Не только евангелисты, но и многочисленные комментаторы, которые на протяжении столетий приводили подробности ареста Иисуса и суда над ним, а также рассказывали об эпизоде распятия, проявляли чрезвычайную беззастенчивость, трактуя историческую действительность по собственному усмотрению. Они сваливали все в одну кучу и гневно обвиняли Ирода Антипу, Пилата и Синедрион, возлагая на них равную ответственность за смерть Иисуса. Таким образом, Евангелия представляют суд над Иисусом как формальность при принесении им себя в жертву.

Однако следует напомнить, что Иерусалим, расположенный в провинции Иудея, находился в ведении администрации Рима в лице прокуратора (или префекта) Понтия Пилата. Прокуратор обладал юридической и исполнительной властью, делегированной ему Римом начиная с 6 года. Иными словами, он принимал решения по всем делам, которые не касались иудейской веры. Как и во всей Иудее, в Иерусалиме существовала римская полиция. Власть Синедриона распространялась только на религиозные дела. Иудейская полиция имела право действовать лишь на территории Храма и доставлять на заседание суда обвиняемых и свидетелей.

Иоанн не случайно и вовсе не из-за склонности к многословию пишет, что арестовывать Иисуса пришли «воины и тысяченачальник и служители Иудейские (XVHI; 12)». Этими воинами могли быть только римляне, поскольку других в Иудее просто не было. А это значит, что Пилат знал об аресте. Поскольку ни в одном Евангелии не говорится, что Пилат был a prioriвраждебно настроен по отношению к Иисусу, мы должны признать, что прокуратор послал своих солдат с особой целью. Он намеревался, и это кажется мне наиболее правдоподобным, защитить Иисуса от произвола полицейских Храма. Ниже мы обсудим мое предположение касательно причин этой заботы об Иисусе. Так или иначе, ни один комментатор не обратил внимания на столь странное присутствие римских солдат в Гефсиманском саду.

Лука заявляет (XXIII; 6 – 12), что Пилат, узнав, что Иисус галилеянин, отослал его к Ироду, в то время тетрарху Галилеи. Это вполне возможно, но все же сомнительно. Во-первых, потенциальный смертный приговор, вынесенный Иродом, не мог быть приведен в исполнение без согласия Пилата. Ирод не обладал властью казнить на кресте кого-либо в Иудее. В этой провинции он был чужаком. Во-вторых, развитие событий можно было легко предугадать. Синедрион лютой ненавистью ненавидел Ирода Антипу, как, впрочем, всех Иродиадов. Передать Ироду такого врага Синедриона, как Иисус означало фактически спасти его, поскольку тогда смертный приговор, вынесенный Синедрионом, так и остался бы на пергаменте. И эту странность комментаторы не заметили. Таким образом, Ирода следует освободить от какой-либо ответственности за вынесение смертного приговора Иисусу. Ирод просто-напросто остался в стороне.

Можно не сомневаться в том, что большинство членов Синедриона враждебно относились к Иисусу. Но то, что при вынесении смертного приговора не было серьезного обсуждения, весьма сомнительно. Каиафа созвал членов Синедриона на рассвете, из чего можно сделать вывод, что он ожидал серьезных и продолжительных выступлений. Следовательно, первосвященник отводил целых шесть часов для вынесения смертного приговора, и опять-таки виртуального, поскольку Синедрион тоже не имел права распинать на кресте.

Оставалось заставить Пилата одобрить приговор, вынесенный религиозным судом. Пилат, как об этом недвусмысленно свидетельствуют Евангелия, не собирался обрекать Иисуса на смерть. И тогда Синедрион, чувствуя, что терпит неудачу, прибег к шантажу и пригрозил мятежом. Пилат испугался. Ни один римский чиновник не желал отвечать за беспорядки в императорских провинциях (так же как и все без исключения современные министры внутренних дел, даже при диктаторских режимах). После многочисленных проволочек прокуратор уступил, по крайней мере сделал вид: Иисус будет распят!

