— Огонь! — крикнул я.

Терри, держа пистолет двумя руками, напрягся и открыл огонь по брюху катера.

Звук был похож на хлюпанье парусов во время шторма. Старые моряки говорили, что ветер палит как из пушки, когда паруса развевались на мачтах и производили звук, похожий на канонаду. И вот теперь кольт наполнил морское пространство таким же убийственным грохотом. Первый выстрел не достиг цели, и я увидел, что на клочке пены отразился красный цвет, затем, взглянув на катер, заметил, что все три физиономии укрылись за комингсом. Трудно было понять, куда попал Терри, но вода за кормой «Уайлдтрека-2» вдруг запенилась, и он рванул от нас.

— Прекрати огонь! Поворачиваю!

Терри сменил магазин. Я плавно повернул руль, подтянул шкоты грота и подождал, пока нос «Сикоракс» повернется, и только тогда освободил шкоты носовых парусов. Такая нагрузка тут же сказалась на моей спине, и я подумал, смогу ли я когда-нибудь в одиночку управлять тяжелой яхтой.

Сейчас мы шли по ветру. «Уайлдтрек-2», как испуганный олень, описывал на большой скорости круги. Нос ударялся о волны, и за ним тянулся длинный кильватерный след. Один раз он даже повис на гребне волны, прежде чем рухнуть вниз. И вдруг яхта устремилась прямо на нас. Я подозревал, что Мульдер достал свое ружье и собирается отомстить нам.

— Приготовься!

Яхта ускоряла ход. Я догадался: они хотели, чтобы волна от них накрыла нас, и к тому же собирались дать залп по нашим парусам. Но этого нельзя было допустить, и я решил сам открыть по ним огонь.

— По носу, Терри! Огонь!

В это время нос яхты задрался кверху, обнажая бледное в ночном свете и очень уязвимое брюхо. Терри встал, расставив ноги, и выстрелил. Он выпустил весь магазин в приближающуюся яхту, и я могу поклясться, что увидел темную точку в том месте корпуса, где тяжелая пуля вырвала кусочек стекловолокна.

Терри вставил новый магазин. «Уайлдтрек-2» замедлял ход. Нос у него опустился. Терри прицелился и выстрелил еще раз. Теперь разлетелось вдребезги ветровое стекло, и я заметил, как три человека в панике исчезли.

— Стоп! Хватит! — Я страшно испугался, что последний выстрел мог задеть кого-либо из людей.

Яхта сделала вираж. Я внимательно вгляделся в нее, и мне показалось, что в кокпите по-прежнему прячутся три человека. Я почувствовал облегчение, а они, наоборот, оказались в беде. Корпус яхты получил пробоину, и надо было откачивать воду. Им оставалось только как можно скорее добираться до гавани и, хочешь не хочешь, оставить нас. Терри язвительно посмеивался, глядя, как они улепетывают.

Я сел.

— Терри, спрячь пистолет.

— Уже сделано, босс.

Мы выбрали шкоты, легли на другой галс и, подхваченные юго-западным ветром, направились к дому. Прилив уже давно закончился, и течение в канале наконец-то помогало нам. Я поблагодарил Терри за помощь.

— Для того и существует рабочий класс, босс, чтобы вытаскивать вас, никудышных богатеев, из всякого дерьма.

— А вот сейчас от рабочего класса требуется одно полезное дело, — проговорил я, — достать ящик с пивом.

Я зафиксировал руль. Можно было расслабиться, пока мы не добрались до мола в Плимуте. Дул свежий ветер, неся с собой остатки вечернего дождя. В движениях «Сикоракс» было что-то завораживающее — стремительное падение носом вниз, чередующееся с резкими подъемами.

Терри спросил о фильме, и мы посмеялись тому, как телевизионщики все время наседали на меня, требуя рассказать им о той ночи, за которую я получил медаль, и как я фактически ничего не смог из себя выжать.

— Да я многого и не помню, — признался я.

— Вы были молодцом, босс, — дружески заметил Терри.

— Я помню, как решил обогнуть эти горы слева, а эти ублюдки отстали ярдов на десять, так?

— Десять! Все пятьдесят!

— Неужели?

— Я слышал, как вы кричали. Вы были как бык на скотобойне. Одному Богу известно, почему вас не пристрелили с первого раза. Пришел майор и приказал не высовывать головы. Он кричал вам, чтобы вы вернулись.

— Я не слышал его.

