Кейн подал ему знак, указал направление. В стороне пыльная дорога спускалась по пологому пандусу, ведущему на нижние уровни башни. Подземная стоянка, понял он. Рафен быстро осмотрелся. Хорошее, удобное для обороны место, столь же прочное, как любое противорадиационное укрытие или армейский бункер. Незаметное, увидишь только, если подойдешь вплотную. Подходящее место для того, чтобы поискать там убежище мятежников.

Рафен колебался. Как только сержант прикажет войти внутрь, он рискнет выйти за рамки, отданных относительно мисси приказов. Отряд Рафена должен преследовать свою цель, ни больше, ни меньше. Если он развернет бойцов и приведет на дорогу, никто не скажет, что он не прав. Но истина в том, что загадка трупов зацепила его. Он чувствовал, что здание нужно изучить, чтобы узнать больше о происходящем на Эритене.

Рафен нахмурился. Он решил считать это учениями. Они бродили по улицам этого лабиринта в течение многих дней. Немного деятельности будет благословением.

Он кивнул Кейну и жестом разрешил занять позицию: лучше дать ему что-то, на чем можно сосредоточиться. Молодой воин слегка улыбнулся, и на миг задержался, чтобы надеть шлем, перед тем как двигаться дальше.

ПОДЗЕМНАЯ СТОЯНКА опускалась на несколько уровней ниже административной баши. Подвальные этажи простирались в полумраке. Пол был наклонен вниз, на каждом уровне пологий пандус вел к следующему. Городская энергосистема давно уничтожена, единственный свет исходил от расположенных вдоль шероховатой ферокритовой стены плафонов биолюма. Он был болезненным, желто-зеленым. Рафен ощутил знакомое напряжение в глубине глаз, когда оккулоб пробудился к жизни, стимулируя клетки зрительных нервов. Чем глубже они рисковали пройти, тем более плоским делался пол залов. Оттенки цветов были размыты, его зрение приспосабливалось к низкому уровню освещения.

Он поглядел на глифы сенсора в углу визора. Встроенные в броню атмосферные датчики зарегистрировали небольшое увеличение концентрации монооксидов в воздухе, слишком незначительное, чтобы привлекать внимание Астарес. Вездесущая порошкообразная пыль не проникала так далеко. Лишь маленькие ее завитки прятались тут и там, сочась через решетки вентиляционных шахт. В воздухе был привкус несвежих углеводородов и разряженных аккумуляторов.

Туркио постучал по боковой пластине шлема, привлекая внимание всего отряда.

— Еще тела, — примерно пятьдесят-шестьдесят человек, сложенные в длинный узкий штабель напротив стены. — Этих не обескровили.

— Возможно, оставили на потом, — спокойно отметил Кейн.

Аджир нагнулся.

— Что это?

Он указал на странную конструкцию на торсе ближайшего трупа. С точки зрения Рафена она напоминала металлический жилет с каркасом стеклянных трубок под ним, темных, наполненных какой-то маслянистой жидкостью. Его слух уловил слабый щелкающий звук. Каждый труп носил туже самую конструкцию, и у каждого был знак Компанитас на лице.

— Ничего не трогайте, — сказал Рафен. — Трупы, вероятно, заминированы.

— Мы оставим их здесь? — спросил Аджир.

— Да, — он вернулся. — Туркио сожжет их, когда мы закончим зачистку.

Они пошли дальше. Было несколько машин, в основном приземистые, утилитарные, штампованные по СШК, которые используются на тысячах человеческих миров. Рафен решил, что всех их, вероятно, бросили в спешке бегства из города, когда противостояние, наконец, стало открытым…

— Все еще ничто, — доложил Корвус, внимательно изучая ауспик.

— Не совсем, — сказал Кейн, уперев болтер в плечо.

Перед ними, на капоте приземистого грузовика сидел человек со скрещенными ногами. Он был одет в обрывки брони образца имперской гвардии. Это был мужчина, грязный, со спутанными волосами, немного склонившийся вперед. Его плечи дергались, на приход космодесантников он не обратил никакого внимания. Рафену показалось, что человек тихо плачет.

— Он не регистрируется… — сказал Корвус. — Я не считал с него никаких биологических показателей.

