Все, что было рассыпано на карточном столе, он сгреб обратно в сумку. Надел крестик. Опрокинул железную печку, и ногой отпихнул тлеющие угли под лавку, где лежали свернутые тюфяки. А потом тихо и спокойно покинул загоревшуюся хижину, ведя в поводу свою верную Тучку.

Так же спокойно и неторопливо он проехал по знакомым улочкам Гарленда. На террасе «Приюта ковбоя» сидели шестеро «красноногих». Один наигрывал на губной гармошке, остальные дремали, вытянув ноги на перила. «Вот этих я не трону, — строго сказал себе Гончар. — Они получат свое в следующий раз. Интересно, а почему я так долго тянул с Крэком? Я ведь знал, что все равно убью их всех. Почему же тянул? Да я боялся! Ну да. Боялся схлопотать шальную пулю. Если бы меня продырявили, как бы я мог выручить Медведя? А если боялся, то почему все-таки убил их? Потому что кое-чего я боялся еще больше. Боялся, что никогда не смогу отомстить за Милли».

Отомстить? Разве она погибла? Степан не верил, что ее больше нет. Он слишком долго искал ее, чтобы так быстро потерять, даже не увидев.

«Мало ли что могут наплести пьяные ублюдки? Ох, извините, нельзя так отзываться о покойных… Но я же не виноват, что они были ублюдками».

Ему казалось, что он что-то забыл там, в хижине. Что-то оставил? Или что-то не доделал? Это «что-то» занимало его все больше, отвлекало от всех других забот, и уже на самой окраине Гарленда, оглянувшись напоследок, он увидел, что в дорожной пыли за ним тянется прерывистая цепочка крови.

Он ощупал себя, и ладонь сразу наткнулась на липкое горячее пятно на левом боку.

— Все-таки они ублюдки! — Степан придержал вороного и завел руку за спину. — Навылет. Вот, значится, что я там оставил-то. Кусок собственного мяса.

Морщась от боли, он стянул куртку и швырнул ее в сторону, оставшись в черной гимнастерке. Дышать стало легче, но теперь он яснее ощущал, как из обеих ран сочится кровь. И это не радовало. Кое-как Степан обмотался длинным шарфом, надеясь, что перевязка хотя бы немного задержит кровотечение.

Выехав за город, он пересел на Тучку, чтобы дать отдохнуть вороному.

— Ходу, малышка, ходу, — Степан потрепал ее по шее. — Нам надо успеть. Боюсь, времени у нас осталось — совсем ничего. Ты только не тряси меня слишком сильно. Мне сейчас главное не вырубиться. Надо успеть.

41. Тысяча дорог

Это было не первое его ранение, поэтому он хорошо представлял, что с ним будет дальше. Не потерял сознание от болевого шока? Отлично, теперь старайся не вырубиться из-за кровопотери. Пуля прошила грудную клетку, аккуратно пройдя между ребрами. Нет, все-таки похоже, ребро-то надломлено. Легкое, наверно, пробито, но дышать можно. Очень удачно получилось — ткань гимнастерки плотно закупорила входное отверстие. О выходном же он старался не думать.

Тучка остановилась на берегу озера и потянулась губами к воде. Гончар сполз с седла и долго не мог отдышаться. Стоя на коленях, он перебирал траву в поисках знакомых красноватых стебельков «комариного глаза». Вообще-то шайены считали это растение ядовитым. Если съесть его слишком много, можно без промежуточных остановок долететь до самого дальнего конца Небесной Долины. Чтобы остановить кровотечение, надо было разжевать несколько стеблей и приложить кашицу к ранам. При значительных потерях крови следовало жевать эту траву до тех пор, пока удары сердца не станут отдаваться в затылке. Были и еще какие-то рекомендации шайенской медицины, но сейчас Степан не мог их вспомнить. Он нажевался «комариного глаза» до одури, а потом еще, чтобы не заснуть, выкурил целую сигару, прихваченную на память о встрече с Крэком. Время шло, но Степан не мог двинуться с места. Глядя, как растут тени лошадей на песке, он пытался выбрать дорогу, по которой отправится отсюда. Таких дорог было несколько.

Одна из них вела в дюны. Там сейчас дожидался ночи Горбатый Медведь. Его надо было предупредить о засаде. Гончар посмотрел, сколько осталось солнцу до горизонта, и понял, что не успеет.

