Она замолчала и посмотрела на Джейн, ожидая реакции. Никакой реакции не последовало, и Дайана продолжала.

— Короче, мы сидели и решали, будем ли мы дальше смотреть эту ерунду, как вдруг какой-то парень громко сказал одну вещь, обращаясь к героям на экране. Это было так смешно, что мы решили остаться, чтобы послушать, не скажет ли он еще что-нибудь. В этот момент та женщина, ее играет Арлин Вейтс — один Бог знает, где она столько лет скрывалась, но выглядит она прекрасно, наверное, ей сделали подтяжку, в общем, она решила вернуться в порно. У нее на лице нет ни единой морщинки. Правда, ее шея… Это точно не шея юной девушки. Не знаю, зачем женщины такого сорта делают себе пластические операции. Да и мужчины тоже. Они делают себе все эти подтяжки и накачки и выглядят из-за этого, как восточные маски, как, скажем, Джек Николсон и Ричард Чемберлен, да и Берт Рейнольдс не лучше. Напрасные усилия — кожа-то все равно остается старой. Трейси говорит, что это происходит сразу после сорока. Она говорит, что с этого момента человек начинает разваливаться. Я сказала ей, что со мной это случилось сразу после тридцати, но она ответила, что это совсем разные вещи и никакого сравнения быть не может. Во-первых, говорит она, вы замечаете, что что-то происходит с вашими глазами. Вы вдруг обнаруживаете, что не можете прочитать, что написано на упаковке овсяных хлопьев, потом начинаете держать книгу все дальше и дальше от глаз, напяливаете на нос очки для чтения и становитесь похожими на свою обожаемую тетушку. Потом обвисает задница. Причем Трейси удивило не то, что она обвисла, а как именно это произошло. Она всегда думала, что зад отвисает, но сохраняет свою форму — не тут-то было! Она поняла, что попа просто уплощается. Ты представляешь себе этот кошмар — зад становится плоским? Как у Джека Леммона в фильме, как же он называется? — «Вот это жизнь». Но вернемся к Арлин Вейтс и тому парню в зале. Ну так вот, Арлин и говорит этой волоокой красотке-фотомодели, которая оказалась никудышной актрисой, никак не могу вспомнить, как ее зовут…

«Синди Кроуфорд?» — подумала Джейн, думая о знаменитой диве на обложке журнала и чувствуя, как ее веки наливаются свинцом.

— Памела Эмм! — воскликнула Дайана. — Так зовут эту бедняжку. Представляешь, какой-то жалкий инициал вместо фамилии? Она, наверное, считает это интригующим. Может быть, кто знает? Я думаю, что в будущем мы вряд ли будем часто слышать это имя. Да, сэр, имя Памелы будет занимать подобающее ей место на забытых страницах «Вог» и «Базар».

Майкл вежливо кашлянул и вмешался в монолог Дайаны.

— Джейн выглядит очень усталой, Дайана. Может, ты закончишь свой рассказ в следующий раз?

— Ну, пожалуйста, Майкл! Всего несколько минут. Мне кажется, что я все-таки смогу до нее достучаться.

Джейн видела, как Майкл кивнул, отошел к окну и стал смотреть на улицу. Как он может все это терпеть? Как у него хватает сил ухаживать за мной? Какими глазами он вообще смотрит на меня после всего, что я натворила. Да, я, конечно, награда для него. Мое имя надо сохранить не в книге, а на серебряной мемориальной доске.

— Ну так вот, — продолжала Дайана, ее голос стал напряженным, и в нем появились требовательные интонации. — Арлин, которая играла там эту сучку — торговку недвижимостью, и говорит Памеле, которая хочет купить дом и проверяет годность для жилья каждого из них тем, что занимается любовью во всех комнатах прямо на деревянном полу, так вот, Арлин и говорит ей, что она сейчас попросит обойщика — молодого парня, чтобы он помог ей с этим делом, так как муж Памелы — сенатор или кто он там? — слишком занят и пытается в это время накормить голодающую Эфиопию. Ну, а она в это время очень изголодалась прямо на дому. Памела достает из сумочки театральный бинокль и смотрит на парня в окно, ты ж понимаешь, что без бинокля эта старая карга уже ничего не видит. Арлин говорит ей: «Позови его сюда». И Памела пересекает комнату, идя к окну. За это время она могла бы на каноэ пересечь Атлантику. Она подходит к окну и смотрит, смотрит, смотрит, как парень сгружает со своего велосипеда рулоны обоев, и открывает рот, но молчит и ждет подсказки Арлин. Та наконец говорит ей: «Ну скажи же ему». В это время тот парень в зале и закричал: «Ну говори же быстрее!»Мы чуть не лопнули со смеху. Я даже сказала Трейси: «То же самое могла бы сейчас сказать моя подруга Джейн». Помнишь, как мы с тобой еле удрали от того маньяка из красной «транс ам»?

