Утром нового дня городская стража приволокла в детинец низкорослого и кривобокого мужика в зеленом вытертом кафтане и стоптанных яловых сапогах. Пленник был заметно напуган, шамкал кривозубым ртом и опасливо косился по сторонам серыми блеклыми глазами. Волосы и борода у него тоже были выцветшими, хотя у корней и проглядывала слабая изначальная рыжина.

На шум на крыльцо вышел Святогор, за его спиной возвышался боярин Валуй, сбоку выглядывал молодой волхв.

— Что за шум?!

— Нашли, княже! — бодро доложился радостный Бонята. — В слободе кожевенной нашли двор, на котором вчерась постоялец умер. Сказывают, опух весь и обгорел, хотя светелка цела.

— Коли сгорел, это тогда кто? — спустился по ступеням княжич.

— Хозяин двора того самого. Его постоялец угорел.

— Вы его били, что ли?

— Нет, княже, как можно? — оглянулся Бонята на остальных ратников. — Спужался он просто, когда сюда потянули. Рьяно маненько сцапали. Боялись, наутек бросится…

— Не бойся, смерд, — ступил на двор Святогор и присел на нижнюю ступеньку лестницы. — Мы тебя токмо о постояльце спросим. Коли не соврешь, так нынче же домой отправишься. Избор, проверь…

Молодой волхв достал свечу, зажег, подступил к мужику — и огонь немедленно затрещал.

— То не я! — испуганно замотал головой горожанин. — То амулетик заветный! От порчи постоянно ношу!

Он снял с шеи нанизанный на нитку длинный кривой зуб, зажал в кулаке и широко расставил руки. Избор вверх и вниз провел свечой вдоль его тела, потом проверил спину — но огонь больше ни разу не дрогнул.

— Это смертный, — затушив пламя, вернулся к княжичу юный волхв. — Следов колдовства на нем нет.

— Коли нет, то и бояться тебе нечего, — кивнул Святогор. — Сказывай, что за постоялец у тебя намедни спалился? Откуда взялся, чем занимался, о чем спрашивал, чё просил, чем потчевался? Все, что знаешь, о том и сказывай!

— Приехал он… — Приободрившийся мужик стал загибать пальцы. — Пятнадцать ден тому приехал. Верхом, но лошадь опосля продал, и задатку мне из того серебра дал. Из самого Словенска, сказывал, прибыл. Сказывал, эмаль по серебру у мастеров наших заказал и ждал, пока сии украшения исполнят…

— Это кто? — Из дверей дома вышел князь Вышемир, и тоже не один. Впереди правителя вышел к перилам крыльца величественный, несмотря на простое одеяние, Радогост, рядом с ним подпрыгивал мальчишка в красной атласной рубахе, с деревянным мечом в руке. За руку Вышемира держалась княгиня Всенежа в длинном плотном платье из иноземного бархата, усеянном жемчугами и самоцветами, и украшенном золотой вышивкой.

— Это, брат, хозяин двора, на котором вчера колдун окочурился, — привстал со ступеней Святогор. — Мыслю, коли не соврет, то и без дыбы обойдемся. Ты ведь врать не станешь, смертный?

— Как можно, княже?! — молитвенно сложил руки на груди горожанин. — Ни слухом ни духом!

— Это мы проверим, — кивнул с крыльца мудрый волхв. — Иди сюда поближе, в глаза на свету твои гляну.

Мужик послушно направился к крыльцу, и лицо Радогоста немедленно скривилось презрительной усмешкой:

— Да он же хромает!

Первым сообразил, что все это значит, сам горожанин [3]. Он вдруг взвыл дурным голосом, отскочил назад, упал на колени, с размаху всадил в землю клык-амулет, кувыркнулся через него, всего за миг перекинувшись в чудище размером с медведя, но совершенно безволосое, с черной глянцевой кожей, с когтистыми лапами и огромной зубастой пастью. Двумя взмахами направо и налево зверь снес головы Боняте и еще одному стражнику, прыгнул на третьего — но ратник успел прикрыться от клыков щитом и от сильнейшего удара просто опрокинулся на спину.

На крыльце завизжала княгиня, кинулась к ребенку. Зверь поднял голову на шум, взметнулся в прыжке — но Радогост вскинул руку с амулетом Хорса, и тварь, жалобно визгнув, рухнула обратно, метнулась к воротам. Однако дружинники, охраняющие ворота в полном вооружении, не дрогнули, сомкнули щиты, выставили копья, намертво перегораживая проход. Зверь попытался перепрыгнуть живую стену, но его приняли на копья, продырявив насквозь сразу шестью рогатинами, отшвырнули назад, подступили, проткнули еще несколько раз, чтобы уж точно убить.

