На фиг. Руки в ноги, то есть винтовку, и вперед от греха подальше, заодно добычу проверить надобно.

Я бы тоже рассвирепел, если бы кто у меня над головой из пушки бабахнул.

Отбежав шагов с десяток, оглянулся, старик сидел в телеге, держался за голову, и раскачивался.

Блин, похоже, его контузило. Но каков вояка, спал же, внезапная побудка, сориентировался и приласкал своего обидчика.

Пока добрел до места, где лежал трофей, изругался вдрызг. Трава осочного типа, не знаю как зовется, высотой по пояс, ноги приходиться поднимать высоко, через двадцать метров, они стали просто отваливаться от задницы.

Кабан лежал на правом боку, зелень вокруг была залита кровью и усеяна какими-то мелкими комочками.

— Тимофей, давай его перевернем, хочу на тот бок глянуть.

— Господи, вот это да, — В голосе парня было удивление и восхищение одновременно. У кабана, почти не было правой лопатки, в здоровенную дыру, мои два кулака точно влезли бы.

Насмотревшись вдоволь, побрели обратно, не тащить же его на себе, подъедем, погрузим и домой.

— Федька. Я те убью, когда ни-будь, ежели еще раз такое сотворишь… — Силантий, сама любезность, сидел в обнимку с кувшином пива, хорошо еще с кулаками не полез, с него сталось бы.

Он так и не вылез из телеги, пришлось корячиться нам с Тимофеем, затаскивая неподъемную тушу, под 'дружеские' советы старшего товарища.

Больше в тот день, я не сделал, ни одного выстрела. Лишь только к обеду следующего дня мне удалось, вырваться из объятий полупьяной компании Никодима и Силантия. Заодно прояснилась причина его состояния, не стояния. Помните, налет татарский, он с Марфой отбивался тогда, да я рассказывал о нем. Вот его и отмечает, как второй день рождения. С утра съездил, поставил свечку, Николе угоднику, вернулся, и понеслась… Душа по кочкам…

Лета ХХХ года, Май 23 день

Только сегодня вернулся из деревни. На обратной дороге проехал через кузнечную слободу, забрал заказные ранее оснастки и приспособления, к сожалению не все мы можем делать сами. В основном это штампы, вот те же напильники, 'улетают' со страшной силой. По совету одного дедушки, нашел купца из Архангельска, сговорился с ним, что куплю привезенные им абразивные камни. Это завтра, после того как обоз подойдет.

Достал меня этот город, суета и сутолока, все куда-то спешат, торопятся… За прошедшие столетия ничего не изменилось. Или это болезнь всех больших городов?

Большой… Около восьми километров длиной, семь в поперечнике, его неспешным шагом можно пройти за полтора часа из конца в конец. Да мой район, где родился и вырос, покроет всю эту Москву, как бык овцу, два раза и ещё кусочек останется на развод. Эх, нынешние Москвичи, не знаете вы, что такое, Большой Город.

Причины уехать были, и довольно серьезные, некоторые уже упоминал, другие нарисовались буквально в последние месяц, два.

На горизонте стали появляться разного рода личности, интересующиеся всем, что происходит на нашем подворье. Мишка первым принес такую весточку, его отловили и вежливо поспрошали, навешав подзатыльников, наученный собственным 'опытом' он залился соловьем, рассказал много о делах хозяйственных и ни слова о производственных. Надо было видеть его глазищи в тот момент, когда он рассказывал. Даже пришлось его отпаивать горячим чаем, чтоб успокоился и внятно все изложил.

Была сделана ещё одна попытка, да не удачная, Клим просто сбежал от преследователей, заперся в лавке и через знакомого мальчишку дал знать. Пришлось всей толпой ехать и выручать.

Вот с тех пор и сидят детки на дворе, на улицу сами идти не хотят, хотя никто им особливо-то и не запрещал.

Вот и сегодня забирал свои железки, а Пронька кузнец, глаза прячет, голосок, как-то фальшиво звучит, наигранно так. Уже попрощались, я почти за ворота вышел, взял да остановился на полдороги и обернулся к нему, — Ты мне, что молвить хотел, и не вздумай лжу сказывать. Кто к тебе приходил?