Вторая дорога шла к Последней реке. К ущелью, куда должен войти эскадрон Хиггинса. Если бы у Гончара был хотя бы один пулемет Калашникова и цинк патронов… Он мог бы опередить кавалеристов и дождаться, пока они втянутся в тесное ущелье, и решить задачу. Но у него были только револьверы и винчестер. И он был один.

Третью дорогу и дорогой-то нельзя было назвать. Так, едва заметная тропа в море полыни. Она вела к перевалу, за которым начинался Каньон Семи Озер. По каньону Майвис с девчонками будет продвигаться на север, к Монтане. Если бы не Горбатый Медведь, и не эскадрон Хиггинса, и не засада «красноногих»… И если бы Гончар не был ранен, он обязательно припустил бы именно по этой тропе, чтобы нагнать Красную Птицу и увидеть Милли. А если не увидеть, то хотя бы узнать, что с ней.

Сигара догорела, и раны покрылись сухой плотной коркой. Гончар наполнил фляги водой и перезарядил револьверы. С трудом взгромоздив непослушное тело в седло, он вдруг понял, что существует еще один путь. Углубиться в тенистую рощу, лечь у ручья и ждать, пока в его тело вольются новые силы. Он ранен. Ему надо лежать. Через несколько часов уже никакими усилиями воли он не сможет удерживаться в седле. Он просто заснет. Природу не обманешь. Ее можно немного отвлечь, но она неумолимо возьмет свое.

И так же неумолимо возьмет свое та сила, которая методично стирает с лица земли все, что мешает цивилизации. Нет, это не цивилизация. Это бизнес. Большой бизнес. Большие деньги. Большие отряды хорошо вооруженных ублюдков.

Кусок свинца пробил в тебе дыру как раз такого размера, чтобы душа могла спокойно вылететь к небесам. Чем ты ответишь? Травой и промокшей повязкой?

Чем ты можешь остановить армию, которая уже уничтожила всех, кто мешал Большому Бизнесу, и теперь понемногу добивает остатки сопротивления? С чем ты встанешь на ее пути — с винчестером?

Все это бесполезно, а значит, и бессмысленно. Ты уже никому не можешь помочь, никого не спасешь. Единственный человек, ради которого ты здесь оставался — это Милли. Но ее больше нет. Значит, и тебе здесь больше нечего делать. Выбери красивое место, с видом на горы и озеро, допей остатки виски — и дай себе отдохнуть в последний раз.

Степан тряхнул головой и огляделся. Тучка успела обогнуть озеро, пока он предавался своим глубокомысленным раздумьям.

— Куда ты меня везешь, малышка? Ты что, знаешь дорогу?

Услышав его голос, кобыла зашагала быстрее, и вороной жеребец трусил рядом, ревниво поглядывая на нее.

Гончар понемногу погрузился в состояние, которое испытывал во время дальних переходов по прерии. Со стороны кажется, что человек дремлет в седле. Он неподвижен, его тело расслабленно покачивается в ритме шагов лошади, но его полузакрытые глаза непрерывно ощупывают горизонт цепким взглядом. Он молчит, и может не расслышать вопроса, но от его взгляда не ускользнет ни койот, чья рыжая спина мелькнула в траве, ни темное облачко, вырастающее вдали, предвещая грозу.

Степан понимал, что лошадь идет к ущелью, и был рад тому, что она сделала выбор за него. Когда же он разглядел едва заметную струйку дыма над кронами сосен, ему стало ясно, что пора готовиться к встрече. Там, за лесом, текла Последняя река. Там расположились в засаде «красноногие». Только они могли безбоязненно разводить костры в лесу, не заботясь о маскировке. Ну да, кого им бояться? Того одинокого всадника, что медленно продвигается вверх по извилистой тропке?

Как только Тучка вошла в лес, покрывавший склон, Гончар остановился.

— Дальше я пойду один, — сказал он, спрыгивая на мягкий лесной настил. — Стойте здесь. Если до утра не вернусь…

Он расседлал лошадей, обняв на прощание.

— Если не вернусь, уходите к озерам. Вдвоем не пропадете. Вы отличная пара.

Взвалив на плечо винчестер и «спрингфилд» и опоясавшись двумя патронташами, он тяжело пошел в гору.

«Сколько их там может быть? Судя по тому, что горит только один костер, не больше десятка. Что они затеяли? «Мы их всех завалим», сказал Крэк. Чем? «Мясорубками»? В горах они неэффективны. Нет, каратели придумали какую-то хитрую гадость. От них всего можно ожидать».