Идея общеевропейского антитурецкого объединения потерпела очевидный провал. Здоровье папы в это время резко пошатнулось; когда он умер, в Риме начались беспорядки. Восстание было обращено против иноземного, испанского, господства, против династии Борджа; его организаторы как бы желали показать, что не так-то просто превратить папский престол в княжескую династию.

Под именем Пия II (1458–1464) на папский трон вступил замечательный поэт-гуманист и ученый Энеа Сильвио Пикколомини. Вместе с ним престолом Святого Петра овладела идея эпохи — гуманизм. (Это было таким же воплощением в жизнь идеи века, как в свое время торжество идеи воинствующей мистики нашло свое воплощение в избрании папы-отшельника.)

Выходец из Сиены, пятидесятитрехлетний, но уже сильно потрепанный предшествующей бурной жизнью папа-гуманист был уже к тому времени высшим церковным сановником. Но он оставался до мозга костей гуманистом. Папа Каликст знал, что тот является отцом двух незаконнорожденных детей, но смотрел на это сквозь пальцы и держал их в своем окружении. В качестве секретаря кардинала Капраники Пикколомини участвовал в Базельском соборе, где проявил себя сторонником крайнего конциляризма. Именно поэтому он перешел на службу к последнему антипапе Феликсу V. Когда же положение антипапы стало безнадежным, он попытал счастье при дворе германско-римского императора. В качестве ловкого императорского дипломата Пик-коломини объехал почти всю Европу. Образованный, остроумный, обладавший универсальными познаниями, Пикколомини одновременно сочетал в себе поэта, историографа, ученого-географа, политика и дипломата, все, что угодно, кроме высшего священнослужителя! Когда же он удостоился кардинальской шапки, то и в качестве высшего священнослужителя он нашел свое место, снискав себе расположение и уважение.

Избрание Пия II было встречено Римом с бурным воодушевлением, потому что с ним на папский престол вступил «князь гуманистов». (Другой вопрос, что папа-гуманист вследствие смутных внутренних условий не очень-то заботился о Риме и с большим удовольствием находился в других городах Италии, чем в своей римской резиденции.) Папскую тиару на голову Пия II возложил кардинал из рода Колонна, символизируя этим единение Рима и гуманизма. Пий II, и будучи папой, сохранил свою приверженность к искусствам, старине, ко всем проявлениям живой жизни. При нем началось систематизированное собирание сокровищ античного Рима. Пикколомини и в качестве папы продолжал свою литературную деятельность. До нас дошел лишь один-единственный папский манускрипт, написанный на классическом латинском языке, — его мемуары.

Центральной идеей понтификата Пия II было создание большого европейского антитурецкого союза. Он созвал для осуществления этой цели конгресс европейских монархов. В изданной 13 октября 1458 года папской булле, начинающейся словами «Vocabit nos Pius», папа распорядился созвать конгресс в Мантуе. В 1459 году он прибыл в Мантую на открытие конгресса и произнес речь на блестящей латыни; однако совещание потерпело полнейшее фиаско вследствие равнодушия и пассивности монархов. Папе Пию пришлось принять к сведению, что эпоха крестовых рыцарских походов безвозвратно миновала и что, даже будучи папой, он не сможет пробудить к новой жизни давно ушедшие в прошлое, хотя и воспетые в его поэмах, идеалы рыцарства. На место христианского средневековья пришла эпоха централизованных сословных монархий.

Христианские князья и монархи не стронулись с места, а папа стал предпринимать новые попытки для отражения турецкой опасности. В 1461 году Пий обратился с письмом к турецкому султану Мехмеду II, в котором — наряду с попыткой согласовать и объединить христианское вероучение с Кораном — он призывал турецкого владыку перейти в христианскую веру. Тогда, мол, папа признает его наследником Византийской империи, коронует и заключит с ним союз! Эти фантастические планы свидетельствовали о том, что живущий в мире идей глава церкви-гуманист обладал не очень развитым чутьем в области практических дел, практической политики, касающейся проблем восточноевропейских народов, их государственного существования. Еще более чудным и странным мы можем считать этот шаг, зная, что изгнанная турками династия Палеологов искала прибежища именно в Риме.

