Но таких, как отец, больше нет! Розалинда заставила себя успокоиться, вспомнить свое последнее путешествие в Голландию задолго до этой испанской войны. Как они счастливо жили в Лондоне и отец ее был совершенно здоров! Какие это были безоблачные дни. Отец был самым образованным и почитаемым джентльменом в Компании торговых авантюристов, и она была рядом с ним.

Девочке было всего десять лет, когда он впервые взял ее в путешествие. Мать тоже была с ними во Франции – маленькие остались на попечении их преданной няньки. Тогда Розалинда и полюбила плавание. Числа привлекали ее задолго до этого. Во время плавания она освоила астролябию, компас и розу ветров. В двенадцать лет она по ночам вылезала в окно и училась у отцовского штурмана, но продолжалось это недолго. Отец, узнав об этом, не выпорол ее, а упрекнул самого себя и нанял ей учителя. К пятнадцати годам девушка сопровождала отца каждое плавание и помогала ему вычислять широту с помощью солнца и звезд.

Она никогда не забудет судьбоносное плавание в Голландию, когда в разговоре с лоцманом впервые услышала о фламандце по имени Жерард Меркатор.

– Папочка, пожалуйста, – умоляла она, – познакомь меня с ним. Говорят, что он рисует карты и талантливый математик, знает, из чего состоят земля и вода. Я хочу услышать его теорию. Обещай мне! – Он снисходительно улыбался и гладил ее по голове, ее сильный и любящий папа.

– Не надо бы, – говорил он, откидывая назад седеющие волосы. – Что скажет твоя мама, если я буду знакомить тебя с мужчинами?

– А мы будем только втроем – ты, я и он, – не отступала Розалинда, встав на цыпочки и пытаясь поцеловать его в щеку. – Или кто-нибудь еще, если ты найдешь того, кто тебя представит. Обещай мне!

Отец сдался, ибо слишком любил дочь. А она… Она обожала его, так как именно отец пробудил ее ум к огромному миру знаний. Поздно вечером они слушали Меркатора. Хозяин гостиницы принес свечи, и Розалинда не отрывая глаз смотрела, как Меркатор вычерчивает схемы и расчеты в подтверждение своей теории. Она задавала ему многочисленные вопросы и, делая вид, что все знает, тут же хваталась за перо…

Замужество положит конец всему. Все прекрасное исчезнет, как морской туман под жарким утренним солнцем. Но самое страшное – отец ее умирает. И, уткнувшись в одеяло, она зарыдала.

Выплакавшись, Розалинда успокоилась и задумалась. Нет, она не выйдет замуж за Кристофера Говарда, хотя он и намекнул. Даже если отец умрет. Но она скоро вернется и спасет его, освободит мать, чтобы та могла все время посвящать отцу, найдет лучших врачей. А когда ей исполнится двадцать один год, станет его компаньоншей. И никто не отнимет у нее законных прав. «У меня будет своя собственность, свои деньги, я смогу делать, что захочу. Когда мне исполнится двадцать один год…»

Внезапная мысль пронзила ее. «Какой сегодня день?» Она утратила счет времени. «Сегодня должно быть двадцатое сентября, через три дня я стану совершеннолетней, и у меня появятся законные права!» Эта мысль понравилась ей. Не придется больше зависеть от мужчин. Пусть Джонатан остается в своей гильдии, она же будет по-прежнему помогать отцу. А любовь нужно забыть.

Приняв решение, Розалинда наконец приготовилась спать, под скрип корабля, грохот волн и вой ветра.

Бледная утренняя жемчужина. Мягкая спираль сновидений. Кит вздрогнул. Снова она здесь, шелковая завлекающая сирена, посещающая его по ночам, манящая исполнением его желаний. Искушающая и насмехающаяся. Когда Кит тянулся к ней, она исчезала. Старый повторяющийся сон. Сегодня он не хотел ее – несуществующей. Но теперь все было по-другому. Он задержал дыхание, боясь надеяться.

Мгновение бесконечное и молчаливое.

Впервые он ясно видел ее: удивительно прекрасное лицо, светящиеся глаза. Земля, воздух, вода и огонь соединялись и преклонялись пред ее славой. Она вышла из эфира, где летали ангелы, – к нему.

Она роняла одежды. Ее всегдашняя юбка с шорохом упала на пол. Соскочил такой же безыскусный корсаж. Она сняла рубашку и обнажила точеные плечи, сияющие белизной.

