— Что, даже никакой запеченной трески? — спросил Сэмми.

Бэкон явно был уязвлен. Быстрым жестом он приподнял крышку на одной из тарелок. Внутри оказалась грустная лужица белой сахарной слизи с коричневыми прожилками.

— За кого ты меня принимаешь?

— Извини, — сказал Сэмми. Они сели за столик. В тарелках нашлись перепела, фаршированные устрицами, пареная спаржа в голландском соусе, македонский салат и картошка по-дофински. Бледно-зеленый суп оказался кремом из водяного кресса. Сэмми так и не смог заставить себя расчленить одно из крошечных птичьих телец, но фаршировку оттуда выковырял и нашел ее весьма деликатесной.

— Откуда ты все это взял? — поинтересовался он. — Ты что, заказал обед в номер? — По словам Бэкона, он жил, причем совершенно не по средствам, в отеле «Мейфлауэр».

— Не совсем.

— Хорошо. Могло быть погорячее.

— Как насчет соли? — Бэкон снова залез в хозяйственный пакет, достал оттуда серебряную солонку дизайна еще более причудливого, чем вся посуда, и поставил ее на стол. Солонка оказалась пуста. — Вот так так. — Актер снова нагнулся, заглянул в пакет, затем поднял его, наклонил и погрузил один его уголок в солонку. Из пакета потекла тонкая струйка соли. — Вот. Почти как новая. Итак, — продолжил Бэкон, указывая на планшет и значок наблюдателя на груди у Сэмми, — тебе просто захотелось поучаствовать, верно? Помочь Эскаписту в его нескончаемой битве с Железной Цепью и прочими фашистскими посмешищами?

— Многие меня об этом спрашивают, — отозвался Сэмми, посыпая солью картошку. — Так я обычно и отвечаю.

— Но мне ты скажешь правду, ведь так? — спросил Бэкон. В его насмешливом голосе все же проскальзывал слабый намек на искреннюю просьбу.

— Что ж, — польщенно начал Сэмми. — Я просто почувствовал, как будто я… ну, должен. Я… я кое-что сделал, и я… в общем, я этим не гордился. А однажды я уходил с работы, и в вестибюле стояла небольшая группка этих самых наблюдателей, им давали инструктаж, и я вроде как просто к ним примкнул. Я даже не задумывался о том, что делаю.

— Короче, совесть загрызла.

Сэмми кивнул, хотя правдой было и то, что его добровольное вступление в ряды наблюдателей за самолетами примерно совпало с тем периодом, когда Джо все больше и больше времени стал проводить с Розой. Таким образом, Сэмми каждый вечер так и так приходилось убивать немало одиноких часов. — Только не спрашивай, что я такое сделал. Я не могу тебе сказать.

— Хорошо, не стану, — отозвался Бэкон, пожал плечами и сунул себе в рот целую вилку спаржи.

— Ладно, — сказал Сэмми. — Я тебе скажу.

Бэкон поиграл бровями.

— Это что-то пикантное?

— Да нет. — Сэмми рассмеялся. — Нет, я… я совершил лжесвидетельство. По всей форме, под присягой. Я сказал адвокатам Супермена, что Шелли Анаполь никогда не просил меня копировать их персонаж. Хотя на самом деле именно об этом он меня и попросил. Напрямую.

— Боже мой! — воскликнул Бэкон, идеально изображая ужас.

— Скверно, правда?

— Да тебя повесить мало!

Тут Сэмми сообразил, что Бэкон над ним потешается. Однако воспоминание о неприятном и скучном дне в том конференц-зале по-прежнему красило его щеки румянцем унижения.

— В общем, это было неправильно, — сказал Сэмми. — Да, у меня была хорошая причина, и тем не менее. Наверное, я хотел как-нибудь за это расплатиться.

— Надо полагать, это худшее из всех твоих преступлений, — качая головой, произнес Бэкон.

— На данный момент, — уточнил Сэмми. — Да, пожалуй.

Тут глаза Бэкона ненадолго погрустнели от какого-то неведомого воспоминания.

— Какой же ты счастливец, — пробормотал он.

— Так, ладно, где же ты все-таки был? — спросил Сэмми, решая сменить тему. — В таком наряде. На вечеринке?

— На маленькой вечеринке. Очень маленькой.

— А где?

— У Хелен. Сегодня ее день рождения.

— У Хелен Портолы?

— Ты забыл вставить «прелестной».

— У прелестной Хелен Портолы.