Казнь через распятие было чрезвычайно распространенным наказанием в Римской империи. Она применялась тысячи раз, в том числе иудеями, например первосвященником Александром Яннаем, по отношению к другим иудеям. Сама мысль о медленной смерти на кресте приводила всех в ужас. В своем труде «Этимология» («Начала») Исидор Севильский пишет, что казнь через повешение – менее страшное наказание, чем распятие, поскольку виселица убивает жертву мгновенно, в то время как крест очень долго истязает тех, кто к нему пригвожден. Раны на руках и ногах не были смертельными. Многие солдаты выживали, получив в сражениях гораздо более тяжелые ранения. Следует отметить, что солдаты, которым Ларей ампутировал конечности в полевых условиях, без анестезии, поскольку таковой просто не существовало, умирали главным образом от гангрены, ведь антисептические средства еще не были известны. Распятый не только испытывал стыд, поскольку его раздевали донага, но и жестоко страдал от столбнячных судорог грудных мышц, которые могли продолжаться несколько дней, прежде чем наступала асфиксия. Таким образом, в течение нескольких дней несчастный дышал не в полную силу. Правда, некоторым распятым удавалось сохранить достаточно сил, чтобы бросить вызов своим мучителям. В своем диалоге «Dе vita beata»(«О счастливой жизни») Сенека вкладывает в уста своего героя такие слова: «Разве некоторые из вас не плевали на зрителей с высоты креста?» А Аристофан в «Фесмофориях» отмечает, что некоторые жертвы, провисев на кресте в течение десяти дней, умирали только после того, как им разбивали череп. Однако проще было разбить берцовые кости, так как для этого не требовалось лестницы. Распятые опирались на своего рода плаху, к которой были привязаны или пригвождены их ноги. Едва опора исчезала, как тело удерживалось на кресте только веревками и гвоздями, вбитыми в запястья. Растяжение мышц грудной клетки усиливалось и ускоряло асфиксию.

Как сообщает «Historia Augusta»,некоторых преступников, например разбойников и пиратов, перед распятием подвергали пыткам, чтобы усугубить их страдания. Самым распространенным из дополнительных наказаний было бичевание.

В случае Иисуса мы располагаем одним очень важным свидетельством. Как пишет Марк (XV; 44), когда Иосиф Аримафейский и Никодим, члены Синедриона, того самого суда, который приговорил Иисуса к смерти, пришли в канун Пасхи к Пилату за разрешением забрать тело распятого, «Пилат удивился, что Он [Иисус] уже умер». Нам представляется вполне правдоподобным, что Пилат поспешил отправить центуриона из дворца Асмонеев, где находилась резиденция прокуратора во время его пребывания в Иерусалиме, на Голгофу, которая возвышалась сразу за вторыми стенами укреплений, то есть менее чем в пятистах метрах. Добраться до вершины горы можно было минут за десять, даже несмотря на то что приходилось преодолевать многочисленные лестницы.

Пилату было чему удивляться. По свидетельствам Евангелистов, Иисус был распят между полуднем и половиной первого. Матфей, Марк и Лука утверждают, что он умер примерно в половине четвертого, а Иоанн, свидетельству которого мы отдали предпочтение, [10]говорит, что Иисус скончался около шести часов. Однако, и это совершенно очевидно, Иисусу не перебивали берцовые кости Не менее удивленный этой преждевременной, если не сказать необъяснимой смертью, стражник, находившийся на Голгофе, не просто уколол грудь Иисуса своим копьем, но нанес глубокую рану Однако Иисус никак не отреагировал, и стражник подумал, что распятый мертв и ни к чему разбивать ему кости. И после этого два члена Синедриона, которые, безусловно, наблюдали за происходящим, отправились к прокуратору с просьбой выдать им тело.

По поводу этой раны следует сделать несколько замечаний. Обычно утверждают, по крайней мере те, кто придерживается христианской традиции, что копье пронзило сердце. Но описание Иоанна противоречит этому постулату. Правда, Иоанн не уточняет, с какой стороны был нанесен удар и в каком месте. Поэтому нет ни малейшего смысла сравнивать этот удар со смертельным ударом, наносимым в сердце. Я полагаю, что, если бы стражник проткнул сердце Иисуса, Иоанн непременно поведал бы нам об этом, поскольку был очень внимательным к деталям.