– Вот мое резюме. Со всеми обновлениями и дополнениями сказал он.
Бледсоу принял у него бумаги, а потом пробормотал:
– Оказывается, ты был готов к такому повороту событий.
– Эй, брат, – вмешалась Манетт, – у меня тут появилась одна теория насчет Линвуд. Не знаю, имеет ли она какое-нибудь отношение к Окулисту, потому что может оказаться полной ерундой, но, по-моему, ею стоит заняться.
– Выкладывай, – распорядился Бледсоу. Это был сигнал всем остальным присоединяться к игре.
– В общем, я подумала, что если алиби мужа подтвердится, то в первую очередь мы должны заняться частной жизнью сенатора. Ну, ты понимаешь, может, она развлекалась на стороне?
Бледсоу повернулся к Хэнкоку. Расследование проводил Бледсоу. И ему же предстояло задать массу вопросов их главному подозреваемому.
– А ты что скажешь, Хэнкок? Ты же был начальником ее службы безопасности. Она водила шашни с кем-нибудь посторонним?
Хэнкок покрутил шеей, как будто воротник сдавил шею и ему вдруг стало трудно дышать.
– Сенатор Линвуд завела интрижку? Это совершенно исключено. Насколько я могу судить, она была вполне счастлива в браке.
– Да, разумеется, но ее супруга часто не было дома. Может, она и решила воспользоваться подвернувшейся возможностью. Или даже сочла это необходимым.
Хэнкок покачал головой.
– Я не замечал ничего подобного. Она дорожила своей репутацией.
Вообще-то он был прав. К чему бы Линвуд рисковать?
– А что, если у кого-то был на нее компромат? Скажем, он узнал какую-нибудь ее тайну, и она таким образом решила заткнуть ему рот?
Хэнкок пожал плечами и отвел глаза.
– Вряд ли я моту сказать что-либо конкретное на этот счет. Полагаю, это возможно.
Бледсоу медленно кивнул головой.
– Значит, между вами ничего не было?
– Между нами? – Хэнкок откинулся на спинку стула, словно пытался отмежеваться от обвинения тем, что создавал возможно большую дистанцию между собой и Бледсоу. – Конечно, нет. Моя работа состояла в том, чтобы охранять ее, а не трахать.
– Ну так это тебе не удалось, ты не находишь? Я имею в виду. что ты должен был охранять ее, а в результате ее убили. Причем получилось так, что ты бросил ее одну в тот самый момент, когда она нуждалась в тебе больше всего.
Хэнкок резко выпрямился на стуле.
– Что, черт возьми, здесь происходит? На что вы намекаете?
– Мы просто разговариваем, и я ни на что не намекаю. – Бледсоу с деланным равнодушием пожал плечами. – Мы всего лишь стараемся выяснить, что здесь случилось прошлой ночью.
– Какой-то спятивший маньяк убил ее, вот что случилось.
– Ты говорил, что они с Карен поссорились и что сенатор выглядела расстроенной после этого. Она сказала тебе, что хочет побыть одна, и ты, как послушный мальчик, взял и уехал, бросив ее на произвол судьбы.
Хэнкок немного расслабился и достал сигарету.
– Да, именно так все и было.
– Видишь ли, ты ведь начальник ее службы безопасности. Или ты полагаешь, что поступил очень умно? Ты ведь мог просто выйти покурить на крылечко. А ты взял и уехал прокатиться.
– Да, я уехал. И если бы я не сделал этого… – Хэнкок отвел глаза и тряхнул головой. – Она, скорее всего, осталась бы жива.
Сунув руку в карман, он вытащил оттуда зажигалку. Манетт поморщилась, когда он сделал глубокую затяжку.
– Видишь ли, – присоединился к дружеской беседе Робби, – сегодня утром лаборатория переслала нам по факсу свой отчет. Экспертам пришлось хорошо потрудиться.
Хэнкок сосредоточенно курил и, похоже, никак не отреагировал на его слова.
– Здесь, на месте преступления, работали лучшие из лучших. Криминалисты, каких поискать. И они-таки обнаружили кое-что интересное.
Хэнкок по-прежнему упрямо хранил молчание.
– И что они нашли? – поинтересовался Синклер.
– Кое-что, чего я никогда не видел. Крошки черного турецкого табака в спальне сенатора.
Робби сделал многозначительную паузу и взглянул на Хэнкока. Остальные тоже как по команде развернулись к нему.
