– Я и сам боюсь, что, того и гляди, раздумаю ее продавать.

– Значит, ты все-таки решил?…

– Да. Объявление появится в каталоге на будущей неделе, так что не теряй времени – любуйся, ока можно.

Шивон зашла в спальню и огляделась.

– Надо же, выключатель с регулятором! – воскликнула она и, включив свет, покрутила реостат, делая лампу то ярче, то темнее. Ребус тем временем прошел на кухню, поставил чайник и отыскал в буфете две чистые кружки. На одной из них было написано «Лучший в мире дед». Кружка явно была не его – очевидно, ее забыл кто-то из ремонтников. Ребус решил, что Шивон будет пить чай из нее; себе он взял кружку с маками и выщербленным краем.

– Ты не покрасил гостиную, – сказала Шивон, ходя в кухню. – Почему?

– Потому что ее красили сравнительно недавно, – ответил Ребус.

Шивон кивнула. Ребус что-то недоговаривал, но она не собиралась настаивать.

– Как дела у вас с Грантом? – спросил он.

– Никак.

– Вы что, поссорились?

– Мы не ссорились. Просто между нами никогда ничего не было, вот и все.

Ребус достал из холодильника молоко.

– Будь осторожна, иначе у тебя может появиться вполне определенная репутация.

– Что ты имеешь в виду?

– Неподходящих мужчин. Например, один из них все сегодняшнее утро кидал на меня просто убийственные взгляды.

– Ах, вот ты о ком… О Линфорде?! – Шивон задумалась. – Правда, он выглядел ужасно?

– По-моему, он всегда выглядит так, что на него лучше не смотреть. – Ребус опустил заварочные пакетики в кипяток. – Итак, ты приехала, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, или поблагодарить за то, что я добровольно подставил шею под топор?

– Скорее, не шею, а задницу… – Шивон хихикнула, но тут же снова стала серьезной. – Нет, Джон, за это я тебя благодарить не буду. Ты сам прекрасно знаешь, что тебе следовало промолчать. Это твое признание выглядело как самая настоящая глупость. Ты оговорил себя только потому, что…

Она не договорила.

– Ну?… – подбодрил ее Ребус.

– …Потому что у тебя был какой-то план.

– Да ничего особенного у меня не было… То есть никакого плана.

– Тогда почему ты так поступил?

– Мне показалось, что так будет проще и быстрее. Возможно, если бы я дал себе труд немного подумать, я бы и промолчал… – Ребус добавил в чай молоко, воду и протянул кружку Шивон. Она взяла ее в руки и посмотрела на плававший в чае заварной пакетик.

– Помешай немного; когда будет достаточно крепко – вынешь, – посоветовал Ребус.

– По-моему, уже хорошо.

– Ты точно не будешь ветчину и все остальное?

Она покачала головой.

– Нет, не буду. Но ты поешь, если хочешь.

– Гм-м, может быть, позже, – сказал Ребус, жестом приглашая ее в гостиную. – На базе все спокойно?

– Можешь думать о Карсвелле все, что угодно, но заставить людей работать он умеет – этого у него не отнимешь. Кстати, многие считают, что именно его страстная речь заставила тебя почувствовать свою вину и признаться.

– И теперь они трудятся не покладая рук, спин или что там у них есть?… – сказал Ребус и, дождавшись кивка Шивон, добавил: – Вот уж воистину компания счастливых садовников, сумевших избавиться от досаждавших им вредных кротов!

Шивон фыркнула.

– На мой взгляд, с кротами Карсвелл хватил через край. Впрочем, его дело… – Она отпила чаю и огляделась по сторонам. – И где ты намерен жить после того, как продашь свои хоромы?

– У тебя, кажется, была свободная комната?

– Смотря на сколько времени, Джон.

– Я шучу, Шивон. Ничего со мной не случится… – Ребус тоже глотнул чаю. – Итак, что же все-таки привело тебя ко мне?

– Ты имеешь в виду – помимо вполне естественного желания узнать, перерезал ты себе вены или повесился на галстуке?

Ребус кивнул:

– Да. Я чувствую, что это была не единственная причина.

Шивон наклонилась, чтобы поставить чашку на пол.

– Я получила новое послание.

– От Сфинкса? – Она кивнула. – И что он пишет?

