— Так вот вы где! Я уж было подумал, что найду вас поджарившимися до хрустящей корочки.

Кэра, когда он поставил ее на землю, засмеялась.

— Мы только слегка подрумянились.

— И в какое такое место вам вздумалось отправиться после того, как я оставил вас в целости и сохранности в палатке, да еще подоткнув одеяло?

— Мне не спалось, и я решила прогуляться. Все бы обошлось благополучно, если б не пожар.

— В следующий раз я крепко-накрепко привяжу вас к колышку. — Крейг, покачав головой, взглянул на Лукаса. — А ты тоже хорош. После стольких лет, прожитых здесь, тебе следовало бы проявить осмотрительность, а не срываться с места одному и мчаться сломя голову неизвестно куда.

— Помощь пришла бы слишком поздно. Она могла погибнуть.

Крейг взглянул на Кэру. Она кивнула:

— Да, к моменту вашего появления я уже превратилась бы в головешку.

Он придирчиво осмотрел Кэру со всех сторон.

— Вы уверены, что с вами все нормально?

— Убеждена.

Крейг вздохнул.

— Что ж, тогда вам повезло больше, чем нашим браконьерам.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Лукас.

— Мы обнаружили их тела в полумиле отсюда. Думаю, они не успели даже осознать, что им пришел конец.

— Сколько их было?

— Трое.

— Опознать можно?

— Боюсь, что нет.

— В таком случае нам незачем здесь задерживаться, — сказал Лукас. — Возвращаемся в Сараджи.

Все четверо с трудом прокладывали себе путь сквозь полусгоревшую местность. Они шли около полутора часов. Потом пожарище кончилось; до лагеря оставалось еще минут тридцать ходьбы.

Крейг выстрелил в воздух, чтобы оповестить остальных об их приближении. Вскоре группа благополучно достигла лагеря.

Избегая встречаться взглядом с Лукасом, Кэра помогала упаковывать и грузить снаряжение, в точности выполняя то, что ей поручалось. Работа не казалась ей такой уж сложной, как представлялось вначале.

Напрасно она тревожилась о том, чтобы не столкнуться с Лукасом, — он занимался своими делами, не обращая на нее никакого внимания.

Крейг временами бросал на них любопытные взгляды.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — наконец не выдержал он.

Лукас как раз загружал в кузов тяжелый стол и недовольно пробурчал:

— О чем ты?

— О тебе и Кэре. Между вами что-то произошло, я же вижу.

— Все нормально.

Крейг подал ему скамью.

— Ты будешь последним дураком, если позволишь ей уехать.

— Не твое дело.

— Мы с тобой друзья, Лукас. И мне далеко не безразлично все, что касается тебя. Я не хочу, чтобы ты совершил ошибку, о которой будешь сожалеть всю жизнь. — (Лукас затолкал скамью в кузов грузовика.) — Она просто создана для тебя. Уверен, ты и сам это прекрасно понимаешь.

Лукас, стиснув зубы, посмотрел на своего приятеля.

— Что я понимаю — так это только то, что жизнь в здешних краях не сулит радостей и состоит из ежедневной тяжелой работы и подстерегающих на каждом шагу жестоких испытаний. Поэтому не имеет значения, каковы мои чувства к Кэре. Ей здесь не место. Представь только, что станет с нами лет через десять. Случаются дни, когда возвращаешься в Сараджи настолько опустошенным, что тебе нечем поделиться с тем, кто рядом, кем бы он ни был. Какая женщина, если она в здравом рассудке, захочет пройти через все это? И какой мужчина заставит женщину, если он только любит ее, принести себя в жертву ради него?..

Когда они приехали в Сараджи, Кэра, уже собираясь спрыгнуть с подножки грузовика, в котором она ехала вместе с Крейгом, увидела Квинн, выбежавшую из дома к ней навстречу.

— О, как же я рада тебя видеть! Говорят, поблизости от вас был пожар…

— Со мной все в порядке. Мне только нужно хорошенько вымыться.

Лукас поставил свой вездеход рядом с грузовиком Крейга и вылез из машины. Ни на кого не взглянув, он молча прошел к задней части дома.

— Что происходит? — спросила Квинн.

— Ничего. — Кэра попыталась улыбнуться, но улыбка вышла довольно жалкой.

