— Не возражаю.

— Не знал, что евреев берут в детективы.

— Только начали, — сказал Либер. — Я вроде как опытный образец.

Лифт с громыханием встал на место, и Сэмми оттянул гремящую дверцу в сторону.

В кабине, в своем лучшем твидовом костюме, стоял тесть Сэмми. На пиджаке имелись эполеты, а твида там вполне хватило бы на полную экипировку двух шотландских охотников на куропаток. Четырьмя-пятью годами раньше Дылда Муму прочел курс лекций в «Новой школе» на предмет интимных отношений между католицизмом и сюрреализмом, озаглавленный «Суперэго, Эго и Дух Святой». Лекции вышли обрывочными, невнятными, плохо посещаемыми, однако с тех пор Зигги забросил свои прежние кафтаны и магистерские мантии в пользу более профессорского облачения. Все его колоссальные костюмы были пошиты, причем очень скверно, тем же самым оксфордским портным, который через пень-колоду одевал весь шерстяной цвет английского научного сообщества.

— Он боится, что ты на него осерчаешь, — сказал Сакс. — Мы сказали, что ты не осерчаешь.

— Вы его видели?

— О, мы не просто его видели. — Дылда Муму самодовольно улыбнулся. — Он…

— Вы видели Джои ничего нам с Розой не сказали?

— Джо? Ты про Джо Кавалера? — Вид у Зигги Сакса сделался ошарашенный. Он немо открыл рот, затем снова закрыл. — Н-да, — наконец сказал он. Что-то, похоже, никак не укладывалось у него в голове.

— Это мой тесть, мистер Муму, — сообщил Сэмми Либеру. — Мистер Муму, это детектив Либер. Не знаю, видели ли вы сегодняшний номер «Геральд», но…

— А кто у вас там за спиной? — поинтересовался Либер, вглядываясь в кабину лифта мимо объемистой, серовато-коричневой туши Зигги Сакса. Толстяк ловко и не без радостного предвкушения отступил в сторону, словно поднимая занавес над завершенной иллюзией. Этот его жест типа «фокус-покус» произвел на свет одиннадцатилетнего мальчугана по имени Томас Эдисон Клей.

— Я нашел его прямо на пороге. В буквальном смысле.

— Черт возьми, Томми, — сказал Сэмми. — Ведь я тебя прямо в зданиеввел. Я видел, как ты в классную комнатувходишь. Как же ты оттуда утек?

Томми ничего не ответил. Он просто стоял, разглядывая черную наглазную повязку у себя в руках.

— Еще один мастер эскейпа, — заметил детектив Либер. — Это у вас, должно быть, семейное.

4

Великий подвиг инженерного дела всегда является объектом неизменного интереса со стороны людей, нацеленных на саморазрушение. С самого момента завершения Эмпайр-стейт-билдинг этот гигантский клок штата Индиана, вырванный из мягкой известняковой груди Среднего Запада и поставленный вверх ногами на месте старого отеля «Уолдорф-Астория» в гуще самых насыщенных транспортных потоков в мире, служил подлинным магнитом для вывихнутых умов, надеющихся обеспечить окончательность своего столкновения с асфальтом или поглумиться над смелыми продуктами человеческого тщеславия. Со времени торжественного открытия Эмпайр-стейт-билдинг почти двадцатью тремя годами раньше добрая дюжина людей уже попыталась спрыгнуть с его крыши или карнизов на улицу; примерно половине безумцев удалось провернуть этот трюк. Но еще никто и никогда не давал столь ясного и обдуманного предупреждения о своих намерениях. У частной охраны здания и местных пожарных команд, действующих согласованно со своими муниципальными коллегами, оказалось достаточно времени, чтобы расставить посты у всех уличных входов и прочих точек доступа, а также у дверей на лестницы и у лифтовых блоков. Двадцать пятый этаж, где по-прежнему можно было найти конторы «Эмпайр Комикс», буквально кишел охранниками здания в их латунно-шерстяной, необычно широкоплечей форме, со старомодными фуражками на головах, введенными, согласно легенде, самим ныне покойным Элом Смитом. Пятнадцать тысяч обитателей здания были предупреждены о тревоге. Кроме того, они получили инструкции проявлять бдительность на предмет худощавого безумца с ястребиным лицом, предположительно одетого в синий форменный костюм или, еще более вероятно, в поношенный и побитый молью синий смокинг с экстравагантными полами. Пожарные в брезентовых комбинезонах окольцовывали здание по трем его сторонам, от Тридцать третьей улицы, дальше по Пятой авеню и до Тридцать четвертой улицы. Напряженно вглядываясь в окуляры превосходных немецких биноклей, они осматривали бескрайние плоскости индианского известняка на предмет любой появляющейся откуда-либо руки или ноги. Пожарные были настолько настороже, насколько это вообще было возможно. Однако, высунься вдруг безумец из окна в темнеющее вечернее небо, их линия поведения была бдительным пожарным не столь ясна. Однако надежды они не теряли.