— Господь с тобой Феденька, никто ко мне из чужих не хаживал…

— Значиться это местные?

— Не ведаю об чем спрос ведешь.

— Понятно, свидишься с ними…

— да с кем же я свижу…

— Молвишь, ежели что, — как татей порешу, коих этой весной кончил.

Оставив за собой последнее слово, сел в телегу и поехал дальше.

Надо торопить Никодима с переездом, к чертям собачим, там, грубо говоря, все свои и чужак как на ладони будет. Что в тайне сохранить производственные новинки не удастся, это понятно, да только хочу сливки снять, а потом другие уж пусть обрат* лакают.

Штампы, лежащие за спиной на куче сена, дадут возможность изготавливать три детали для кремневого замка, и могу быть уверенным, что они будут полностью идентичны. Осталось дождаться, когда будут готовы последние пять и можно налаживать прессы.

Модель для копирования выбирал недолго, собственно моей заслуги, тут нет ни какой, прикупил за рубль готовый, разобрал, расчертил и зарисовал, проставив размеры. Из глины и дерева сделал модели и вот по ним изготовили оснастку. От моих наличных опять остались рожки да ножки и рубль мелочью.

М-да, как сказано деньги двигатель торговли, да и не только, они ещё и ключик для развязывания языков.

Познакомили меня тут с одним дьячком, он поначалу пытался лапшу по ушам развесить, Выдавая желаемое за действительность. Да после разговора душевного и застолья обильного, я еще больше убедился в своих выводах сделанных в бытность работы на государство.

Казенные, да и не только, заводы не справлялись с объемами, не хватало квалифицированных специалистов, оборудования, нужно ещё добавить сюда сезонные условия работы и в итоге государство недополучало просто огромное количество оружия.

Было мало мастеров умеющих сваривать стволы, которые после этого требовалось обточить и просверлить. На данный момент на складах скопилось почти двадцать тысяч таких заготовок.

На одном из заводов был всего один мастер, делающий жагры с тремя помощниками, двадцать четыре штуки в неделю. Ложи, приклады, делали два человека, но и они не успевали.

Ситуация сложилась таким образом, — что в казну сдавались полуфабрикаты, а не готовые изделия.

Лета ХХХ года, Май 24 день

Половину дня мучил ребят. Посадил за верстак в мастерской, перед каждым горстка деталей от разобранных замков, инструмент. По 'зеленому свистку' начали. Они собирают, я время засекаю, ещё перед новым годом, потратился на песочные часы, полтину отдал, стекло мутное, но хронометраж вести можно.

За пятнадцать минут собрали три штуки и один наполовину. Разобрали, разложили по кучкам и опять заново повторили сборку. Результат тот же самый. Еще раз… Ещё…

Через два часа воз и ныне там, ни как у них не получается десяток, хоть ты тресни.

С одной стороны это хорошо, а с другой плохо.

Хорошо тем, что не обученные, без приспособлений, на голом столе собрали такое количество.

Плохо то, что они целыми днями проводят в мастерской и знают, с какой стороны держать отвертку и как ей болты крутить. Набранных крестьян, (их сначала отобрать надобно) учить, учить и ещё раз учить

Полученный результат делим на два, умножаем на четыре… Сколько в день рабочих часов? Хрен с ним, пусть будет двенадцать. Выписываем цифирки столбиком, эту сюда… остаток здесь… точечку… подводим черту, итого получается девяносто шесть штук в день

Скривил рожу, напустил на себя вид недовольный, хотя в душе был удовлетворен выше крыши, — Парни. Разбирайте, раскладывайте детали и ещё разок пробуем и идем обедать.

— Федор, мы скоро с закрытыми глазами их сможем собирать. Зачем мы это делаем?

Клим в своем репертуаре, ему надо знать суть.

— К нам придут люди, они сядут за такой же стол и будут делать тоже, что и вы. Сколько им платить денег за их работу? Вот сейчас получилось, что вы можете в течение дня собрать спокойно, не напрягаясь, девяносто шесть замков для мушкетов.

Парень задумался, видимо что-то считая в уме. Кивнул своим мыслям и, улыбнувшись, озвучил свой результат, — Сто девяносто два. Столько мы можем сделать.