И даже не пыталась завести разговор. Он сел на кровать, сунул в счетчик два пятидесятицентовика, включил тумблер телевизора, и на экране замелькали кадры порнофильма. Чернокожий лет четырнадцати принес виски, и Линетт открыла дверь совершенно голая, только туфель не сняла. Туфель она никогда не снимала. Ни при каких обстоятельствах!

Она глянула на Джорджа:

— Нужно десять долларов!

Джордж послушно вытащил из бумажника купюру. Чернокожий обалдело уставился на голую женщину, когда она протянула ему деньги.

— Вот, парень, держи! Смотри, смотри хорошенько! А когда, сосунок, получишь жалованье, приходи ко мне, познакомимся!

— Хорошо, мэм! — серьезно, как взрослый, ответил мальчик.

Линетт захлопнула дверь и расхохоталась. Затем сорвала пробку с бутылки и принялась пить виски прямо из горла.

— Похоже, у тебя, сладкий мой, водятся денежки, а?!

Джордж разделся и аккуратно сложил одежду на стул.

— Ну и сколько ты хочешь?

Ей нравилась его кротость.

— Шестьдесят долларов, и ты получишь все, что только можешь себе вообразить!

Джордж вручил ей три двадцатидолларовых банкнота и еще какое-то время продолжал смотреть на экран: там развлекались женщина, собака и чернокожий верзила.

Линетт села рядом с ним на постель, прижалась грудью к его руке и стала теребить его вялый член: скорее бы покончить с работой!

— Ну давай же, детка, Линетт не может торчать тут с тобой всю ночь!

Джордж чувствовал запах ее пота, ее волосы щекотали ему руку. Он видел ее розовые соски и пальцы с темно-красными ногтями, ласкавшими его член. Ну, прямо копия его матери. Даже запах такой же!

— Оставь, не надо! — грубо сказал Джордж, стряхнул ее руку и оттолкнул Линетт так, что она упала на спину.

— На кого ты, сморчок, поднимаешь руку, а? Подонок несчастный! — В Линетт всколыхнулась врожденная ненависть к мужчинам. Она поднялась, и Джордж взглянул на ее ноги в зеленых туфлях на высоких каблуках, стройные и длинные. Джордж тоже встал. Линетт опять приложилась к бутылке с кукурузным «Джим Бим».

Да, она была точной копией его матери! И Натали тоже! Они все, все до единой шлюхи! Готовы отдаться за деньги любому. Все бабы — шлюхи! Ну что ж, он знает, как поступать со шлюхами! Он уже доказал это в Грэнтли, разве не так? Ухватив Линетт за волосы, он наотмашь ударил ее кулаком В лицо и, улыбаясь, смотрел, как она отлетела к стене с рассеченной губой.

Маленьким розовым язычком она слизнула с губы кровь и, тяжело дыша, смотрела, как он приближается к ней — голый, с колыхающимся на ходу животом.

Он снова замахнулся на нее кулаком, но Линетт ударила его ногой. Джордж почувствовал жгучую боль и увидел разрез поперек живота, из которого текла кровь.

В туфли Линетт вделала бритвенные лезвия — этому ее научили в тюрьме.

Вот почему она никогда не разувалась! Несколько секунд Джордж ошеломленно смотрел на женщину, потом кинулся к ней, норовя схватить за волосы, но промахнулся.

Линетт снова нанесла ему удар, на этот раз по спине. Тело от нестерпимой боли свело судорогой: бритва прошла прямо над почкой сантиметра на полтора в глубину! Джордж упал на колени, а Линетт опять глотнула из горла и хватила бутылкой о стоявший возле кровати комод. Джордж залился кровью, бившей фонтаном из ран.

Собрав последние силы, Джордж врезал ей кулаком в солнечное сплетение. Линетт скорчилась, задохнулась. С огромным трудом Джордж поднялся.

На экране телевизора чернокожий, женщина и собака продолжали свою игру, им не было никакого дела до происходившего в комнате.

— Ах ты выродок сучий! Ты еще смеешь поднимать на меня руку? — Рот ее сейчас напоминал ощеренную пасть. На сей раз бритва проехала по его бедру, и на теле появились мелкие капельки крови. Кожа расступалась медленно, словно стыдясь за скрытую под ней плоть. Джордж вновь рухнул на колени, осознав наконец, что столкнулся с врагом намного сильнее его самого. Эта женщина по жестокости не уступала его матери. Схватив Джорджа за волосы и запрокинув ему голову, Линетт, ухмыльнувшись, с силой ударила его по горлу зазубренным краем разбитой бутылки.