Отчаянные попытки к сплочению христианских держав потерпели фиаско; этому способствовало то обстоятельство, что Пий II, отказавшись от конциляристских воззрений своей молодости, стал, будучи папой, решительным сторонником и защитником дворянского абсолютизма. В начале 1460 года он издал буллу «Execrabilis», в которой подчеркивал, что никто не может опротестовывать папский приговор, апеллируя к вселенскому собору; тот, кто сделает это, сам отлучает себя от церкви. Этот шаг папы обострил в первую очередь его взаимоотношения с Францией. Поддерживаемая королем Людовиком XI французская церковь в духе принятой в Бурже в 1438 году Прагматической санкции стояла на позициях конциляризма, потому что этим путем она могла обеспечить себе автономию, свои «галликанские свободы» в противовес верховной власти папы. Поскольку папа не поддерживал французских претензий на Неаполь, король со своей стороны молча признал эти галликанские права и свободы. Выступление Пия II против конциляризма вызвало недовольство как в Италии, так и в Германско-римской империи (в Германии главным образом из-за все усиливающихся папских налогов).

Тем временем, однако, опасность турецкого вторжения угрожала уже не только Венгрии, но и непосредственно Италии, и прежде всего Венеции. В 1463 году венецианский флот стоял наготове, чтобы предпринять морской поход против турок. В сентябре 1463 года на заседании консистории Пий II заявил, что он сам станет во главе объединенного папского и венецианского военных флотов. Однако в Анкону папа прибыл уже сломленный смертельной болезнью. И буквально на пороге осуществления его замысла Пия II сразила смерть — таким образом и из этого похода ничего не вышло.

Вслед за папой — поэтом-гуманистом папский престол занял племянник Евгения IV кардинал Пьетро Барбо, взявший имя Павла II (1464–1471); это был снова папа-антигуманист. Новый папа был подлинным венецианцем: он любил помпу, был ловким дипломатом, но подозрительным по натуре, суровым, расчетливым человеком. При принятии окончательного решения на конклаве в одинаковой мере сыграли роль два момента: обещание Пьетро Барбо начать крестовый поход против турок и обещание созвать вселенский собор. При Павле II, который был, можно сказать, недосягаемым (очень редко проводил слушания советников и высших священнослужителей), папское достоинство обрело внешнюю помпезность Ренессанса. Павел II любил красоту, но не признавал в ней человеческого начала, однако сам был в восторге от собственной красоты. Вообще говоря, внешняя помпа стала в этот период органической частью католического культа. На место духовной, религиозной жизни, на место веры, идущей из самой глубины души, пришла внешняя помпезность церковных обрядов. У этой помпы сложились и популистские разновидности. Для широких народных масс отнюдь не гуманисты, а по-прежнему церковь означала культуру, праздничность, развлечения. Возможности для этого предоставляли становившиеся все более красочными и щедрыми праздники церковного года. Кстати, именно в соответствии с распоряжением Павла II, изданным в 1470 году, Святой год полагалось отмечать раз в 25 лет.

Для правления Павла II характерны произвол и оттеснение на задний план кардинальской коллегии, влияние которой все возрастало. Усиливающаяся власть кардинальской консистории, разумеется, противоречила папскому абсолютизму. Папа урезал сказочные доходы кардиналов, расходы курии, преследовал симонию. Эти реформаторские распоряжения ограничивали меценатскую деятельность папы и кардиналов, что, в свою очередь, сделало римских гуманистов, художников и мастеров искусства обедневшими скитальцами. Нападки гуманистов на сурового и деспотичного папу поощрялись кардиналами. Вождь гуманистов Бартоломео Платина уже угрожал созывом вселенского собора. Папа ответил на это тем, что приказал арестовать Платину и содержать в Замке Святого Ангела. Тут надо иметь в виду, что Платина в своем труде по истории папства, над которым он в то время работал, представил Павла II варваром, врагом культуры и искусств.