Кейн уже развернул прицел. Прибор отреагировал, как положено, начал обследовать пространство стоянки, высматривая другие угрозы.

Рафен шагнул вперед.

— Назови себя, — приказал он.

Кровавого Ангела не так просто проигнорировать.

Человек быстро посмотрел вверх, и стало ясно, что он не плакал, а смеялся. Он делал это, не издавая ни звука, раскачиваясь взад вперед, словно ему показали самую большую комедию во вселенной.

— Я задал тебе вопрос, гражданин, — рука Рафена скользнула к рукояти силового меча.

Человек неожиданно соскользнул с машины и пьяно двинулся к ним.

— Пыль, — воскликнул он, глотая воздух между приступами истерики, — Пыль то, почему это… Это — все, что осталось от них!

— Отступи, — приказал Кейн, все колебания ушли из его голоса.

— Смотрите, — сказал человек, протягивая им что-то в сложенных горстью ладонях, — Смотрите.

Это был стеклянный цилиндр, заполненный густой жидкостью. Такой же, как установленные на металлические жилеты. Когда незнакомец приблизился, Рафен смог разглядеть, что смеющийся человек также носил под лохмотьями жилет.

— Обратитесь в пыль, — он задохнулся, и вонзил трубку себе в бедро.

Послышался треск цилиндра, жидкость, булькая, проникла в ногу человека. Мужчина задрожал и с воплем бросился на них.

Оружие Кейна выпустило заряд и разнесшийся глухой звук выстрела эхом отозвался вокруг. Смеющегося человека отбросило на спину, его шея исчезла в розовом тумане.

— Он попытался напасть на вас, — почти недоверчиво сказал Корвус. — Он действительно был не в своем уме.

— Очевидно, — сказал Пулуо.

Тогда за их спинами, выше по наклонному полу, отражаясь от стен, загрохотал хор щелчков, шипений и урчаний. Груда тел корчилась и расползалась, фигуры, падали друг на друга, соскальзывали на пол и катились прочь. Другие медленно вставали на негнущихся ногах. Хихиканье. Бормотание. Пустые стеклянные ампулы упали из прорезей в их жилетах и покатились к Астартес.

— Они были мертвыми… — мигнул Корвус.

— Да, — сказал Туркио. — Были.

— Напомните им это, — сказал Рафен и поднял оружие, потому что фигуры двинулись к ним. Каждое впрыскивание дозы жидкости заставляло тела дергаться.

ПУЛУО ОКРЫЛ ОГОНЬ из тяжелого болтера, в замкнутом помещении выстрелы напоминали металлический рев. Крестообразное пламя вырывалось из ствола, когда огромные пули проделали разрывы в наступающей орде.

Некоторые из нападавших были убиты сразу, потому что болты ударили в середину туловища, разрушая его гидростатическим ударом. Другие лишились конечностей или кусков плоти, они крутились, словно танцевали какой-то идиотский танец.

Те, кто не умер сразу, не проявили ни капли страха, ни капли беспокойства о жизни. Они просто смеялись и кричали, мышцы их лиц вздулись от инъекций темной жидкости.

У них было плохое оружие, но его несли многие. В основном стабберы и куча бесчисленных разномастных клинков. Пули барабанили в нагрудник Рафена, на красном керамите остались сколы, но доспех выдержал. Сержант одиночными выстрелами из болтера в голову уничтожал всех, кто оказывался у него на пути, точно нацеленный выстрел в голову любой цели, вставшей у него на пути.

Те, кто лишился конечностей, казалось, о них не заботились. Рафен видел, как ампулы из жилетов впрыскивают новые дозы в животы или шеи. Кровавый Ангел не был новичком в наркотических схватках, хотя по большей части его Орден избегал использования стимуляторов, увеличивающих боеспособность, предпочитая полагаться на грубую силу, доставшуюся в наследство от примарха. Но как бы там ни было, то, что использовали мятежники, выходило за эти рамки. Жидкость была каким-то мутагеном. Она изменила плотность мускулов и замедлила кровотечение.

Феракрит под ногами Астартес быстро стал влажным и липким от вита нападавших. Сквозь дыхательную решетку ноздри Рафена щекотал запах крови. У нее был специфический букет, знакомый медный привкус, смешанный с почти сахарной сладостью, будто сочное лакомство. Он автоматически облизнул губы.