Энди лукаво улыбнулась.

— Пожалуй, да, — подтвердила она и вонзила зубы в сандвич с тунцом.

— Должно быть, это случилось во время обеденного перерыва, — пояснила Мэри, нервно стискивая пальцы, — потому что, когда я уходила, все было в порядке.

— Конечно, в порядке! — подтвердила Тиффани. На этот раз в ее голосе не слышалось ни ироничных, ни кокетливых ноток. — Сегодня утром мы вытащили ее из ящика, и я лично пересчитала все подвески, чтобы убедиться, что они на месте. Мы хотели повесить ее еще до обеда, но провозились с проводкой дольше, чем рассчитывали. А потом пришел Букер и сообщил, что можно начать перерыв пораньше. Это вполне устраивало Мэри — ты же знаешь, в этот день недели она возит дочку на инъекции против аллергии. Мы поставили люстру в угол, чтобы заняться ею сразу после обеда.

— А когда я вернулась, — Мэри указала на люстру, лежащую на боку, среди разбитых подвесок, — то увидела вот это…

— Возможно, произошла досадная случайность? — заговорила Энди, пытаясь убедить прежде всего саму себя. — Люстра могла просто упасть. Или кто-то по неосторожности задел ее и боится признаться. И совершенно напрасно: я не стану…

— Это не случайность! — Джим присел на корточки рядом с разбитой люстрой. — Некоторые подвески не просто разбиты: кто-то раздавил их каблуком.

— Каблуком? — Энди подошла поближе, вглядываясь в осколки стекла. — Откуда ты знаешь?

— Смотри, — он указал пальцем на пол. — Это отпечатки подметок! — Он поднял голову, глядя на обступивших его членов бригады: — Конечно, доказательств у нас слишком мало — мы сами уничтожили их, топчась вокруг.

Все поспешно отступили подальше от разбитой люстры. Кое-кто из рабочих начал осматривать подошвы ботинок и обнаружил осколки стекла.

— Так что полиция вряд ли обнаружит какие-нибудь улики, — заключил Джим, поднимаясь. — Но на всякий случай лучше отойдите подальше.

— Полиция?! — У Энди изумленно округлились глаза. — Я не вызывала полицию!

— И напрасно!

— Что толку? Ты сам сказал, что мы уничтожили все улики.

— И все-таки о случившемся следует сообщить. Пусть место преступления сфотографируют, — он указал на следы на полу. — Поищут на всякий случай отпечатки пальцев.

— Это ни к чему, — возразила Энди. — Я думаю, произошел всего лишь несчастный случай. Виновником мог быть любой из нас.

— Но мы знаем, что это не так!

Энди пропустила его слова мимо ушей.

— Итак, что мы имеем? Всего-навсего разбитую люстру. О каком преступлении я должна сообщить? О взломе или порче имущества? — Она покачала головой. — Двери не заперты, некоторые — вообще распахнуты. Значит, взлома не было. И кроме того, особняк не считается частной собственностью! — Дочь полицейского, она разбиралась в законах. — Строго говоря, никакого преступления не было совершено.

— Это так, — кивнул Джим. — И будь этот случай единственным, я согласился бы, что привлекать полицию не следует. Но всем нам известно, что он далеко не первый…

— Джим прав, — вмешалась Дот. — Надо заявить в полицию.

— Нет, мы справимся сами. Вернее, я справлюсь. — Энди глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и обернулась к рабочим, стоящим за ее спиной полукругом: — С этой минуты мы вводим новые меры предосторожности на рабочих местах. Входные двери должны быть закрыты и заперты — за исключением случаев, когда они находятся под постоянным наблюдением кого-нибудь из членов бригады. То же самое относится к окнам первого этажа. Покидая ту или иную комнату, вы должны проверить, заперты ли окна. Это касается всех без исключения!

— Тогда мы задохнемся в этой жаре, — вставил Пит.

— Я позабочусь о вентиляторах. Тиффани и Мэри, уберите осколки, пока кто-нибудь не поранился, а затем повесьте люстру. Сообщите, скольких подвесок недостает — я попытаюсь заменить их. Букер, приступай к деревянной отделке ванной. Со всеми вопросами обращайся к Дот. Остальные могут заниматься прежним делом! — Рабочие медлили, и Энди нетерпеливо махнула рукой, отсылая их прочь: — Идите работать! Я плачу вам не за то, чтобы вы изображали зевак вокруг места аварии.

— Что ты намерена делать дальше? — спросил Джим, когда все нехотя разошлись.

