В первую же ночь после отъезда из Виенна Эйнар обратил внимание, что Теодорих и Клерет устроились на ночлег поближе к лошадям и друг к другу. Он решил, что друзья до сих пор не могут простить ему трусости и потому избегают его, однако вскоре понял, что ошибся. Когда время его дежурства истекло, и пришла пора будить Теодориха, Эйнар подошел к попоне, под которой спал друг, и неожиданно обнаружил, что тот… не один. В первый момент юноша растерялся, но потом подумал: «Так мне и надо, сам во всем виноват! Героям достается все – это закон жизни…» Решив любовников не беспокоить, Эйнар вернулся к костру и подбросил в него охапку хвороста: места были глухие, издалека то и дело доносились волчьи завывания…

Наконец путешественники достигли Ахенского домена. Леса поредели и постепенно перешли в равнинную местность, а вскоре друзья увидели и первый гарнизон, охранявший дорогу на подступах к городу. Сама дорога была перекрыта ограждением из гибких ивовых веток. Из расположенной за ограждением небольшой хижины тут же вышли четыре воина, облаченные в блестящие нагрудники и вооруженные увесистыми францисками. Вид у всех четверых был устрашающий: высокие, мускулистые, недружелюбно настроенные. Светлые волосы выдавали в них саксов. «Наемники», – догадался Теодорих.

Спешившись и приблизившись, он начал разговор первым:

– Приветствую вас, доблестные воины! Мы направляемся в Ахен к Марку Левию Сегноцию с посланием из подвластного ему селения Виенн и примыкающих к нему земель.

Недвусмысленно поигрывая франциской в крепких загорелых руках, вперед вышел командир небольшого гарнизонного отряда и внимательно воззрился на путников, словно желая изучить их до мельчайших подробностей. Во избежание возможных недоразумений и тем более конфликтов Теодорих тотчас достал из кожаной сумки послание дефенсоров и протянул свиток командиру. Тот молча развернул его и быстро пробежал текст глазами, из чего Теодорих сделал вывод: грамоте обучен.

Судя по всему, командир остался удовлетворен, однако по-прежнему медлил, рассчитывая, видимо, содрать с путников мзду сверх установленной за проезд пошлины. Теодорих же, хотя и ощущал на поясе тяжесть монет, поступил иначе: снял с шеи подаренную отшельником цепь с медальоном, изображающим багуина (символом рода Марка Левия Сегноция) и протянул ее командиру-саксу. Тот, подхватив медальон огромной ручищей, отошел к своим подчиненным. Вчетвером они принялись разглядывать медальон и что-то вполголоса обсуждать, но вскоре командир вернулся к Теодориху, протянул ему медальон и вежливо поклонился: багуин явно произвел на всех четверых впечатление.

– Прошу вас, господа, проезжайте. Однако прежде я выдам вам охранную грамоту до Ахена, – сказал он и скрылся ненадолго в хижине. Едва друзья вновь оседлали лошадей, как тот уже вернулся и вручил Теодориху небольшой свиток. – Если что, – сказал он, – меня зовут Норберт, я начальник дорожной стражи южной дороги, ведущей к Ахену. Удачного вам пути, господин, – сакс почтительно поклонился.

– Благодарю тебя, Норберт, – ответил Теодорих и проследовал в сопровождении спутников по дороге, предусмотрительно освобожденной от ограждения. Клерет тепло улыбнулась командиру в знак признательности. Эйнар же подумал: «Куда ни глянь – всюду саксы! Хорошо же они здесь устроились – небось, половину сбираемой пошлины в карман кладут…»

…Теодорих приближался к Ахену с замиранием сердца. Кормилица Иветта рассказывала ему, что сей город принадлежал некогда Сигеберу, его деду по линии матери. Сигебер, в свою очередь, отвоевал Ахен у саксов. Одни из них были истреблены, другие ушли в Арденны [60], третьи остались у франкского вождя в качестве наемников. После той памятной битвы Сигебер завладел также знатными саксонскими красавицами, среди которых была и будущая мать Амалаберги…

Теодориха одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, он ненавидел своего отца, Хлодвига, а с другой – восхищался им. Объединить такое количество земель и племен, создать столь мощное королевство, заручиться поддержкой самого Рима – разве это легко?! Да, Хлодвиг был жесток, всегда поступал так, как выгодно только ему, не считаясь ни с чем и ни с кем! Но при этом он был умным, храбрым и дальновидным политиком, иначе ему никогда не стать бы королем франков.