Джордж свалился на пол как раз в тот момент, когда женщина на экране сопротивлялась чернокожему, пытавшемуся сунуть в нее свой неправдоподобно большой член, а собачка, заливаясь лаем, бегала вокруг них.

Линетт села на постель и, швырнув бутылку на ковер, прижала вымазанную кровью руку к груди, чтобы унять сердцебиение. При взгляде на Джорджа лицо ее исказила гримаса отвращения.

Всю жизнь, с самого детства, Линетт страдала от насилия, и физического, и морального. Оно исходило не только от отца, но и от братьев, бравших с него пример. Мать делала вид, что ничего не замечает. В пятнадцать лет Линетт ушла из дому; оказавшись в мире совсем одна, она поняла, что единственное для нее спасение — ее внешность и пол.

В первые же дни своей жизни на улице Линетт приняла первую дозу наркотиков и провернула свой первый «трюк» с клиентом. Все, на что она была способна, — это продавать свое тело. Она разрешала клиентам все, только не побои. Побоев Линетт не выносила. А все остальное — пожалуйста, лишь бы платили. Абсолютно все! Побои же она считала для себя унизительными. Позволить кому-то ударить себя было все равно что признать собственное поражение, и сознание, что она способна себя защитить, прибавляло ей самоуважения.

Репутация оторвы сослужила ей в этом смысле хорошую службу: ни один сутенер не желал с ней связываться, ее не посмела бы ограбить ни одна шлюха. На улице прав тот, за кем сила, и Линетт, хотя и была небольшого роста, благодаря напору и удали умела постоять за себя. Взять хоть этого мужика, который валяется здесь. Ведь он ничтожество, безликий «Джон», источник денег, и больше ничего! Она пошла в душевую, смыла кровь, спокойно оделась, расчесала волосы и подправила макияж, чувствуя, как опухает глаз. Она забрала у Джорджа всю наличность и туристические чеки, но кредитные карточки не тронула: чего доброго, заметут! Еще раз поглядевшись в зеркало, она вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, и через десять минут уже была у Элвиса. Взятые у Джорджа восемьсот долларов обеспечили Линетт теплый прием. Она укололась, почувствовала, как разлились по телу волны блаженства, и, глубоко вздохнув, погрузилась в сладостный поток грез и видений.

Джорджу Маркхэму там не было места.

Дуэйн Портилло видел, как вышла из гостиницы Линетт, и, подтянувшись на сиденье, стал ждать, когда появится Джордж. Но Джордж так и не вышел.

Он в это время спокойно лежал на полу в номере мотеля, таращась пустыми глазами на экран, где все еще шел порнофильм. Кровь больше не лилась из него ручьем. Казалось, девица на экране смотрит на Джорджа, изобразив на лице наслаждение.

Но Джордж, увы, не видел ее. А ведь ему бы очень понравилось.

Эдит стала беспокоиться. Они вернулись из аэропорта, но Джорджа дома не застали. И всякий раз, как слышался шум машины внизу, она бросалась к окну посмотреть, не приехал ли он.

— Ну, Бога ради, Эдит! Он же взрослый! — говорил Джосс. — Может, захотел выпить пива и с кем-нибудь заболтался.

Но Эдит лишь досадливо отмахнулась: надо же такое придумать! Это просто исключено. Джордж — и вдруг заболтался. Да еще с незнакомцем!

Когда Натали, перецеловав всех и пожелав всем спокойной ночи, отправилась спать, Эдит проводила ее взглядом. Да, рна может гордиться своими детьми.

Недаром потрачено столько сил на их воспитание!

В полицию сигнал поступил в половине двенадцатого. А в одиннадцать двадцать администратор мотеля, наконец оторвавшись от телевизора, пошел поглядеть, что творится в четырнадцатом номере: ведь уже прошло больше пяти часов! К тому же приехала еще одна парочка нуждающихся в комнате. Администратор попросил их подождать, а сам поднялся наверх и постучался в дверь.

В номере была мертвая тишина.