— В конце концов он сдался. Он посчитал вас мертвым и заявил, что вы сами виноваты, потому что привели нас не на то место. Мы должны были быть в полумиле отсюда, а вместо этого вы кинулись на их штаб-квартиру, как одинокий ковбой. — Он хмыкнул. — А когда вы отключили свет, майор велел нам идти за вами.

— Это сработало, — уныло сказал я.

— Да, мы их поймали, — согласился Терри.

Воспоминания повергли нас в уныние. Я смотрел на свет маяка на Старт-Пойнте, затем взял направление на гавань Салкомб. Мы шли ходко. Я подумал: интересно, много ли воды набралось в трюме? Это было неизбежно, пока не притрутся заплаты на корпусе.

— Вы знаете, — продолжал Терри, — я не понимаю, что хорошего нам это дало. Жизнь такая же собачья, как и была.

— Неужели, Терри?

— Эти чертовы бабы... — заметил он.

В его голосе слышались нотки унылой безысходности.

— Что, так плохо?

— Да, босс, плохо, — съежившись, он сидел в углу кубрика, прячась от ветра, — вы-то выбрались из этого?

— Да. Мелисса ушла от меня. Но я не выбрался из этого совсем.

— А сами вы организовали бы это подслушивание?

Я покачал головой:

— Скорее всего, нет. Иногда я думаю, что женщины гораздо более жестоки, чем мы.

— Хорошо бы, если бы моя была более жестокой.

Я бы очень хотел, чтобы она уехала к чертовой матери, а я бы тогда вернулся в казармы. — Он поднес к губам бутылку пива. — У меня в казарме отличные друзья.

— Салли все еще капает тебе на мозги, чтобы ты ушел из армии?

Он кивнул:

— Без остановки. Она говорит, что как только кончится забастовка, на шахте будет работа. Но какая? Это чертово правительство хочет одного — выпотрошить шахтеров.

— А ты бы хотел работать в шахте?

— У меня оба дяди шахтеры, так что это семейное, — он помолчал, — возможно, тогда и Салли отстанет от меня, и для детей будет лучше, но я не знаю, босс. Мне нравится армия, правда. — Он затих, и мы так и сидели, два несчастных мужика. Он думал о Салли, а я об Анжеле. Конечно, я потерял ее, но, в отличие от Терри, я был свободен.

— Если ты когда-нибудь захочешь сбежать, — сказал я ему, — то койка на «Сикоракс» всегда ждет тебя. Нам хорошо вдвоем — тебе и мне.

Он поднял бутылку пива, как будто хотел чокнуться со мной, и сказал:

— Это правда, босс!

Мы замолчали. Скалы на севере посеребрились лунным светом, а волны пенились, набегая на них. Все пошло наперекосяк, но, по крайней мере, «Сикоракс» вернулась туда, где и должна быть. Теперь главное — скрыться от Беннистера, уйти в море, где меня не достанут никакие адвокаты.

Джордж Куллен нервно крутил трубку. Он выколотил ее и снова набил табаком.

— Сейчас тяжелые времена, Ник.

— Да, конечно.

— Никому не нужна настоящая яхта. Всем подавай пластмассовые посудины с японскими моторами. — Он зажег трубку и выпустил дым к ободранному потолку. — Стекловолокно, — добавил он с насмешкой. — Какое может быть мастерство со стекловолокном?

— Трудно уложить правильно, Джордж.

— Даже безмозглая обезьяна может это сделать, но не те чертовы бездельники, которые у меня работают. — Он встал и подошел к запыленному окну своей конторы. Опять лил дождь. В конторе царил полный беспорядок. На большом столе грудой валялись бумаги, похожие на неоплаченные счета двадцатилетней давности. Повсюду висели буклеты с голыми девицами, без всякого смущения рекламирующими пружины клапанов, картеры и прокладки. Среди этих гладких и выгоревших листочков торчали засиженные мухами фотографии рыбацких катеров Куллена. Это были крепкие небольшие суденышки для ловли в дневное время. Они оснащались длинной леской для глубоководной ловли или тралом. Последний такой катер построили много лет тому назад, фактически еще при жизни отца Куллена, а сейчас верфь жила за счет ремонтных работ или изготовления корпусов из презренного стекловолокна для энтузиастов, желающих самостоятельно сделать себе катер для рыбалки, и, кроме того, за счет преступного бизнеса. Джордж скупал краденое, и все воры, орудовавшие на участке от Фолкстона до Эксетера, несли ему свою добычу. — Виделся со своим стариком?