— Скажи, что все уехали в город, вернутся поздно. А вы двигайте в ванную, — приказал он остальным. — Выберемся через окно.

София заколебалась. Ей не хотелось оставаться, но она знала, что надо повиноваться приказам, выполняя свой долг до конца. Долг по отношению к угнетенным греческим крестьянам, за счастье которых она боролась. Долг, который требовал уничтожить американских прислужников в Афинах. И грязных буржуев, вроде ее собственных родителей… Долг умереть, если понадобится, за то, во что она верит, во что ей велел верить Георгос в ту ночь, когда укладывал ее в свою постель. Она всегда знала, чем это может кончиться.

Мойлан потащил Мегги в ванную, О’Хейр и Салливен прихватили свои пистолеты «взор». София взяла с кровати наплечную сумку, закинула ее за спину, пошарила в кожаном кармане.

Она слышала снаружи шорох шагов по гравию, и все же громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Правая рука крепко сжала рукоятку спрятанного в сумке пистолета, левая потянулась к дверной цепочке. До нее донесся стук закрывающейся двери ванной и скрип ставни выходящего во дворик окна.

Девушка слегка приоткрыла дверь и увидела двух парней, лет по двадцать пять, в нарочито развязной позе, в спортивных куртках, джинсах, кроссовках. Она распознала бы их за милю.

— Что вам нужно? — Дверная цепочка натянулась, она одним глазом смотрела на них в щель.

Полицейский самоуверенно улыбнулся, явно воображая себя киногероем.

— Простите за беспокойство…

— Уже поздно, — быстро сказала она, — и темно.

— Мы из полиции. Проводим общую проверку, — мягко и вежливо пояснил он. — Вы не могли бы отворить дверь чуть пошире?

— Нет, приходите утром. — Она собралась было захлопнуть дверь, но второй детектив быстро просунул в щель ногу.

Этот оказался более решительным.

— Госпожа София Папавас?

Она была готова к этому, но, услышав свое имя, дернулась, как от удара током, и инстинктивно резко толкнула дверь, изо всех сил наваливаясь на нее плечом. Детектив вскрикнул от боли, а она нажимала толчками на створку все крепче и крепче, пока ему не удалось наконец вытащить сильно ушибленную ногу.

Ее охватила паника. Не задвинув дверной засов, она повернулась и бросилась к ванной. Хилые косяки входной двери затрещали под ударами полицейских. Кажется, они пустили в ход дубинки.

Ванная пуста, окно широко открыто. В темном дворике смутно виднеется силуэт Салливена.

— София, скорей! — взволнованно прокричал он, ныряя во мрак. — Беги к лодке на пляже!

В спешке она совсем забыла, что Мойлан нанял на всякий случай маленький быстроходный катер. С трудом протискива-438 ясь в окно в своих чересчур тесных джинсах, услышала, как рухнула входная дверь.

Поздно. Времени больше нет. Она оглянулась, вытащила «взор», отшвырнула сумку. И, резко распахнув дверь ванной, шагнула обратно в комнату.

Один детектив стоял на пороге в классической позе, расставив ноги, держа револьвер обеими руками, чуть задрав дуло. Второй бежал к ванной и застыл как вкопанный, когда она вдруг возникла перед ним.

Выстрел отбросил его назад на руки товарища, оглушил Софию, но она словно приросла к полу, совершенно не испытывая страха. Еще раз спустила курок. Лицо другого детектива на ее глазах превратилось в кровавое месиво. Оба тела рухнули бесформенной массой в дверном проеме, загородив вход, но она уже видела бегущих на звуки стрельбы полицейских в форме.

Удивляясь своему спокойствию, София закрыла за собой дверь ванной и выбралась в окно, чувствуя, что ей жарко в холодной ночи. Тут откуда-то из темноты донесся гул вертолета, и она кинулась бежать по извилистой бетонной дорожке через заросли мимозы к пляжу.

В одно мгновение воздух наполнился тревожными криками, которые неслись ей вслед, но их быстро заглушил усиливающийся рев моторов. Она остановилась, пытаясь определить, откуда исходит этот ужасный рев, и, глубоко дыша, разглядела мелькающий за строениями на пляже винт. Его визг пронизал все ее существо, оглушая, сводя с ума. У кромки моря в темноте ночи белела лента прибоя. Послышались крики Мойлана, заурчал поспешно заводимый мотор катера.