Это «ничего» явно выглядело как «что-то», но Квинн решила не торопиться с расспросами. Из-за плеча сестры она посмотрела на Крейга. Он сделал жест в сторону гостиной, и она понимающе кивнула.

— Тебе на самом деле нужно принять душ, Кэра. Ты вся покрыта сажей.

Как только Кэра, обогнув веранду, скрылась за углом, Квинн вошла в комнату, где ее уже ждал Крейг.

— Итак? — промолвила она, усаживаясь на подлокотник дивана и вопрошающе глядя на него. Он плеснул в стакан содовой. — Что произошло?

— Ваша сестра и Лукас, очевидно, поссорились.

Квинн улыбнулась.

— Они постоянно ссорятся.

— Но это особый случай.

— С чего вы взяли? И что значит «особый»?

— Если моя догадка верна, они влюблены друг в друга.

На лице у Квинн появилось саркастическое выражение.

— О, не преувеличивайте. Мимолетное увлечение — это я еще могу понять. Но любовь? Между ними нет абсолютно ничего общего.

— С каких это пор людям надо иметь что-то общее, чтобы влюбиться?

— У нас с мужем было много общего. Мы во всем были согласны друг с другом.

— В таком случае вы представляли собой уникальную пару, с чем я вас и поздравляю. Только не думаю, что успех в их взаимоотношениях может основываться на вашем личном опыте.

— Но я…

— Кэра не такая, как вы. Конечно, я не могу похвастаться, что хорошо знаю ее, однако, по-моему, это очевидно.

— Возможно, в ваших словах есть доля правды. Но Кэра, как только мы возвратимся в цивилизованный мир, снова станет прежней.

Крейг допил воду и поставил пустой стакан на стойку бара.

— Что ж, Квинн, из нашей беседы я заключаю, что у нас совершенно противоположные намерения.

— В каком смысле?

— Я хотел поговорить с вами о том, как устроить, чтобы они снова помирились. Но вас, по-видимому, такой оборот совсем не устраивает.

— Все, чего я хочу, — это чтобы моя сестра была счастлива, а Лукас определенно не тот человек, который ей нужен.

Крейг с удивлением воззрился на нее.

— Ну-ну. Вы, я вижу, весьма решительная женщина.

— Я могу быть и такой.

— А Кэра продолжает думать, что вас необходимо всячески опекать.

— Мы с ней одна семья и обе должны заботиться друг о друге.

— По-вашему, проявлять заботу о Кэре — это переложить на нее ответственность за ваше состояние?

— Я была больна. Вы же знаете, у меня умер муж.

— Но вам теперь лучше, не так ли? Гораздо лучше, чем предполагает Кэра.

— Я люблю свою сестру, — сказала Квинн.

— Тогда, может быть, вы, хотя бы для разнообразия, подумаете о том, что нужно ей, чтобы чувствовать себя счастливой? — Он склонил голову в полупоклоне. — Всего доброго.

Квинн долго сидела в комнате одна, потом вышла на веранду и окинула взглядом простирающуюся до самого горизонта равнину. Невозможно позволить Кэре остаться здесь. Просто нельзя. В подобном месте ничего хорошего ее не ждет.

Кэра закончила мыться и, выйдя из-под душа, надела широкую мужскую рубашку, заправив ее в джинсы. У нее не было настроения ни с кем общаться. А кроме того, ей захотелось проведать щенка.

Сойдя с веранды, она увидела Аджани, направляющегося к загонам, и окликнула его.

— Привет, — обернулся он, одарив ее широкой белозубой улыбкой. — Теперь вы выглядите малость получше. — В его произношении явно угадывался британский выговор.

— Я и чувствую себя получше. Как поживает носорожиха?

— Что уж говорить, в саванне-то ей было раздолье. Пойдемте, я вам покажу.

Они прошли в центральную часть зверинца, где из толстых кольев, вбитых в землю и скрепленных проволокой, был сооружен загон. Внутри его что-то трещало, и весь он сотрясался от могучих ударов.

Аджани залез на помост, высота которого доходила до половины загородки, и подал руку Кэре, чтобы помочь ей взобраться.

— Видите, — сказал он, указывая на самку носорога, — она очень недовольна.