— Я тебе за это благодарен. Как видишь, твои молитвы были услышаны.

— Раз так, то покажи.

Валлон бросил отчаянный взгляд на дверь. Он дернул тунику вверх и стоял, глядя перед собой, как на параде.

— Вот.

Она опустилась на колени.

— Ты так исхудал.

Франк посмотрел вниз на багровую полосу, на желто-зеленую кожу вокруг. Он был крайне изумлен, когда Кэйтлин приблизила губы и запечатлела поцелуй на отвратительном рубце.

Он резко поднял ее на ноги.

— Мадам!

Она повисла в его объятиях, податливая женственность во плоти, ее губы были слегка раскрыты. Его взгляд утопал в ее зеленых глазах, как в океане. Она улыбнулась.

— Ты действительно случайно наткнулся на то озеро?

Голос франка вдруг стал хриплым.

— Совершенно случайно.

— Вот видишь. Тебя вела судьба.

Глаза принцессы подернулись дымкой.

— Ты первый мужчина, который видел меня нагой. Ты получил удовольствие от этого зрелища?

— Оно не вызвало у меня отвращения.

Ее глаза закрылись в сладостном ожидании, а ее уста подались навстречу его рту. Валлон стоял, не в силах пошевелиться. Их губы соприкоснулись. Он целовал ее. И не только. Он ласкал ее, прижимал к себе. Она застонала, ощутив его твердость. Вдруг он отстранился и невидящим взглядом уставился на икону, висящую над кроватью.

— Минутная слабость. Больше не повторится.

— Повторится. Ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Я не позволю! — Он сжал кулаки, свирепо глядя на образ. — Ты слышишь?

Ответа не последовало. Он обернулся и увидел только, как опустилась щеколда на двери. Последовала длительная тишина, потом раздался требовательный стук. Он вновь обернулся к иконе. Голова кружилась.

— Войдите!

Шаги замерли у него за спиной.

— Дрого.

— Валлон, Кэйтлин вышла от тебя покрасневшей и взволнованной. Чем ты ее расстроил?

Валлон с силой стиснул кулаки.

— Ты ведь пришел не с тем, чтобы говорить о Кэйтлин. Чего же ты хочешь? Постой, не говори. Ты стал таким преданным, что не можешь со мной расстаться?

— Кэйтлин по-прежнему нуждается в моей защите.

— Есть Олаф и Тостиг, чтобы присмотреть за ней.

— Ты забыл, что я пообещал ее брату.

Валлон обернулся к нему с недоброжелательной ухмылкой.

— Ну ладно. Дело в том, что я не хочу, чтобы ты шел с нами дальше.

— Ты был весьма рад, что я и Фальк были рядом в ту ночь, когда мы дрались с викингами.

— Твой меч обоюдоострый. Пора тебе вернуться в Англию.

— У меня нет денег.

— Я оплачу тебе дорогу.

— Я не приму этого от тебя.

— Тогда добирайся вплавь.

— Послушай, Валлон, все, о чем я тебя прошу, — это позволить мне сопровождать Кэйтлин в Константинополь. Я не намерен следовать за тобой в Анатолию. Что там за отношения у тебя с Вальтером, меня больше не интересует.

— Ты лжец. Твоя просьба отклонена.

— Тогда честь не оставляет мне иного выбора, кроме как вызвать тебя на поединок.

— Вызов тоже отклонен. Когда будешь выходить, проси викингов войти.

— Валлон, я не могу оставить Кэйтлин. Меня держит не только клятва, данная Хельги. Я хочу сделать ее своей женой.

Это уже становилось невыносимым.

— Я не сваха.

Дрого сделал шаг ему навстречу.

— Мы с Фальком тебе нужны. После смерти Радульфа у тебя остался только Вэланд… Что будет, если у тебя возникнут неприятности?

— Я предпочитаю попасть в неприятности, чем везти их с собой.

— Ты берешь с собой викингов. Их втрое больше, чем вас. А вдруг они повернут оружие против тебя?

Валлон чувствовал, как невидимые паучьи сети оплетают его все туже.

— Давай говорить прямо. Ты не позволишь себе никакого насилия по отношению к членам моего отряда, если спускаешься с нами по Днепру.

— Именно так.

— И, достигнув Черного моря, мы идем дальше каждый своим путем: ты — в Константинополь, мы — в Анатолию.

— Совершенно верно.

Франк оценил возможный риск.

— Ладно, я готов тебя терпеть на таких условиях.

Дрого прошагал к выходу упругой походкой. Валлон задержал его.