Хэнкок поднял голову и увидел, что взоры всех присутствующих устремлены на него.
– Послушайте, если вам надо на кого-нибудь наехать, возьми лучше Вейл. У нее есть роскошный мотив, средства и возможность. Не говоря уже о вздорном характере и склонности к насилию.
Никто из детективов не проронил ни слова.
– Я бы предпочел поговорить об этом табаке, – обронил Бледсоу. Голос его звучал спокойно и невыразительно, но при этом он не сводил взгляда с Хэнкока.
– Да не о чем говорить. Я часто бываю во всех помещениях особняка. Курю здесь и там. Проклятье, вы, наверное, везде обнаружили мои волокна ткани и следы ДНК. Но ведь я работал здесь черт бы вас побрал!
– И опять ты прав. – Бледсоу опустил взгляд на отчет, который держал в руках. – Эксперты обнаружили волоски и волокна ткани.
– Видите?
Робби кивнул.
– Обычное дело.
– Именно так.
– Если не считать того, что крошки табака обнаружили на простынях. На простынях в кровати Линвуд. – Робби откинул голову, ожидая ответа.
– Как вы только что сказали, обычное дело. Они попали туда случайно.
– Мне бы хотелось в это верить, – сказал Бледсоу, встал со стула и принялся описывать круги вокруг Хэнкока. – Нет, в самом деле хотелось бы, потому что при мысли о том, что кто-то из нас так надругался над сенатором… меня начинает тошнить. – Он остановился перед Хэнкоком и тяжело взглянул на него сверху вниз. – На простынях мы обнаружили также следы высохшего семени. А ее муж уехал в Азию почти две недели назад. Держу пари, если мы проверим сперму, то окажется, что она не его.
– Ну и проверяйте на здоровье.
Бледсоу наклонился и оперся обеими руками о подлокотники стула Хэнкока.
– Кончай валять дурака, Хэнкок. Нам известно о твоем романе.
– Каком романе?
– Не оскорбляй нас сильнее, чем ты уже это сделал. У нас есть очень надежный источник, который с радостью даст показания под присягой.
Оттолкнув Бледсоу, Хэнкок с трудом поднялся на ноги.
– Я не обязан сидеть здесь и выслушивать ваши инсинуации. Если бы у вас действительно было против меня что-нибудь серьезное, вы уже надели бы на меня наручники. – Он покачал головой, и губы его сложились в презрительную ухмылку. Он смеялся над ними и стыдил их. – У вас, ребята, есть стопроцентный подозреваемый – Карен Вейл, но она вам почему-то не интересна. И после этого вы полагаете, что у вас все карты на руках? Подождите, пока я не обращусь к средствам массовой информации и не расскажу им, что лучшие детективы Ли Турстона манкируют расследованием, не желая обратить внимание на единственного человека, который вполне может быть жестоким убийцей, самим Окулистом. И все потому, что они защищают одного из своих. Честь мундира превыше всего!
– Забирай свои вещи и проваливай отсюда к чертовой матери! – сказал Бледсоу. – На тот случай, если тебе интересно, тебя вывели из состава оперативной группы. Сенатора, которая могла бы потянуть за ниточки ради тебя, больше нет. А шеф полиции не пожелает иметь с тобой дела ни за какие коврижки.
Хэнкок подхватил с пола портфель и принялся судорожно запихивать в него бумаги, потом потянулся за своим пальто.
Робби тоже поднялся со стула и стоял, скрестив на груди мускулистые руки.
– Только попробуй обратиться к газетчикам! Тебе же хуже будет.
Хэнкок чуть ли не бегом устремился к двери, но на пороге остановился и обернулся к детективам.
– Вы просто придурки, вот что я скажу.
– По крайней мере, у нас есть работа, – заметил Синклер. – А вот ты – безработныйпридурок.
Входная дверь с грохотом захлопнулась за Хэнкоком.
…сорок вторая
…Обычно я беру немножко сыра в свое тайное убежище для Чарли. Он так любит его, что изрядно растолстел. Наверное, это оттого, что я слишком часто кормлю его. Но стоит мне оказаться там, как у меня возникает чувство, будто я наконец дома и он приходит поздороваться со мной. Он влезает ко мне на колени и обнюхивает. Может, ищет еще сыра. Проклятый паразит, вот кто он такой. Только дай, дай, дай – больше он ни на что не способен.