— Мы возьмем его раньше, чем он рыпнется, — предвещал капитан Харли, по-прежнему, после всех этих лет, глава местной полиции. Искалеченный глаз ирландца сверкал еще ярче и воинственней, чем когда-либо. — Схватим жалкого обормота.

Ежедневный тираж нью-йоркской «Геральд трибьюн» составлял в 1954 году четыреста пятьдесят тысяч экземпляров. Из всех этих читателей примерно две сотни настолько заинтересовались напечатанным в газете письмом, что пришли постоять недоумевающими кучками позади полицейских кордонов, глазея вверх. По большей части эту публику составляли мужчины лет двадцати-тридцати, в пиджаках и галстуках, экспедиторы, рекламные агенты, оптовые торговцы одеждой и тканями, пробивающие себе дорогу в семейном бизнесе. Многие из них работали по соседству. То и дело поглядывая на часы, они отпускали жесткие ремарки жителей Нью-Йорка при перспективе самоубийства («Лучше бы он уже это сделал, а то у меня свидание горит»), однако в целом не сводили глаз с боков здания. Эти люди либо выросли на Эскаписте, либо обнаружили его в окопах Бельгии или на транспорте у острова Бугенвиль. В сердцах некоторых из этих мужчин имя Джо Кавалера разбередило давно дремавшие воспоминания о чем-то неугомонном, неистовом и прекрасном.

Еще там были прохожие, покупатели и конторские служащие, уже направлявшиеся домой, но притянутые к месту действия вспышками огней и множеством мужчин в форме. Среди них быстро распространился слух об обещанном увеселении. А там, где поток информации сам собой застревал или задерживался полицейскими с плотно сжатыми губами, под рукой всегда оказывался не столь многочисленный, зато весьма объемистый контингент людей комиксов, чтобы добавить и приукрасить подробности злосчастной карьеры Джо Кавалера.

— Я слышал, что все это розыгрыш, — заявил Джо Саймон, вместе со своим партнером создавший «Капитана Америка». Права на «Капитана Америка» уже принесли и в дальнейшем будут продолжать приносить огромные суммы их владельцу, компании «Таймли Пабликейшнс», которая в один прекрасный день станет известна как «Марвел Комикс». — Мне Стэн об этом сказал.

К пяти тридцати, когда никого не нашли таящимся в здании или забравшимся на продуваемый ветром карниз, капитал Харли начал приходить к тому же самому заключению. Теперь он с кучкой своих людей стоял как раз перед входом с Тридцать третьей улицы, нервно прожевывая кончик вересковой курительной трубки. Уже в восьмой раз бравый капитан достал золотые карманные часы и сверился с циферблатом. Затем резко захлопнул крышку и усмехнулся.

— Это розыгрыш, — буркнул он. — Я с самого начала это знал.

— А я все более и более склонен с вами согласиться, — отозвался детектив Либер.

— Возможно, у него часы встали, — почти с надеждой сказал Сэм Клей. У Либера тут же возникло чувство, что если угроза действительно обернется розыгрышем, Клей будет сильно разочарован.

— Скажите мне одну вещь, — обратился Либер к Клею. Как член семьи, маленький писака — именно так Либер о нем думал — был допущен внутрь полицейского кордона. Если бы вдруг Джо Кавалер все-таки появился, его кузен оказался бы под рукой для просьбы и совета в последнюю минуту. Был здесь также и мальчик. Обычная процедура запрещала детям присутствовать на подобных событиях, однако опыт девятилетнего патрулирования Браунсвиля научил Либера тому, что достаточно часто лицо ребенка или даже его голос по телефону способны оттянуть человека от края пропасти. — Сколько людей — до сегодняшнего дня, разумеется, — знало историю о том, как вы и ваш кузен были обмануты и ограблены, как вами воспользовались в своих интересах?