— Я планирую отправиться в путь через четыре дня. Подыщи нам хороших лошадей.

Валлон смотрел на дверь, за которой только что скрылся нормандец. Бедный, вечно обделенный судьбой Дрого. Лишиться матери в младенчестве, не получать любви от мачехи, отдающей всю себя своему родному сыну. Тому самому, ради спасения которого Валлон прошел полмира, унизив при этом Дрого. Неудивительно, что он мечтает его убить. И до какой степени возросла бы его жажда мести, узнай он, что женщина, по которой он воздыхает, прижималась к члену его врага за несколько минут до того, как он вошел со своей просьбой.

Положение было настолько противоестественным, что Валлон разразился безумным хохотом. Он зажал рот ладонью, чтобы подавить свое неуместное веселье. В таком состоянии его и застал Ге-ро, вошедший объявить о визите норвежцев. Явились семеро викингов, кто горделиво расправив плечи, кто смущенно теребя шапку в руках.

— Говорите, с чем пожаловали.

Вперед выдвинулся Вульфстан, здоровяк с длинными, как крылья, усами.

— Скажу коротко. Наше судно непригодно для морского похода, и у нас нет серебра, чтобы оплатить дорогу домой. Единственный возможный для нас путь — из варяг в греки.

Валлон кивнул.

— Я обеспечу вас питанием, но платить вам не буду. Если бы все сложилось иначе, вы бы сейчас торговали моими подчиненными на невольничьем рынке.

Геро зашептал Валлону на ухо:

— Вы бы лучше отпустили Арне. У него жена и дети. Только крайняя нищета не позволяет ему вернуться домой.

— Ты говорил, он заботился о вас с Гарриком?

— Мы ему обязаны жизнью.

Валлон повернулся к викингам:

— Я не пойду в Константинополь с бандой варваров. Только став христианами, вы сможете к нам присоединиться.

Геро поморщился.

— Сэр, они не смогут стать истинно верующими за одну ночь.

— Ты только загони их к отцу Гильберту окреститься. Дадим этому лицемеру семь новообращенных, чтобы было чем похвастаться, возвратившись домой.

Они развернулись и уже выходили по одному, когда Валлон заговорил снова:

— Арне, тебя я брать не собираюсь. В этом нет никакого смысла, ты уже слишком стар, чтобы получить место в императорской гвардии.

Норвежец остановился как вкопанный, пока его товарищи проходили мимо. С ошеломленным видом он двинулся за ними вслед, но Геро закрыл дверь до того, как он успел к ней подойти. Викинг стоял, вертя шапку в руках. Он поднял блеснувшие глаза.

— Не важно, смогу я или нет записаться в гвардию. Хоть какую-нибудь работу в Константинополе я найду.

— У меня уже есть для тебя работа. Гаррик взялся доставить деньги родственникам Радульфа. Он поедет один. Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы у него был компаньон. Присмотри за ним, и ты вернешься домой из своих странствий не с пустыми руками.

Арне открыл было рот, но снова закрыл.

— Не надо меня благодарить. Считай это платой за ту доброту, которую ты проявил по отношению к Геро и Гаррику.

Когда Геро провожал Арне, Валлон увидел, что в зале никого нет.

— Это все?

— Да, сэр. Андрей будет ждать нас на реке.

Валлон взглянул на икону.

— Геро, как по твоему мнению, Кэйтлин — сумасшедшая?

— Не могу сказать, сэр. Хотя у меня пять сестер, я никогда не был в состоянии понять, что у них на уме.

— Я хочу, чтобы ты устроил нам свидание. Никто, кроме нас троих, не должен о нем знать, понимаешь?

Геро помолчал в нерешительности.

— Не вполне, сэр.

Они пришли на реку, где их уже ожидал Андрей вместе с проводником. Олег Иевлевич был невысоким, кареглазым, скуластым человеком серьезного нрава. Ничто в его поведении не подтверждало подозрений Вэланда. С Андреем, взявшим на себя роль посредника, они купили три большие лодки и один плоскодонный ялик. Каждая лодка имела двадцать четыре фута в длину, с обшивкой из лиственничных поясьев чуть больше полудюйма в толщину, расположенных внакрой. Хотя они и были достаточно легкими, чтобы тащить их посуху или буксировать по воде, требовалось шесть человек, чтобы поднять каждую из них, и двенадцать, чтобы перенести даже на небольшое расстояние. Лодки были оборудованы восемью уключинами и мачтой для небольшого паруса. Позади мачты было устроено простое стойло из двух столбов и стропа для удержания лошади. Ялик предназначался Вэланду для охотничьих вылазок.