- Лапа, мой. Маленький. - Сан осторожно лёг на меня сверху, поглаживая и тихонечно водя по коже сомкнутыми губами. - Как же мне тебя размотать, Ники? Ты у меня как колючий провод под напряжением, зацепишь не там и долбанёт. И непонятно почему долбанёт. А я как слон в посудной лавке. Боюсь всё время, что нибудь сломать. Я сейчас ничего не задел, малыш? Ники. Никит. Ответь мне, заяц. Никита?

   Пальцы успокаивающе гладили затылок, заставляя сопеть, млеть и испытывать блядское желание поделиться.

Вдруг поймёт. Что дальше? Широкий жест, исполненный благородства? 

Я не брошенный щенок, не нуждаюсь ни в жалости, ни в подачках. Это для себя, я могу в жалости к себе побарахтаться, а от чужих мне ничего было не надо.  А от Сани я бы этого не пережил.

- Но просто неправильно это как - то Никит. - Санька усердно сопел над ухом, в ухо, попутно пристраивая конечности в позиции " терпи мальчик" 

- Твои родители имеют право знать, с кем общается их сын. Я не собираюсь выставлять наши отношения, но зачем заставлять их беспокоиться о тебе? Давай попробуем. Я обещаю, я им понравлюсь, - проникновенным голосом поведал Санька. Я в это верил.  Как может быть такое, что бы Сан кому - то не понравился?

   И отрицательно замотал головой. Он никогда не поймёт. Он просто не сможет понять. Сытый и голодный. Как мне объяснить Саньке, что это значит, когда у тебя просто нет семьи? Это мог понять Вольх. Я чётко это знал, что Вольху не пришлось бы ничего объяснять, что он просто нутром поймёт. Он был точно такой же, как и я. Дитя Асфальта. А Санька не поймёт. Слишком он чистенький, слишком сытый, слишком хороший для этой стороны жизни. Он просто не поймёт как это. Зачем ему это знать? Решать ребёнка веры в деда мороза. Мне кажется, что я ещё боялся, что для Сана я как этот гребанный дед мороз. Когда он узнает, и поймёт, что никаких подарков нет и не будет...Возможно подсознательно я боялся, что он отвернётся от меня, бросит. 

В такие моменты мне остро хотелось отвернуться от него самому. 

Сбежать в тёмный сырой подвальчик, запереть дверь на ключ, а ключ нахуй выкинуть, спрятаться от него, и знать, что он уже никогда меня не найдёт. 

А потом, тихонечко отпустив сознание, по ниточке размотав свою память, я наберу полную грудь воздуха и постепенно, дозировано, смогу пережить это бесконечное больно. В полном одиночестве. 

Он не должен знать. Никто не должен знать и видеть. Спрятаться под одеялом забив кулак в рот, или свернутое жгутом полотенце. Полотенце было лучше всего. Оно позволяло кричать. Выпустить напряжение в одном единственном безумном крике, который никто не услышит. Я не хотел, что бы его услышали. Мне было очень стыдно.

   Я ещё не знал, как уговорю родителей подписать это разрешение, что им скажу, что придумаю. Если бы я сказал, что друг приглашает меня в Англию, отчим бы начал говниться, поэтому действовать нужно было через мать. Но по словам Сани, требовалось разрешение от обоих родителей. Поэтому в этом направлении следовало реально подумать.

   При наличии согласия, вылететь мы могли в любой момент. Я сфоткался на загранпаспорт, и на второй день имел возможность подержать заветную книжицу в руках, прежде чем Сан убрал от греха в папку. Оформлением бумаг и документов Сан занимался лично. Насколько я понял из пространных объяснений, все необходимые справки и выписки давно были в наличии. В том числе, и наши аттестаты, которые Сан пока не забрал из училища, но договорился с деканатом, о том, что бы всё, включая характеристики, было подготовлено в нужный срок. 

В Англии, по словам Сани, сидели свои крючкотворы и хотя ясен хрен запрос на нас никто не пришлёт, но в этом отношении Саня отличался щепетильностью, предпочитая любое дело доводить до конца и страховаться по возможности, от всех случайностей. 

