- Да у меня нога совсем не болит!

- Ага, и ты думаешь, что я в это поверю? И руки свои убери, дай мне как следует осмотреть твою ногу!

- Можно подумать, ты у какой-то бабки-лекарки учебу проходила!

- Видишь ли, у нас в родительском доме слуги всегда были, и случалось, что они хворали. Да и работников в артелях у отца немало, а стройка - это такое дело, что без ран и ушибов, а то и травм, дело не обходится. Отец меня с детства учил, как раны можно распознавать и лечить, пусть даже и не все раны, а только некоторые… Кстати, лекари в наш дом тоже нередко заглядывали - ведь случалось и такое, что раненых артельщиков в наш дом привозили, и там они отлеживались… Говорю же: руки убери!

- Я не понял, откуда мне надо убирать руки?

- И от своей ноги, и от меня! Отвлекаешь от дела…

- Ну, и долго мне еще с голой задницей сидеть? - хмыкнул Бел.

- Не стоит так сильно переживать: пусть некоторые сейчас сидят и с голой задницей, зато в одном сапоге… Ну, друг мой, тебе, можно сказать, повезло! По счастью, перелома нет, но зато имеется очень сильный ушиб! Ума не приложу, как ты еще ходишь!

- Вообще-то в последнее время моя жизнь складывается так, что я не хожу, а езжу, причем верхом.

- Между прочим, это вовсе не способствует быстрому заживлению ран!

- Кто бы говорил! Ты на свою ногу посмотри! У тебя тоже синяк жуткого вида!

- И что такого? У меня только колено болит, а на твою ногу глядеть страшно!

- А ты и не смотри!

- Рада бы, только не получается. До тебя, похоже, не доходит, что в случае осложнения можешь остаться хромым на всю жизнь!

- Еще скажи, что тебя это беспокоит!

- А разве нет?

- Знаешь, - внезапно улыбнулся мужчина, - знаешь, а тебе не кажется, что все это похоже на семейную ссору?

- Разве? - удивительно, но Олея поняла - ей совсем не хочется хмуриться и расстраиваться, а есть большое желание немного подразнить мужа. - Тогда можешь со спокойной душой считать, что мы с тобой только что на повышенных тонах выясняли сложные семейные отношения.

- А поподробнее можно?

- Поподробнее? Пожалуйста: я била посуду и обвиняла тебя во всех смертных грехах, а ты, в свою очередь, клялся, что все это поклеп, наговоры и лживые обвинения!

- Святая истинная правда! Как приятно осознавать, что ты сама признаешь меня безвинно оклеветанным, пострадавшим и получившим жестокую душевную травму в результате немыслимых семейных разборок и собственной черствости! В общем, я, как несчастная жертва домашнего насилия, немыслимого по своей неслыханной жестокости, требую немедленного лечения и приведения в порядок моей вконец истрепанной нервной системы!

- Э, лапы убери, невинный страдалец!

- Ты знаешь, они от тебя что-то плохо отцепляются…

- Слушай, у тебя совесть есть? Сидишь тут в весьма непотребном виде рядом с замужней женщиной, да еще и руки распускаешь!

- Ну, раз ты сама об этом намекаешь почти что напрямую, то я должен немедленно подтвердить свое звание на редкость плохого человека!..

К тому времени, как беглецы вновь тронулись в путь, лошади успели немного отдохнуть. Хотя за это время мимо рощи не раз проходили люди, но никто из них не свернул под тень деревьев, да и лошадей, судя по всему, не заметили. Стражников среди проехавших тоже не было, так что можно было надеяться на то, что от места недавней схватки за беглецами никто не пустил погоню, или же преследователи от них отстали на какое-то время..

До вечера проехали еще несколько поселков (а они встречались на пути беглецов все чаще - значит, скоро закончатся эти захолустные места), и в одном из них купили несколько все тех же сухих лепешек и целую корзину огромных красных персиков - во всяком случае, едой на ближайший вечер они обеспечены.