Шивон достала из кармана несколько сложенных листов бумаги, развернула и протянула Ребусу. Пальцы их на мгновение встретились.

На первом листе был напечатан мейл Шивон:

«Все еще жду вопрос к «Констриктору».

– Я отправила это сегодня утром, – объяснила она. – Думала, может, он не читал эту статью…

Ребус посмотрел на второй мейл. Он был от Сфинкса.

«Ты очень меня разочаровала, Шивон. Пожалуй, сейчас мне лучше лечь на дно».

«Не верь всему, что пишут в газетах. Я готова продолжать», – ответила Шивон.

«Чтобы потом рассказать все своим начальникам?»

«На этот раз нас будет только двое, обещаю».

«Я сомневаюсь, что тебе можно верить, Шивон».

«Было время, когда мне приходилось верить на слово тебе. Кроме того, тебе известно, где меня найти, а мне – нет. Я по-прежнему ничего о Тебе не знаю».

– После этого послания мне пришлось долго ждать, – сказала Шивон. – Ответ пришел… – она сверилась с часами, – минут сорок назад.

– И ты приехала с этим ко мне?

Она неуверенно пожала плечами.

– В общем… да. Да.

– И не показала ответ мистеру Мозгу, который предпочитает, чтобы его звали просто Эрик?

– Его не было на месте. Кажется, он в какой-то местной командировке.

– Что, неужели никого больше не нашлось?

Шивон покачала головой.

– Но почему ты пришла именно ко мне? Что я могу сделать?

– Не знаю. Когда я ехала сюда- знала, а сейчас… Сейчас не знаю.

– Но Грант решает кроссворды гораздо лучше меня.

– Сейчас Грант решает очень важный кроссворд под названием «Как мне сохранить мою работу?», и ему не до мелочей.

Ребус медленно кивнул и прочел последнее послание:

«Камю и ЧП Смит боксируют там, куда не заглядывает солнце, а Фрэнк Финли судит матч».

– Что ж, – промолвил Ребус. – Ты мне показала… – Он протянул листок обратно. – Но мне это ничего не говорит.

– Совсем ничего?

Он покачал головой.

– Был такой актер – Фрэнк Финли. Может, и сейчас есть. Если не ошибаюсь, он играл роль Казановы в каком-то телевизионном сериале. Еще он снялся в фильме под названием «Букет, перевитый колючей проволокой»… Словом, что-то в этом роде.

– «Букет, перевитый колючей проволокой»?

– Да, если я ничего не перепутал. – Ребус снова взглянул на распечатку. – Камю – это французский писатель… и коньяк. Я всегда думал, что читается «самус», пока не услышал по «ящику», как произносит это слово диктор.

– По нашему телевидению рекламировали французский коньяк?

– Нет, рассказывали про фильм по книге этого писателя.

– А как насчет бокса? В этом ты должен разбираться.

– Ну, Смитов в боксе так же много, как и везде. Правда, Члены Парламента не выступают на ринге, как и частные предприниматели… Из боксеров знаю Марсиано, Демпси, Кассиуса Клея… который потом сделал себе обрезание и стал зваться Мохаммедом Али… – Ребус пожал плечами.

– Куда не заглядывает солнце… Это ведь, кажется, американское выражение?

– Да, – подтвердил Ребус. – Оно означает задницу. Ты думаешь, Сфинкс может быть американцем?

Шивон невесело улыбнулась.

– Послушай моего совета, Шивон: передай эти бумаги Специальной службе, Управлению уголовного розыска или любому другому сотруднику полиции, в чьи служебные обязанности входит найти этого Сфинкса и засунуть его вопросы ему же… словом, куда не заглядывает солнце. Или отошли Сфинксу еще один мейл – пусть сделает это сам. – Он вдруг замолчал. – Ты говорила – он знает, где тебя можно найти?

Шивон кивнула.

– Он знает мое имя, знает, что я работаю в Отделе уголовного розыска в Эдинбурге.

– А где ты живешь, он знает? Надеюсь, ты не давала ему номер своего телефона?

Шивон отрицательно качнула головой, и Ребус удовлетворенно кивнул. Он хорошо помнил бумажку с номерами телефонов, которая висела на стене в кабинете Стива Холли.

– Вот и славно, – сказал он. – Пошли Сфинкса подальше – пусть катится…

– Ты бы на моем месте так и поступил?