Слово "русское распиздяйство" Сану было абсолютно чуждо. Я даже прифигел осознав, что говоря про учёбу он вполне серьёзен. Этот парень даже грёбанные никому не нужные рефераты умудрялся писать в срок. И если бы у кого - то не знающего Саню язык повернулся сказать, что халявно пацан пристроился за батянькины денюжки, я бы не задумываясь пизданул в челюсть.

   В отличие от нас пятерых раздолбаев, Малин действительно пахал. Мне не приходилось встречать второго настолько ответственного и дисциплинированного человека. Причём речь не шла о фанатизме, и затирании штанов с учебниками, просто сангвиники видимо рулят во всём. Учёба давалась Саньке поразительно легко, а в сочетании с некоторыми качествами характера, я бы не удивился, узнай, что поступив в универ Сан решит защитить кандидатскую, годика через три - четыре.

   Возможно, в Англии у него будет такая возможность. В отличие от меня Сан свободно изъяснялся на инглише. О чём говорить? Наша англичанка брала у Сана уроки разговорной практики, и годовая отлично у парня была проставлена задолго до того как мы отмучились на первой контроше в сентябре. 

Я пока никому не говорил, что уезжаю и просил Саню не распространяться. Боялся сглазить. Мы решили держать отъезд в тайне до последнего, ну а потом как водиться уйти в один день, собрав друзей и распрощаться посреди бурного застолья и веселья. Разумеется Зидан, Лён и Мурзик с Родригесом были в курсе Саниных планов. В курсе о них была и Вероника, которой Зидан проболтался. За что всегда ценил эту девушку, так это за потрясающее умение держать язык за зубами. Ника смотрела на меня офигевшими глазами, и требовала наедине рассказать, как это я такой молодой и красивый умудрился, но я отмалчивался. А потом в Никиных глазах увидел такое большое нечто, что возжелал крови Зидана, причём сразу и немедленно, осознав, что этот урод очевидно трепанул девушке о самой большой любви всей Саниной жизни.  И вот, что я спрашивается упустил в своё время Нику? Тактом она отличалась гораздо большим, чем Зидан. Вопросы моментально прекратились, а отношения. Отношения не изменились, просто в них появилась грусть. Грусть, такая лёгкая невидимая плавно окутала всю нашу кампанию. Предстоящая разлука виделась печальной. Передо мной и Сашкой лежала вся жизнь, а ребятам походу приходилось учиться плыть самостоятельно, без своего бога и кумира. Представить отсутствие Сашки они не могли, компания лишившись стержня грозила развалиться. Впрочем, по словам Зидана, не вздыхай Сан по мне столь бурно и страстно, в Англии он бы учился, сразу после окончания школы, так что в некотором отношении, они были мне весьма благодарны, именно моё существование задержало Сашку здесь. И это было ещё одной веской причиной, по которой мне не хотелось, встречаться с его родителями. Представляю, какую неприязнь они должны ко мне испытывать, после всего того, что пережил их сын. Впрочем, до Санькиных родителей, мне было фиолетово. Гораздо больше волновали свои. Я очень остро боялся, что мой отчим проведает, кто такой Саня и тупо попытается стрясти с него денег. Я не мог этого допустить. Позволить Сашке столкнуться с этой грязью. Поэтому я решил, что всё сделаю сам.

   Вскоре повод представился. 

Сашка с родителями уезжал в Англию на несколько дней. Подготавливать место к нашему приезду.

   Походу, он планировал какой - то сюрприз, о содержании не говорил, но ходил с загадочной физиономией и обещал, что на месте по прибытии, всё и узнаю. 

А у меня появилась возможность вернуться домой.

   На гора на родителей новости вываливать это не стоило. Нужно было помазолить глаза собой, подготовить почву и потом так между делом, неспешно зайти с тыла. Начать с мамы разумеется. Я даже одолжил у Сашки денег прикупив по случаю некоторое количества бухла. Типо подпою, и раскручу на подписи. Вот так я мыслил. 

Но когда приехал, родителей дома не оказалось. 

Ни записки, ни адреса. 

Это обозначало, что предки уехали на дачу, и когда вернуться неизвестно. Могли вечером, могли через несколько дней. Так тоже бывало, и я к этому привык.