Снова она побежала, оскальзываясь на мокрой гальке, с трудом вытаскивая ноги из песка, превозмогая боль, пронизывающую мускулы. Спешила, задыхалась, теряла последние силы, оглушенная убийственным ревом вертолета, и наконец упала на колени в обжигающую холодом воду.

Луч света из вертолета накрыл ее и высветил, как в последнем трагическом акте оперы. Фигура девушки отбросила длинную тень на пенный след выбиравшегося из кипящего прибоя катера.

Пилот и три греческих детектива в стеклянной кабине вертолета были единственными свидетелями этого последнего акта. Глядя вниз, Нико Легакис понимал, какое отчаянное одиночество охватывает ее, борющуюся с волнами в последней надежде, что набирающий скорость катер вернется.

Пилот нажал на рычаг, вертолет пошел вниз. Прожектор осветил бледное лицо Софии Папавас, когда она запрокинула голову под порывами ветра, вздымавшего ее волосы и одежду.

Медленно, твердой рукой поднимала она пистолет.

Легакис чувствовал, что она целит в него. В ожидании пули у него даже защекотало во лбу, загорелась точка между бровями. Вынимая свой револьвер, он ощущал странное смешанное чувство гнева и жалости.

Выстрела не было слышно из-за шума моторов, и создалось впечатление, что ее сразил невидимый меч. Она беспомощно повалилась на песок, и набежавшая волна накрыла недвижное тело.

Не отрывая от него глаз, Нико сказал пилоту:

— Надо догнать лодку.

Пилот кивнул на счетчик горючего.

— Мне очень жаль, капитан.

На полном ходу катер вырвался из полосы прибоя, врезался в пустынный пляж и по инерции прокатился по гальке.

Мойлан заглушил мотор, воцарилась напряженная тишина. Ни голосов, ни гула вертолетов, только шум прибоя о волнорезы вдоль берега.

Нельзя было терять ни минуты. Он двинулся вперед мимо пустых призрачных пляжных комплексов к набережной. Там Салливен скользнул в припаркованный рядом с баром «фиат», Мойлан сел за руль и направился в сторону Ханьи. Остановившись у обочины дороги возле первого попавшегося на пути газетного киоска, он позвонил по автомату Михалису.

Грек обрадовался, услышав его голос.

— Что с вами? Георгосу стало известно через своего осведомителя, что полиция ищет Софию и их вертолеты уже направились к вам. Я пытался предупредить, но полиция перекрыла дороги.

— Мы бежали на лодке, — сказал Мойлан. — Софию подстрелили. Думаю, она мертва.

Последовала короткая напряженная пауза. Потом Михалис сказал:

— Ей повезло. Она все надеялась, что говорить ее не заставят. Афинская полиция разыскивала ее за убийство полицейского. Вряд ли они знают о вашем существовании.

— Теперь знают, только, конечно, не догадываются, зачем мы здесь.

— Что собираетесь делать?

— Продолжать, разумеется. «Коринфский купец» будет сегодня в доках, завтра можно довести дело до конца, как мы и планировали. Только мне понадобится ваша помощь.

— «Семнадцатое ноября» не бросает в беде своих товарищей по революционной борьбе.

— Рад слышать. Будьте в амбаре как можно быстрее. И обязательно сбрейте бороду.

Условившись обо всем, Мойлан повесил трубку, вернулся к машине, и они выехали из города. Может быть, у него разыгралось воображение, но ему показалось, что на улицах слишком часто мелькали полицейские в форме.

Несколько миль они двигались по шоссе, потом свернули в проложенную фермерами колею, которая петляла среди оливковых и апельсиновых садов и убегала к высоким перевалам, ведущим глубоко в горы.

Остановились недалеко от амбара, тщательно осмотрелись, нет ли засады, но ничего подозрительного не обнаружили.

Едва перевалило за полночь, как на дороге сверкнули фары машины Михалиса.

Мойлан, не теряя времени, принялся излагать новый план.

— Теперь, когда мы потеряли Софию, нам нужен еще один человек, владеющий греческим. Вы, Михалис, под видом врача поможете нам на борту корабля, а Мегги вместо Софии будет медсестрой.