ЧАСТЬ 3

КОЛЬЦО ЛЮБВИ

Глава 1

Теодорих, Эйнар и Клерет приближались к сердцу домена. Селения вдоль дороги встречались все чаще, а потом и вовсе стали сливаться друг с другом, образуя, таким образом, предместья Ахена. Позади же плетеных, обмазанных глиной хижин и более добротных деревянных домов возвышался непосредственно сам город. Его деревянные стены разительно отличались от привычных глазу каменных стен Суассона и были более схожи с высоким, заостренным кверху частоколом. Стены были увенчаны сторожевыми башнями, тоже деревянными, и стражники зорко контролировали из них округу. Подъемный мост был опущен: как и во всех городах, он поднимался лишь с наступлением темноты.

Стражи, охраняющие въездные ворота, сразу определили в приблизившейся к ним троице чужаков и преградили им путь.

– Кто такие? По каким делам явились в Ахен?

– Мы прибыли из Виенна с посланием к повелителю домена Марку Левию Сегноцию. Вот наша охранная грамота, – Теодорих достал из сумки пергамент и протянул стражнику.

Тот развернул свиток и, увидев внизу печать Норберта, приказал:

– Пропустить путников! Грамоту же я оставлю себе: она вам более не понадобится.

Вереницей, проследовав по деревянному мосту, друзья въехали в город и в растерянности остановились: прямо от ворот брали начало сразу несколько узких улочек. Оглянувшись, Теодорих окликнул стража:

– Окажите милость! Подскажите, по какой из этих улиц мы можем добраться до виллы Марка Левия?

Страж ухмыльнулся:

– Странно вы изъясняетесь, господин. Сразу видно, что прибыли из метрополии [61]. Да любая из улиц выведет вас к замку нашего повелителя!

Поблагодарив стражника за «исчерпывающий» ответ, друзья направили лошадей в самую ближайшую улочку. Под копытами лошадей долго хлюпала зловонная жижа неизвестного происхождения, но вскоре, по счастью, впереди показался просвет – центральная площадь Ахена с возвышавшимся на ней замком.

Теодорих и Эйнар, уроженцы Суассона, восприняли сие строение скорее как высокий деревянный амбар, увенчанный с четырех сторон сторожевыми башнями, нежели как замок: ничего общего с изящными римскими виллами здесь не было и в помине. Клерет тоже простодушно удивилась:

– И это – замок повелителя Ахена? Насколько я помню, замок кровавого бенефициария в Виенне выглядел не в пример солиднее.

– Ты права, Клерет, но лучше помалкивай, – посоветовал Теодорих. – Не то еще навлечем на себя немилость местных властей. К тому же, думаю, это строение сохранилось еще со времен правления Сигебера, моего деда.

Девушка округлила глаза.

– Твоего… деда?!

– Да, Клерет, я – бастард, сын короля Хлодвига и его наложницы Амалаберги, ныне, увы, покойной. Отец моей матери, а стало быть, мой дед владел здешними землями, в том числе Ахеном.

– Так ты… королевской крови? – поразилась дочь кузнеца.

– Отчасти да… Рано или поздно ты узнала бы об этом, но, прошу, не говори о том никому. Пусть это останется нашей тайной.

Едва друзья приблизились к замку Сегноция, как стоявшие у ворот попарно, друг за другом, четыре стражника в темно-зеленых туниках с вышитыми на груди багуинами скрестили перед ними копья-ангоны. Теодорих немедленно снял с шеи медальон и предъявил его передней паре стражей. Те, увидев родовой знак повелителя, препятствий чинить не стали: благосклонно пропустили вперед. Столь же беспрепятственно путешественники миновали и вторую пару стражей, после чего въехали во внутренний двор замка и осмотрелись. Двор оказался просторным, ухоженным, украшенным по всему периметру резными изваяниями животных и густо опутанными диким плющом скамьями. По всему было видно, что в оформлении своих владений Сегноций придерживается римских традиций.