Розалинда слушала все это с большим вниманием.

– Так новый граф покупает вдовствующей графине подарки? – переспросила она.

– Да, – ответила мать, – я слышала именно так.

– Теперь я понимаю. По-моему, это как раз он купил все наше кружево, даже несмотря на то, что оно было испорчено… – сказала Роз, не подумав, и сразу же осеклась.

– Испорчено? – Отец даже привстал на стуле. – Кружево было испорчено? Как это так?

– Да н-ничего особенного, папочка, – заикаясь, успокаивала его Розалинда, – попало немножко воды…

У отца потемнело лицо от гнева.

– Целый ящик фламандского кружева! Такой дорогой груз из Антверпена! Ты говоришь, все испорчено? – никак не мог успокоиться он.

– Умоляю вас, отец, не волнуйтесь, – она безуспешно пыталась успокоить его. – Ведь все уже продано.

Но отец в ярости вскочил со стула и стукну кулаком по столу.

– Все этот бездельник, этот подлец капитан! По его милости пришел в негодность уже не один груз, не так ли? Я чувствовал, я знал, что дело плохо кончится и на этот раз! Безответственный негодяй! Сколько уже раз я требовал от него принять все меры, чтобы сохранить наш груз, и все напрасно! Все напрасно! Раз за разом мы получаем совершенно негодный товар. Как ему это только удается? Дырки он там просверливает для морской воды, что ли? А может, просто сбрасывает ящики с баркаса по пути к причалу?

Роз вскочила на ноги и бросилась к отцу. В минуты такого безудержного гнева у него мог начаться тяжелый приступ.

– Пожалуйста, отец, успокойтесь, сядьте. Вы ни в коем случае не должны волноваться. Я в ближайшее время поговорю с капитаном. Один ящик уже целиком продан, и на все остальные обещали найти покупателя.

Джоан напряженно наблюдала за происходящим. Даже любимица Розалинда не смела приблизиться к отцу, когда он бывал так рассержен. А гнев захлестывал его все больше и больше.

– Нет, ты не будешь говорить с капитаном! – буквально зарычал он и, швырнув салфетку на пол, начал топтать ее ногами. – Это мое дело! Я поговорю с ним сам! Я ему голову оторву! Ни за что не буду терпеть больше этого издевательства! Девять партий товара по его милости пришли в полную негодность. Никогда в жизни я не нес еще таких убытков. Дела приходят в полный упадок. Это становится настолько невыносимым, что… – он не докончил фразу, покачнулся и судорожно вцепился в кресло.

Роз в ту же секунду подскочила к отцу. Его багровое от гнева лицо вдруг стало серым.

– Генри, Генри, что с тобой?

Джоан подбежала и подхватила мужа под руку. Розалинда подхватила отца с другой стороны, и вместе они усадили его в кресло.

Джоан расстегнула Генри воротник и стала обмахивать носовым платком. Голова его запрокинулась, глаза были закрыты.

– О Генри, дорогой, очнись, скажи хоть что-нибудь! Что с тобой?

– Все хорошо, – едва выдохнул он, открывая глаза, и слабо кивнул. – Все обошлось, дорогая. Пожалуйста, дай мне глоток воды.

– Подойди ко мне, дитя мое, – жестом подозвал отец Розалинду, как только жена вышла из комнаты. Девушка опустилась на колени возле отца. – Помоги мне, дочь моя. Ты должна мне помочь, – почти прошептал он.

– Конечно, отец, конечно. Я ни за что не покину вас. – Она прижала к щеке его руку, едва сдерживая слезы.

– Нет. – Он едва покачал головой. – Я не о том. За последние годы ты столько сделала для семьи. А с тех пор как мы переехали сюда из Лондона, я почти полностью переложил на тебя и наши торговые дела. Это, безусловно, моя ошибка. Но я так верю в тебя! Я чувствую, что мои дни сочтены. Обещай мне, что серьезно подумаешь о своем отношении к господину Тренчарду. О вашем совместном будущем.

Розалинда не верила своим ушам и еле сдерживала слезы.

– Неужели ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж? Он намного старше меня и…

– А я не старше твоей матери? – резко прервал ее отец уже окрепшим голосом. – На двадцать лет, а мы прожили жизнь очень хорошо. Любовь может прийти с годами.