Кит жаждал ее всем существом, не только телом. Вместо камня в груди просыпалось трепещущее сердце. Но она стеснялась, а он горел в ночи. Ради нее Кит пойдет и в огонь и в воду. Он готов на все, лишь бы обладать ею. Тонкая талия, горящие бедра, постоянство рядом с его изменчивостью – противоположности, готовые соединиться.

Его жажда все возрастала. Он подчинялся солнцу и языческим звездам. Желание поработило его. Он коснулся околдовавших его обнаженных плеч. Груди ее были словно бутоны в ожидании его губ. Наклонившись, он уловил их благоухание. Чистота ее вошла в него. «Я люблю тебя». Впервые он услышал ее слова. Это достойная женщина, и он должен быть достоин ее любви. Он хотел этого больше всего на свете. Он ждал ее тепла…

Сновидение прервалось. Начался кошмар с бездонной пучиной. Он пытался побороть его, вернуться в прежнее сновидение, но кошмар навалился, отвергая все на свете.

Вот он совсем маленький – лет пять. В комнате стоит мать, красивая, как роза, в блестящих одеждах. В руках у нее красиво завернутый подарок – для него… запрещенный отцом. Вот она запустила волчок. В голове его закружились чудесные цвета и зазвенел ее смех. Это его день рождения. Боже, как он любил ее – светлую и радостную, так не похожую на отца. Кит вдруг задрожал от страха.

Прижимая палец к губам, она покачала головой, умоляя его молчать. Ему нельзя громко смеяться, нельзя признаваться…

И, как злое видение, вошел граф Уинфорд. Молчаливый. Зловещий. Потребовал игрушку назад.

Пальцы его побелели, схватившись за ненавистную мальчику трость. Она с оглушающим грохотом ударила его по ботинку.

– Нет! – крикнул Кит, невинный и отважный. – Это мой волчок! От мамы!

Он жалобно заплакал и попытался убежать, но отец поймал его. Одним ударом трости сломал волчок. Второй удар пришелся по его плечам. Удары мешались со словами, которых ребенок не понимал… «Немедленное послушание… страх Божий… идиотская безделица…»

Мать стояла и смотрела. Слезы катились по ее щекам. Она не решилась защитить сына и тоже оказалась виновата. Упреки рушились на нее, словно удары: «бесполезная женщина», «уклонение от обязанностей»…

Киту показалось, что он задыхается от ненависти к отцу. Он ненавидел его требования – дисциплину, уроки, постоянный самоконтроль… Ему так хотелось того, что дарила ему мать – смех, игру, любовь.

Задыхаясь, он упал на колени перед отцом, сжимающим его горло. Матери не было. Оставался лишь этот суровый человек и его ненавистная дисциплина.

Потом было утомительное путешествие. Пять дней на коне в Оксфорд с отцом и братом. Слишком много занятии для пятилетнего, шестилетнего, семилетнего мальчика, оставленного со старшим братом и наставником в школе.

Тоска по матери. Он вернулся в Западный Лалуорт, а ее там не было. Он искал ее повсюду. Какая была пустота в душе, когда он узнал, что ее отправили далеко на север…

– Нет! – Кит пытался прийти в себя, стряхнуть с себя эту руку…

– Кристофер! Проснись! – Рука продолжала трясти его.

Пробудившись, он увидел Филиппа и с облегчением вспомнил, где находится. Он спал в гамаке, подвешенном на палубе. Солнце светило ему в лицо. Сощурившись, он выпрыгнул из гамака:

– Как непристойно так долго спать! Что же ты меня раньше не разбудил?

– Тебе нужно было отдохнуть. Я велел твоим людям не трогать тебя. – Заботливый голос Филиппа успокаивал его, как благовонная мазь кровоточащую рану. – Расскажи мне свой сон, Кристофер.

Кит прикрыл глаза, но кошмарное сновидение заволокло его сознание. Сдавило горло, как в детстве отцовская рука.

– Когда я был маленьким, я… Мама принесла мне подарок. Был мой день рождения, пять лет. Я любил играть с мамой, но отец считал это слабостью. Он верил в строгую дисциплину и говорил что мама не умеет воспитывать во мне страх Божий. Я был еще неразумен и думал отстоять игрушку, ослушаться его, сказать ему, что не хочу делать уроки, а хочу играть и быть с мамой, которая любит меня…