Джейн вспомнила о купюрах, которыми были набиты ее собственные карманы, и нахмурилась.

— Я прошу прощения, — торопливо извинилась Паула. — Я понимаю, что среди ваших друзей полно врачей.

— Вам незачем извиняться, Паула.

— Я просто пытаюсь объяснить вам, как много сделал для меня ваш муж. Сначала он спас мою девочку, а потом меня. Он устроил меня в вечернюю школу, а Кристину в специальную школу для больных детей. В моем классе я была первой по успеваемости. — Она поставила тарелки в шкаф. — Сначала я все время ждала, когда же в стену стукнет второй ботинок. Я не могла поверить в то, что мужчина способен на такоевеликодушие. Мне все время казалось, что ему чего-то от меня надо. По-другому ведь не бывает и быть не может. Так я думала тогда. Но второй ботинок так и не стукнул в мою стену. Ваш муж просто хотел мне помочь. Как-то он сказал мне, что верит в положение восточной философии о том, что если ты кого-то спасаешь, то потом всю жизнь отвечаешь за судьбу спасенного тобой человека. — Она глубоко вздохнула. — Этот человек не может поступить подло. Ради него я готова на все.

— Вы не знаете, что случилось с его головой? — Джейн услышала собственный вопрос так, как будто его задал посторонний человек.

— Вы имеете в виду шрам?

Джейн кивнула.

— Какой-то ребенок из его пациентов бросил в него игрушку. — Паула сокрушенно покачала головой. — У него в кабинете куча всяких игрушек. Куклы, машины и прочая мелочь — чтобы дети чувствовали себя свободнее. Думаю, один раз этот прием не сработал. Ребенок бросил в него модель реактивного самолета — знаете, такой, похожий на настоящий, с острым носом. Ваш муж рассказывал, что видел, как эта штука летит в него, но не успел уклониться от удара. Представляете, какой ужас! Ему пришлось наложить около сорока швов.

— Это звучит совершенно ужасно.

— Но вы же знаете доктора Уиттекера. Жаловаться — не в его привычках.

Джейн улыбнулась, надеясь, что Паула продолжит свое повествование и расскажет еще что-нибудь хорошее о человеке, который был ее мужем. Это приятно ей не только потому, что она убеждалась в том, какой прекрасный человек ее супруг, но и потому, что если она была замужем за таким хорошим человеком, то, стало быть, и сама она чего-нибудь да стоила. Ведь не станет же ее любить такой человек, как Майкл, если любить ее не за что. Но почему же тогда случилось ее истерическое бегство?

— Вы не хотите прилечь? — спросила Паула, подойдя к ней поближе.

Джейн отрицательно покачала головой.

— Лучше я немного посижу в солярии.

Поддерживая Джейн под руку, Паула провела ее через кухню в солярий. Джейн чувствовала, что она и сама может без труда дойти куда угодно. Но понимала, что протестовать бесполезно.

Солярий был просто сказочен. Словно ее личная страна чудес. Солнце гостеприимно облило ее своими теплыми лучами, обняло ее и согрело обнаженные руки. Паула подвела ее к дивану-качалке и усадила на подушки. Няня Паула обращалась с ней так, будто она была вазой из тончайшего китайского фарфора.

— Я принесу вам одеяло, — предложила Паула, прежде чем Джейн успела сказать, чтобы та не беспокоилась. Хотела Джейн того или нет, теперь у нее была сиделка, или, лучше сказать, няня. За ней будут ухаживать, нравится ей это или нет. Они собираются наблюдать за ней до тех пор, пока ей не станет лучше. Что ж, с этим придется смириться. Надо верить в лучшие побуждения!

«Как же все это глупо, — подумала она и усмехнулась. — Какая же я дура! Я веду себя в точности, как тот скверный мальчишка, который пытался посадить свой самолет на голове Майкла. Нельзя же плохо относиться к женщине только за то, что та любит ее мужа. Я просто неблагодарная девчонка, не знающая, что такое хорошо и что такое плохо, не знающая, как вести себя с людьми, которые хорошо к ней относятся, не понимающая, когда ей просто хотят помочь. Я не знаю, что хорошо для меня, — беззвучно прокричала она. — Я не понимаю, чего от меня ждут. Я не понимаю, что со мной приключилось. Я ничего не знаю. Черт меня подери! Я вообще ничего не знаю и не понимаю!»