Дочь с болью посмотрела на него, понимая, что скрывается за этими словами.

– Но почему, отец? Почему? Нам всегда так хорошо было всем вместе дома. Вы никогда не настаивали на моем замужестве. Что случилось?

– Я знаю, Розалинда, ты не хочешь выходить замуж, – отец избегал ее взгляда. – Ты очень независима и сама прекрасно ведешь дела. А я, в свою очередь, сам подталкивал тебя к этому, более того, радовался твоим успехам, – он тяжело вздохнул. – Я не имел права этого делать. Это была серьезная ошибка… Теперь ты слишком самостоятельна и своенравна, чтобы подчиниться воле мужа. А ведь большинство мужчин ждут от жен именно этого – кротости и послушания. Вот почему я так долго откладывал решение о твоем замужестве.

При этих словах слезы показались на глазах Розалинды. Не в силах сдержать их, она резким движением вытерла глаза.

– Я не могу бездумно подчиняться какому-то незнакомому человеку, отец. И не буду! Ни за что. Тем более если это кто-нибудь вроде тех шутов, которые сватались ко мне в Лондоне. Ничего не смыслят в делах. О чем бы я ни спросила – ни одного дельного ответа. Ну пожалуйста, отец, мне бы так хотелось остаться с вами.

Тень страдания пробежала по лицу отца. Роз понимала, что такие слова ранят. Ведь она всегда была его любимым ребенком. Комок подступил к горлу девушки. О, если бы она могла, как в детстве, броситься ему на шею и забыться! Но сейчас это, увы, никак не решило бы их сложных проблем. Отец, словно угадав мысли дочери, привлек ее к себе и нежно гладил по голове.

– Я знаю, Розалинда, тебе будет очень тяжело покинуть наш дом. Признаюсь, мне и самому невыносимо думать об этом, – его взгляд выражал неподдельное страдание. – И мне было бы легче на душе, если бы я знал, что ты хоть чуть-чуть любишь своего будущего мужа.

– Но я совсем не люблю господина Тренчарда!

– Я знаю, дочь моя. Но что поделаешь? – Он вновь погладил ее по голове, и его голос зазвучал твердо: – Дела у нас совсем плохи. Тебе самой уже не под силу справиться с ними. И оставим это, – он покачал головой, не желая выслушивать ее возражения. – Я совсем не умаляю твоих способностей. Но пойми, дорогая, этим делом должен заняться сильный, опытный человек, который смог бы остановить развал. – Он устало опустил голову. – Кроме того, мое желание продиктовано также чисто практическими причинами. Я не могу передать мое дело тебе, ведь ты еще не достигла двадцати одного года. В конце концов это просто не принято. Исключение составляют лишь вдовы. В любом случае, девочка моя, эта ноша не по тебе: ты слишком доверчива, слишком уязвима. Я выберу достойного человека по своему разумению. И я намерен это сделать как можно скорее. Он станет официальным опекуном твоих младших братьев и сестер и будет представлять наши деловые интересы до тех пор, пока Джо не достигнет совершеннолетия. Я рассмотрел все возможные варианты и пришел к выводу, что Тренчард как раз подходит для этой роли. Он и о тебе будет заботиться и дела наши приведет в порядок.

– Но, возможно, он не захочет взять меня в жены, – начала Розалинда с надеждой.

Однако отец устало прервал ее:

– У меня есть все основания полагать, что захочет, – он метнул на нее строгий взгляд и добавил: – Несмотря на твою сильную волю и своенравный характер. Я трезво оценил этого человека, и он мне кажется достойным во всех отношениях: сильный, способный, порядочный, обладает значительной властью, всегда в курсе всех новостей. Все обращаются к нему за советами, да и ты сама не исключение. Он явно оказывает тебе знаки внимания. Что ж, если нет человека, которого любишь ты, есть по крайней мере тот, который любит тебя.

– Но будет ли он искренне дорожить нашим делом, отец? И при чем тут я?

– Если он будет твоим мужем, это, безусловно, будет в его интересах. Теперь пойдем дальше, Розалинда. Ты ведь должна подумать и о матери. Если вдруг я завтра умру, кто о ней позаботится? Женщина, одна, шестеро детей…

В этот момент в комнату вернулась мать Розалинды. Услышав последнюю фразу мужа, она поставила кувшин с водой и запричитала: