Черт побери!А ведь Ребус сказал Стрэтерну, что ему нужны подробности расследования по делу Берни Джонса – и нужны, по возможности, сегодня. А он… был сейчас на расстоянии тридцати с лишним миль от Туллиаллана, допивал стакан лагера и собирался наполнить его еще раз…

Алан отрицательно качал головой. Грей уверял, что был в доме Маккалоу много лет назад и с тех пор не переступал его порога. Ребус рассчитывал, что Сазерленд и Баркли не бросят этой темы и будут задавать еще вопросы, но они молчали.

– А что хорошего по ящику? – поинтересовался Уорд.

– Так мы же музыку слушаем, – осадил его Джаз.

Альбом «Лед Зеппелин» сменил диск Джеки Левена – именно этот диск выбрал бы сейчас и сам Ребус.

– По-твоему, это музыка? – взбеленился Уорд. – Слушай, Джон, у тебя есть какие-нибудь фильмы? Ну, какое-нибудь старое доброе порно?

Ребус отрицательно покачал головой.

– В Ноксландии это не дозволено, – пояснил он, а на лице Грея, услышавшего эти слова, промелькнула едва заметная поощрительная улыбка.

– И сколько времени ты тут обитаешь, Джон? – поинтересовался Сазерленд.

– Да уже двадцать с гаком.

– Отличная квартира. Стоит, должно быть, немерено.

– Я так думаю, больше ста тысяч штук, – предположил Грей.

Уорд закурил и протянул пачку Баркли и Ребусу.

– Наверное, – глядя на Грея, согласился Ребус.

– Джон, а ты ведь был женат, верно? – спросил Маккалоу, откладывая конверт с диском первого альбома «Бэд Компания».

– Было дело, – ответил Ребус.

Интересно, подумал он, Джаз спросил из любопытства или в его вопросе был заложен какой-то особый смысл?

– Но и теперь здесь чувствуется женская рука, – заключил Грей, окидывая взглядом комнату.

– А дети есть? – задал новый вопрос Маккалоу, ставя альбом на прежнее место, видимо боясь нарушить систему, в которой, как он предполагал, хранил свои диски Ребус.

– У меня есть дочь. Сейчас она живет в Англии. А у тебя два сына, верно?

Маккалоу кивнул.

– Одному двенадцать, второму четырнадцать… – При воспоминании о детях лицо его расплылось в улыбке.

Я не хочу отправлять этого парня за решетку,подумал Ребус. Уорд болван, Грей хитрый и скользкий, как угорь, но Джаз Маккалоу – это совсем другое. Джаз Маккалоу был ему симпатичен. И дело не в том, что он примерный семьянин и любящий отец, и не в его музыкальных вкусах: Джаз обладал каким-то внутренним спокойствием; чувствовалось, он знает, какова его роль в этом мире. Ребус, который провел большую часть жизни в нескончаемом поиске ответов на множество вопросов, ему просто завидовал.

– И они, наверное, без памяти любят папочку? – с ухмылкой поинтересовался Баркли.

Маккалоу пропустил его вопрос мимо ушей. Но тут Стью Сазерленд, развалившийся на диване, подался вперед:

– Заранее прошу прощения за свои слова, Джаз, но ты, мне кажется, не тот человек, который способен пойти на конфликт с начальством. – Он провел взглядом по лицам сидящих в комнате, словно ища поддержки.

– Да, более спокойного человека, чем он, и представить невозможно, – поддержал его Фрэнсис Грей. – Разве я не прав, Джон?

– Дело в том, Стью – ответил Джаз, – что, когда мне дают приказ, с которым я не согласен, я просто киваю головой и говорю: «Есть, сэр», а потом поступаю так, как считаю нужным. В большинстве случаев никто этого не замечает.

Грей согласно кивнул.

– Я тоже считаю, что так и надо: улыбайся, будь раболепным и подобострастным, но при этом поступай по-своему. Попробуй взбунтоваться, и из тебя сделают отбивную. – Говоря это, Грей сверлил взглядом Алана, но тот этого не замечал: подавляя очередной приступ икоты, он тянулся за второй банкой пива.

Ребус встал и наполнил стакан Грея.

– Прости, Джаз, – сказал он, – ты, наверное, уже заждался кофе.

– Джон, пожалуйста, черный с одним кусочком сахара.

Грей нахмурил брови:

– С каких это пор ты перестал пить кофе с молоком?

– С тех самых, как понял, что молока в этом доме, по всей вероятности, нет.

Грей расхохотался:

– Мы сделаем из тебя отличного детектива, Маккалоу, попомни мои слова.

Ребус пошел на кухню за кофе.

Наконец они один за другим вышли из его квартиры. Ребус вызвал такси, чтобы они смогли доехать до машины Джаза. Наблюдая за ними в окно, он видел, как Баркли, споткнувшись о поребрик, едва не протаранил головой боковое стекло задней дверцы таксомотора. Воздух в гостиной был пропитан сигаретным дымом и запахом пива, чему, впрочем, удивляться не стоило. Напоследок они прослушали «Saint Dominic's Preview» [18]. Звук телевизора был приглушен – его включили для Алана Уорда. Ребус выключил телевизор и поставил альбом Вана Моррисона с самого начала, убавив звук почти до предела. Интересно, подумал он, не слишком ли поздно звонить Джин?

Он понимал,что уже слишком поздно, но все-таки хотел выяснить, сможет ли он в принципе позвонить. Взяв телефон, он некоторое время смотрел на него. Когда телефон вдруг зазвонил, он чуть не уронил его на пол. Возможно, это чей-то дурацкий звонок из машины Джаза. Может, они что-то забыли… Поблуждав по комнате, его взгляд уперся в диван, тогда он поднес трубку к уху.

– Алло?

– Кто говорит?

– Ты, – ответил Ребус.

– Что?

– Да ничего: просто шутка старика Томми Купера [19]. Чем я могу служить, Шивон?

– Я просто подумала, а не залез ли кто-нибудь?

– Куда?

– Я заметила у тебя в окнах свет.

Подойдя к окну, Ребус выглянул на улицу. Ее машина с работающим двигателем стояла припаркованная во втором ряду.

– Это что-то новое в технике «Наблюдений за соседями»?

– Просто ехала мимо.

– Не хочешь подняться ко мне?

Ребус обвел глазами бардак, царящий в квартире. Джаз, правда, предлагал помочь навести порядок…

– Если ты не против.

– Давай поднимайся.

Войдя, она сразу втянула в себя воздух, принюхиваясь.

– Хмм, тестостерон, – простонала она. – Ты что, сотворил все это один?

– Не совсем. Еще несколько ребят из моего колледжа…

Помахивая рукой перед носом, она прошла в гостиную.

– Может, окно открыть?…

– Наводить порядок глубокой ночью… – проворчал Ребус, но все же приоткрыл окно, хоть и не шире чем дюйма на два. – А почему ты, черт возьми, в такую поздноту не дома?

– Да просто решила прокатиться.

– По Арденн-стрит проходит чей-то маршрут?

– Я ездила на Медоуз… давно хотела там побывать.

– Ребята из колледжа хотели, чтобы я показал им город.

– И, конечно, пришли в восхищение?

– Кажется, они сочли, что он маловат.

– Вот тебе и Эдинбург! – Она присела на диван. – Смотри-ка, еще не остыл, – удивилась она. – Вот сейчас я чувствую себя героиней сказки про Трех Медведей.

– Прости, что не могу предложить тебе овсяной каши.

– Я бы не возражала против кофе.

– Тебе черный?

– Что-то подсказывает мне, что надо ответить «да».

Когда он вошел в гостиную с чашкой кофе, вместо Вана Моррисона звучал «Могуэй».

– Тот самый альбом, что ты подарила, – напомнил он.

– Да, знаю. Интересно, что ты о них думаешь?

– Мне нравятся их тексты. Кстати, а как с делом Марбера?

– Вчера во второй половине дня у меня состоялся очень интересный разговор с твоим другом Кафферти.

– Его все еще продолжают называть моим другом?

– А разве он таковым не является?

– Поставь впереди приставку «не» и попадешь почти в точку.

– Мы прибыли как раз в тот момент, когда он устраивал выволочку своему помощнику.

Ребус, только что удобно расположившийся в кресле, подался вперед.

– Хорьку? Она кивнула.

– За что?

– Откуда мне знать? По-моему, Кафферти так обращается со всеми своими людьми. Когда он вызывает секретаршу, она не идет к нему в кабинет, а буквально несется. Не удивлюсь, если за глаза ее называют Попрыгуньей. – Шивон скривилась. – Какой ужасный кофе.