Она разразилась диким хохотом, который, помимо ее воли, закончился безудержными рыданиями. В этот момент рядом с ней появилась Паула и накрыла ее мягким одеялом.

— Примите это.

Она протянула Джейн обе руки. В одной были две малюсенькие таблетки, в другой — стакан воды.

— Не нужны мне никакие таблетки, — захныкала Джейн, утирая нос, как ребенок, тыльной стороной ладони.

— Доктор Уиттекер сказал, что вам надо принимать эти таблетки.

— Но они мне совсем не нужны.

— Не надо расстраивать вашего мужа, — просто, не раздумывая, проговорила Паула. Джейн поняла, что спорить не о чем. Она знала и знала, что Паула знала, что рано или поздно она все равно проглотит эти проклятые таблетки. Так зачем затруднять жизнь этой симпатичной молодой женщине, у которой и так хватает проблем в жизни?

Она взяла у Паулы таблетки, положила их на язык и проглотила.

10

Джейн снился сон. Она идет по темной незнакомой улице. Рядом с ней женщина, лицо которой она никак не может вспомнить.

Они разговаривают, весело смеются над одной запомнившейся им фразой из только что увиденного фильма, спорят о том, кто из них первой открыл Кевина Костнера и кто, таким образом, имеет на него бо́льшие права, на тот случай, если они встретят его и поставят перед выбором.

— Я уже пометила свои полотенца монограммами, — говорит женщина, тряхнув гривой рыжих кудрявых волос.

— Не болтай глупости, Дайана, — смеется Джейн.

Внутренний голос тихо прошептал: «Женщину зовут Дайана». Дайана-как-бишь-ее-там, слышит она голос Майкла. В ее записной книжке печатными буквами записано ДАЙАНА БРУСТЕР.

Женщины взялись за руки и собрались переходить улицу.

— Смотри, вон едет какой-то парень, который забыл включить фары.

Она помахала темноволосому молодцу, сидевшему за рулем ярко-красной «транс ам».

— Извините, но у вас не горят фары, — сказала Джейн, когда он опустил боковое стекло.

Его ответ поверг ее в изумление, как незаслуженно полученная оплеуха.

— Ты, гребаная сука! Какого хрена тебе надо?!

— Пойдем отсюда, — прошептала Дайана, потянув Джейн за руку.

Джейн упрямо застыла на месте. Конечно же, молодой человек ее не так понял.

— Я просто хотела сказать вам, что у вас не горят фары, — повторила она как можно вежливее.

— Ты, гребаная сука! Да имел я тебя в печенку!

В мозгу Джейн что-то щелкнуло. Ответ прозвучал автоматически.

— Имей себя сам, сраная жопа!

— Господи Иисусе, — простонала Дайана.

Глаза молодого человека дико выпучились, казалось, они сейчас вылезут из орбит. Бешено грозя ей пальцем, парень съехал на тротуар.

— Боже правый, — выдохнула Дайана.

— Он подает назад. — Джейн как загипнотизированная стояла на месте, а молодой человек в это время, круто развернувшись, проехал мимо них, почти по пояс высунувшись из машины и выкрикивая непристойности.

— Ты, гребаная сука! Я убью тебя!

Джейн схватила Дайану за руку, и они со всех ног кинулись бежать. Разъяренный голос продолжал их преследовать. Оглянувшись, они увидели, как парень, изо всех сил работая короткими ножками, настигал их, оставив машину на обочине.

— Есть здесь кто-нибудь? — Дайана помертвела от страха, окидывая взглядом пустынную улицу.

— Помогите, — закричала Джейн. — Кто-нибудь, помогите!

Внезапно перед ними выросла гигантская человеческая фигура. Это был громадного роста мужчина, не меньше шести футов шести дюймов, с широкой грудью и могучей шеей. Темноволосый парень с короткими ножками, размахивая кулаками, спасался позорным бегством.

— Леди, я полагаю, что вам не мешает выпить. — Гигант ввел их в полутемный зал ресторана, откуда он выскочил на их крики. — Рик, этим двумя мамзелям надо снять стресс, за счет заведения.

Где-то в задних комнатах зазвонил телефон.