Тварь заскребла лапами, заскулила, замерла, расплываясь и впитываясь в землю, как сугроб под жарким взглядом Ярилы — и тут вдруг из воткнутого во дворе клыка вырвались сразу два таких же зверя, один метнулся к воротам, второй вцепился в шею неосторожно отвернувшегося от амулета ратника, отгрыз голову и, весь в крови, бросился к крыльцу. Его встретили на мечи Святогор и Валуй: боярин отсек лапу, княжич сильным ударом из-за спины чуть не надвое разрубил голову монстра, второго же опять приняли на копья стражники у ворот.

— Закрывай!!! — что есть силы закричал Избор, указывая на ворота. — Запирай, вырвется!

Из земли, теснясь, вырвались уже четверо зверюг, всей стаей ринулись к выходу, к свободе. Стража снова выставила копья, принимая врага на мокрые от крови наконечники, но на этот раз промахнулась: одну тварь пробили сразу три рогатины, другую две, третью одна, а четвертая опустилась прямо на головы воинам, откусив одну, смахнув лапой с плеч другую, располосовав когтями шею третьего. Бросив копья, стражники выдернули мечи, изрубили монстра…

— Ворота!!! Закрывайте ворота!!! — со всех ног бежал им в помощь молодой волхв.

Воины услышали, кинулись к створкам, толкнули их одна к другой.

Восемь зверюг, выплюнутых клыком, с грозным рычанием ринулись в их сторону — но опоздали. От сильного толчка нескольких тяжелых туш створки только сошлись еще плотнее, и вся злоба, обрушенная стаей на защитников ворот, уже ничего не могла изменить.

Тем временем семья князя уже скрылась за дверьми, из людской выскакивали с мечами и щитами встревоженные шумом дружинники. Радогост оглядел поле битвы, вытянул руку:

— Святогор, клык! Вырви клык из земли!

Услышав это, вся звериная стая, бросив недогрызенных стражников, метнулась на княжича.

— Я слева! — выкрикнул боярин Валуй, выдвигаясь вперед и вместо щита прикрывая собой Святогора.

Прямым ударом под горло он встретил прыгнувшего зверя, тут же быстрым взмахом рассек ухо второго. Княжич тоже отмахивался так, что вместо клинка в его руке, казалось, возник сверкающий диск. Но тварей было слишком много, и воинам под их напором приходилось только быстро пятиться.

— Сюда! — вскинул меч Журба.

Еще несколько мгновений — и справа от него, щит к щиту, вытянулась линия из пяти ратников. Все они быстрым шагом двинулись вперед, вынуждая стаю повернуться навстречу новой опасности. Княжич и боярин получили короткую передышку, дружинники же под ударами лап лишь немного замедлили шаг — толстым деревянным дискам когти никакого вреда причинить не смогли.

— Не убивайте их! — предупредил Святогор. — К стене отжимайте!

Из людской продолжали выскакивать все новые воины. Линия щитов вытянулась на два десятка шагов, почти полностью перекрывая двор, копейщики встали во вторую линию, готовые принять на острия тварей, что попытаются перепрыгнуть строй. А затем дружина медленно пошла на стаю. Колдовские монстры метались, царапались, выли и прыгали, но сделать ничего не могли. Прогрызть щиты им оказалось не по силам, а слишком прыгучих монстров предупрежденные копейщики осаживали уколами ближе к задним лапам — больно, но не смертельно.

Переведя дух, княжич спокойно подошел к амулету, ковырнул кончиком меча, поднял, отнес волхву. Тот прижал клык к знаку Хорса на своих защитных украшениях. Твари взвыли одним общим голосом — и превратились в черную дымку, тут же развеявшуюся в воздухе. На земле же осталось лишь скрюченное тело хозяина постоялого двора.

— Во имя могучего Велеса! Против князя подосланы умелые чародеи, — разжал руку с уничтоженным амулетом Радогост. — И все, что мы о них знаем, так это то, что они не из Словенска. Нужно немедленно обыскать двор этого колдуна. Со всем тщанием и волховским умением. Мне жаль твоих дружинников, Святогор, но указывать им путь к Калинову мосту придется потом. Прикажи достать из-под погибших стражников Избора. Он жив, я слышу его дыхание. Он мне нужен.