— Съезжу за парой вентиляторов и замками.

— И ты думаешь, это поможет?

— По-моему, это шаг в верном направлении.

— Лучше было бы сообщить в полицию.

Энди ответила ему бесстрастным взглядом.

— Ты, помнится, обещал давать мне советы лишь в том случае, если я сама попрошу об этом.

— Я обещал попытаться, — уточнил он.

— Так попытайся еще раз, — оборвала его Энди, направляясь прочь.

Джим удержал ее за руку.

— Почему ты так настроена против полиции? Ведь твой отец был полицейским.

— Именно поэтому, — ответила Энди и высвободила руку.

В этот вечер, оказавшись дома, Энди обнаружила на автоответчике два сообщения: первое — от дочери, второе — от неизвестного с шумным дыханием.

Едва услышав второе сообщение, Энди остановила пленку и перемотала ее. Судя по всему, говорил мужчина, понизив голос до шепота. «Я хочу помочь тебе, — шептал неизвестный. — Позволь мне позаботиться о тебе».

— Не надейся, приятель, — ответила громко Энди и нажала на кнопку, чтобы стереть запись. В этот момент зазвонил телефон.

Вздрогнув, Энди отдернула руку. Прежде неизвестный никогда не звонил ей вечером — только днем, когда ее не было дома.

Она схватила трубку.

— Слушай, ты, мерзавец!..

— Мама, ты что?..

— О, Эмили, дорогая! Это ты! — Энди прижала ладонь к лихорадочно бьющемуся сердцу. — Я как раз собиралась позвонить тебе. Как твои дела?

Эмили разразилась возмущенной тирадой о старшем брате, любящем покомандовать, и о дедушке, который обращается с ней как с младенцем. Потратив на свои обвинения против родственников мужского пола около получаса, она перешла к рассказу о мальчике, которого видела на пристани, и тут Энди услышала отчетливый шум двигателя «харлей-дэвидсона». Она слегка отодвинула трубку от уха, прислушиваясь к приближению мотоцикла и вместе с тем пытаясь разобрать сбивчивый щебет дочери.

— Да-да, зеленые глаза у мальчика — это здорово! — Энди, до отказа натянув телефонный шнур, подошла к окну и отодвинула штору. Мотоцикл приближался, хотя разглядеть лицо самого мотоциклиста было пока невозможно. Но сердце Энди уже радостно запрыгало. — Да, знаю, мальчики бывают…

Мотоцикл свернул к ее дому. Сердце Энди ушло в пятки. Джим! Он здесь! Она думала, что после сегодняшних событий они больше не увидятся. А она еще не успела переодеться, принять душ и…

— Крис застал тебя, когда ты целовалась? С кем? — Она попыталась сосредоточиться на словах дочери и прижала руку к сердцу, которое с каждой минутой колотилось все быстрее. — Когда ты только упражнялась в поцелуях? С кем? С собственной рукой? — Слава Богу! — Нет, Эмили, никакое это не извращение. Твой брат сам не понимает, что говорит. А твоя подруга Дженнифер права — отчасти. Целоваться бывает приятно. Особенно если целуешься с…

В дверь позвонили, эхо трех мелодичных нот долго висело в воздухе. Энди не обратила на них внимания.

— …с тем, кто тебе нравится. Но целоваться с мальчиком по-настоящему в двенадцать лет еще слишком рано. Вот видишь, Дженнифер уже тринадцать! Да, понимаю… И все-таки, на мой взгляд, тебе еще рановато. В каком возрасте?.. Это зависит от ряда причин, дорогая: от того, насколько девочка знакома с мальчиком, насколько она способна отвечать за свои поступки…

Звонок в дверь повторился. Энди собралась с силами, чтобы не броситься к двери. Гораздо важнее в эту минуту было дать совет дочери.

— Словом, от многих причин. Прежде чем целоваться, надо как следует подумать — подумать о многом! И желательно подольше! Поцелуй — серьезное дело, и… рыбалка? Но при чем тут… Да, да, конечно! С дедушкой можно, дорогая. Знаю, временами он бывает вспыльчивым. Прежде чем повесить трубку, пообещай мне одну вещь, ладно? Пообещай, что будешь только упражняться в поцелуях — по крайней мере до конца недели, а в выходные, когда я приеду, мы как следует поговорим об этом. Да, обязательно приеду! Желтый сарафан с бантиками? Да, помню. Хорошо. Я тоже люблю тебя, детка!