Бэкон кивнул, изучая или прикидываясь, что изучает бедренный сустав одного из перепелов. Словно бы его там какая-то точечка крови тревожила.

— А кто еще там был?

— Я там был. Прелестная Хелен Портола там была.

— Только вы двое?

Бэкон снова кивнул. Актер был так нехарактерно скуп на эту тему, что Сэмми задумался, не поссорились ли они с Хелен. У Сэмми был очень малый опыт непосредственного общения с актрисами, однако он разделял общее мнение, что в целом они обладают сексуальными привычками астральных шиншилл. Безусловно, если Хелен Портола пригласила своего главного мужчину отпраздновать собственный день рождения тет-а-тет в уединении ее дома, она как пить дать не ожидала, что этот ее парень вечером уйдет шататься по городу с парой хозяйственных пакетов, полных едва теплых блюд для гурманов.

— А сколько ей стукнуло? — поинтересовался Сэмми.

— Вообще-то семьдесят два.

— Бэкон.

— Старая дева замечательно сохранилась.

— Бэкон!

— А знаешь, в чем ее секрет? Ешьте печень, граждане, как можно больше печени.

— Трейси!

Бэкон оторвал глаза от тарелки, разыгрывая невинное удивление.

— Да, я Трейси. А что случилось?

— Что ты здесь делаешь?

— Ты о чем?

Сэмми жестко на него глянул.

— Ну, я просто не хотел, чтобы вся эта шикарная еда даром пропала. Повар Хелен черт знает как расстарался.

— Повар Хелен?

— Ну да. Думаю, тебе следует ей благодарственную записочку отправить.

— Ты хочешь сказать, это был званый обед?

— Первоначально.

— И вы с Хелен поцапались?

Бэкон кивнул.

— Серьезно?

Актер снова кивнул — теперь уже с неподдельно-жалким видом.

— Но я тут не виноват, — сказал он.

Сэмми страшно хотелось спросить, из-за чего они поцапались, но ему показалось, что для этого они с Трейси еще недостаточно хорошо знакомы. Ему даже в голову не пришло, что любого другого в схожих обстоятельствах он в своей лучшей бруклинской манере даже не поколебался бы спросить. Впрочем, Бэкон по собственной инициативе Сэмми на этот счет просветил.

— Невесть почему, — продолжил актер, — прелестная Хелен Портола находилась под тем ложным впечатлением, что сегодня вечером я собирался сделать ей предложение. Бог знает, с чего она это взяла.

— Это было у Эда Салливана, — сказал Сэмми. Увидев ту заметку в «Ньюс», он испытал сожаление. Его дружбе с Бэконом и так негде было расцвести — пересечение их отдельных миров оказывалось совсем крошечным участочком. И Сэмми чувствовал, что даже это закончится раз и навсегда, если Бэкон женится на своей даме сердца и уедет в Голливуд, чтобы стать там звездой. — Вчера утром.

— А, понятно. — Большая и красивая голова Трейси Бэкона скорбно качнулась.

— Ты что, не видел?

— Нет, но я помню, как пару дней тому назад на Эда Салливана в «Линдисе» наткнулся.

— И сказал ему, что собираешься просить Хелен выйти за тебя замуж?

— Вообще-то мог.

— Но не собирался.

— Не-а.

— А она расстроилась.

— Самую малость. Убежала в свою спальню и захлопнула дверь. Но сперва, ясное дело, по морде мне влепила.

— И правильно сделала.

— Эта дрянь кулаком мне влепила.

— Ого. — Что-то в этом рассказе Сэмми не на шутку возбуждало. Или даже не в рассказе, а в сцене, как он воссоздавал ее у себя в голове. В Сэмми зашевелилось старое желание, которое он нередко испытывал… нет, не в отношении Трейси Бэкона, а скорее его жизни, его стати, его прекрасной и темпераментной подружки и его воли разбить ей сердце. Тогда как у самого Сэмми по сути был только бинокль, планшет и самое одинокое гнездо в городе по три ночи в неделю. — И тогда ты забрал ее еду.

— Ну, она просто там стояла.

— И притащил ее сюда.

— Ну, ты просто тут сидел.

Затишье, что наступило в их разговоре после этого замечания, внезапно заполнилось темно-лиловым шевелением в небе, протяжным и басовым летним звуком, одновременно и угрожающим и до боли знакомым. Последовал ответный колокольный перезвон от составленных на стойке бокалов.