не нравятся секреты, которые от нас охраняют с оружием. Решения я привык принимать сам. И от них не отступаю.

— Что ж. — Сузи нехотя встала, мельком взглянула в зеркало. — Иду к господину президенту.

Лицо Гейнца исказилось.

— Вы с ума сошли?! — не сдержавшись, заорал он в трубку. — Пропуск в запретную зону! Что это значит? Вы, кажется, забылись, господин Карповский. Занимайтесь своим делом!

Гейнц швырнул трубку на рычаг. Его тонкие губы напряглись, пальцы нервно забарабанили по столу. Гейнц думал. Но вот он резко качнулся корпусом вперед и почти не глядя ткнул в клавишу селектора.

— Крафт? Где он? Немедленно найдите. Это Гейнц. Все!..

Сузи смотрела на Карповского с изумлением. Только что перед нею сидел самоуверенный президент республики. Игриво тронув подбородок Сузи, он снял трубку телефона, бросил небрежное «Хэлло, Гейнц» и изложил просьбу Ульмана. И тотчас — резкая перемена: посеревшее лицо, растерянное бормотание. Мгновенно оценив ситуацию, Сузи отошла к окну: пусть он думает, что она ничего не видит.

Она услышала, что Карповский положил трубку, но не обернулась: надо дать ему время прийти в себя. Наконец он подал голос:

— Сузи, дорогая, подойди ко мне.

Девушка приблизилась к столу. Карповский пытливо взглянул на нее. Самоуверенность возвращалась к нему быстрее, чем цвет лица.

— Знаешь, девочка. — Карповский говорил медленно, будто размышляя. — Мы, пожалуй, не станем рисковать здоровьем твоего протеже. Ульман слишком нужен республике. А ее интересы, сама знаешь — превыше всего… Ты не обиделась на меня, малышка?

Сузи кокетливо улыбнулась.

— Простите, господин президент, я не знала, что это так опасно. Думаю, он прекрасно обойдется и без этой прогулки…

Карповский благосклонно кивнул. Он опять чувствовал себя президентом, человеком номер один…

Глава IX

РУБИКОН КУРТА УЛЬМАНА

Не заходя в мастерские, Ульман направился к себе. Надел халат, подошел к стеллажу с рабочими чертежами. Вынул наугад несколько рулонов. Развернул один, другой. Шепотом выругался. Черта с два у этого Бирнса что-нибудь найдешь. Он, только он один знает, где что лежит. Может, он специально завел эту конспирацию, чтобы казаться незаменимым?

Впрочем, зачем на нем-то срывать досаду? Что плохого, если чертежник слегка преувеличивает свою роль. К тому же Бирнс — единственный в конструкторской группе, кто способен «с листа» прочесть самый путаный набросок Ульмана. Не случайно последние полгода он считался его личным чертежником и совсем не занимался «летающими тарелками». Лучшего исполнителя у Курта не было и в Гамбурге.

Курт сел за стол и стал машинально перебирать карточки с показаниями электронного регистратора. Вдумываться в цифры не хотелось. Он скользил взглядом по табличкам и безразлично откладывал их.