Бел гнал лошадей до темноты, и беглецы остановились на отдых лишь тогда, когда вокруг уже было почти ничего не видно. Как назло, в том месте не встречались высокие деревья, но зато находились довольно высокие холмы, которые по неведомой воле Богов располагались едва ли не правильным кругом вокруг довольно ровной площадки, покрытой зеленой травой. Конечно, беглецы куда охотнее предпочли бы остановиться в менее приметном месте, но тут уж, как говорится, не до выбора: уж что на дороге встретилось - и за то надо сказать спасибо.

За ужином умяли все те же сухие лепешки и оставшиеся персики. Почему оставшиеся? Просто часть из них беглецы съели прямо в дороге, да еще и бросали косточки от персиков вперед, прикидывая, у кого из них бросок окажется дальше. Конечно, все это глупо и совсем по-детски, но Олея уже давно не чувствовала себя такой счастливой, да и Бел, кажется, был вовсе не против вести себя словно мальчишка.

Тишина, покой, вокруг непроглядная теплая ночь, лишь на небе светят звезды. Здесь они такие яркие, мерцающие, притягивающие к себе взгляд, а на родном Севере даже в ясные морозные ночи звезды выглядят поскромнее и куда более холодными. Наверное, именно оттого и Олею, и Бела не покидало чувство бесконечного счастья, и не хотелось думать о плохом…

Ранним утром Бел разбудил Олею, и она, глянув на его лицо, сразу же поняла: что-то произошло. Обычно таким невозмутимо-спокойным Бел был лишь в том случае, если тревожился всерьез..

- В чем дело? - чуть слышно спросила женщина.

- Кажется, я слышал лошадиный топот, причем там была не одна лошадь, а две-три.

- Ну и что? Мало ли кто…

- Звук шел с той самой стороны, откуда мы приехали, а там до ближайшего селения верст десять. Кроме того, всадники ехали довольно быстро, но потом звук стих, а мимо нас проехал всего один всадник. Значит, кто-то из тех людей остановил коней, одного из их компании отправили вперед, а остальные или чего-то выжидают, или идут пешком.

- Может быть, те люди остановились ненадолго по каким-то своим надобностям?

- Очень бы хотелось верить в подобное, но на столь благостные предположения я уже давно не надеюсь.

- А может это…

- Нет. Для крестьян и стражников слишком раннее время: сейчас только-только рассвело. К тому же крестьяне гнать лошадей не будут ни за что, и уж тем более по полутемной дороге. И потом, селяне запрягли бы лошадей в телеги и повозки, а не стали бы устраивать утренние скачки невесть для чего. А стражники - те бы выехали чуть позже, с рассветом: все одно ночью ничего не видно, а эти люди, судя по всему, явно что-то ищут.

- Нас?

- Не исключено.

- Так нам надо уезжать отсюда как можно скорей!

- Возможно… Но я не стал бы торопить события.

- Я тебя не понимаю.

- Не стоит нестись невесть куда, сломя голову, не зная того, что или же кого мы оставляем у себя за спиной. Если это те, кто давно висит у нас на хвосте, то они первым делом кинутся за нами - сама понимаешь, что беззвучно уйти мы не сумеем. Лошади по воздуху летать не умеют.

- Так что нам делать?

- Для начала оглядимся…

Старясь двигаться как можно тише, беглецы перебрались на один из холмов, на тот, что повыше и где было чуть побольше травы и камней, и залегли там в небольших углублениях в земле, находящихся неподалеку друг от друга. Олея не задавала лишних вопросов - и так было понятно, что сейчас лучше помалкивать. Если что понадобится, то Бел даст ей знать. А пока что Олея со склона холма смотрела на ту покрытую травой площадку, где они с Белом провели ночь: перед тем как уйти, беглецы уложили на землю имеющиеся у них плащи и куртки, и, по возможности, придав им форму человеческих тел. Конечно, вблизи обман раскрывался сразу же, но на расстоянии нескольких шагов можно было обмануться, и принять эти фигуры за силуэты спящих людей.

Сейчас, стараясь глядеть на площадку критическим взором и как бы со стороны, Олея видела перед собой умиротворяющую картину: в рассветный час на зеленой траве мирно пасутся лошади, а на земле лежат спящие люди… Пожалуй, все довольно убедительно и вполне соответствует устоявшимся мнению: если даже человек всю ночь был настороже и не смыкал глаз, то ранним утром к нему приходит чувство безопасности и, как следствие, его сваливает сон…