— Дайана, — снова вмешался Майкл, в его голос прокрались нотки нетерпения, — думаю, что сейчас не время об этом вспоминать.

Дайана начала торопливо извиняться.

— Я просто надеялась, что, может, это как-то всколыхнет ее память…

— Ты думаешь, что мы не пытались делать это круглые сутки в течение всего месяца, что она находится здесь? Не знаю, может быть, мы оказываем на нее слишком сильное давление, пытаясь оживить ее память. Может, нам следует обойтись с ней поласковее и дать ей самой все вспомнить.

— Но посмотри на нее, Майкл. Ты думаешь, что она способна сама справиться со своей болезнью?

Майкл уставился в пол.

— Не знаю. Я действительно не знаю, что делать дальше. Я даже не уверен, что ее можно лечить дома.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пойдем. — Майкл пропустил вопрос мимо ушей и помог Дайане встать на ноги. — Паула сварила кофе и будет очень обижена, если мы не попробуем ее черничный пирог.

— Майкл, что ты хотел сказать?

— Я много думал, навел кое-какие предварительные справки…

— О чем?

— О том, чтобы поместить Джейн в психиатрическую лечебницу.

— Боже мой, Майкл. Ты хочешь госпитализировать Джейн и передать ее под опеку психиатров?

— Слушай, это же не сюжет из «Змеиного гнезда». Черт возьми, Дайана. Ты что, хочешь заставить меня почувствовать себя виноватым? Думаешь, я не пытался сделать все, что в моих силах? Думаешь, я бы стал об этом думать, если бы не был так озабочен и растерян. Да Боже мой, ты только посмотри на нее! Она же живет, как растение. И с каждым днем ей становится все хуже.

— Может быть, лекарства, которые она принимает…

— Если она не принимает лекарств, она становится подверженной приступам ярости и способна совершить насилие. По крайней мере, сейчас она не может причинить вреда себе и окружающим. Сейчас ее сознание отдыхает и, будем надеяться, со временем восстановится таким, каким оно было раньше. Поверь, эти места выглядят не так страшно, как это показывают в фильмах. Есть много приличных учреждений, где Джейн получит необходимую помощь и не будет ни в чем нуждаться.

— Я поняла тебя, Майкл. Просто мне очень трудно примириться, впервые столкнувшись с подобными вещами.

Дайана пристально посмотрела на Джейн, словно хотела взглядом поставить ее на ноги. Джейн прочла это выражение в глазах Дайаны: «Встань, — говорил ей этот взгляд. — Встань и защищайся. Покажи этому человеку, что с тобой все в порядке, что тебе не нужна никакая лечебница. Встань, черт тебя подери!» Глаза Дайаны безмолвно кричали, взывая к воле Джейн.

По ногам Джейн поползли мурашки, в пятках появилось покалывание, она знала, что хочет подчиниться этому безмолвному приказу, и вскочить на ноги, и заключить в объятия свою верную подругу, несмотря на то что их дружба осталась в невозвратном прошлом, и сказать ей, что она непременно поправится и что все снова будет хорошо.

Но каким образом все могло бы опять стать хорошо? Она стала причиной смерти своей матери и своего ребенка, обманула мужа, пыталась даже убить его, она предала соседку и, наверное, не только ее. Она получила по заслугам.

— Я еще вернусь, Джейн. — Дайана наклонилась и утерла слюну с подбородка Джейн, целуя ее в щеку. — Ты познакомишь меня с тем парнем, которого ты встретила на митинге по охране окружающей среды? Помнишь, ты мне обещала? Я надеюсь на тебя, Джейн. Моя мать тоже надеется на тебя.

Она запнулась. Слезы из ее глаз капали на одеяло Джейн.

— Я люблю тебя.

Джейн почувствовала, как ее обвили руки Дайаны. Она не сделала ни попытки вернуть объятие, ни попытки уклониться от него. «Я не заслуживаю твоей любви», — думала она, глядя, как Майкл уводил Дайану на кухню. Она представила себе, как Паула наливает им кофе, как они удобно усаживаются за стол и хвалят черничный пирог Паулы.