- Я убью их. Убью их всех. Все, все твои страдания будут отомщены.

- А...

Пыль взвилась бураном, Орлана едва не задохнулась, и в глазах успело потемнеть, но тут всё улеглось.

- Какие ещё мои страдания? - искренне удивился Истемир. - Что тут у вас случилось, я спрашиваю?

Трясущуюся Орлану он чуть отодвинул от себя и нащупал её лоб.

- Мелкая, ты горишь. У тебя что, температура? Ты с температурой ко мне в подземелье приковыляла?

- А ты мне снился, - улыбнулась Орлана, снова пытаясь улечься ему на плечо.

- С ума совсем сошла? - зарычал Истемир.

Орлана подняла на него мутный взгляд. Какой же он красивый даже в этом убогом свете единственного пламенного шара. Как же он похож на Ордена и не похож одновременно. Орден тоже смотрел на неё так: чуть прищурившись, когда она сидела на полу и разглядывала узор из собственной крови на мраморе.

- Я умираю, - призналась она.

Истемир подхватил её, не давая упасть с каменного постамента. Теперь она держала его за руку, прижимала его ладонь к своей щеке, и от этого на несколько мгновений становилось легче. Хоть жар подступающего безвременья накатывал волнами, в перерывах между ними Орлана видела глаза брата.

- Это ты сделала? - тихо спросил Истемир у мрака за спиной Мэрсайл. Наверное, ему не нужно было ответа. - Хоть бы мне никогда этого не слышать.

Лёжа у него на коленях с закрытыми глазами, Орлана представляла, как он нервно трёт подбородок. Мэрсайл молчала.

- Немедленно прекрати это.

Он говорил очень спокойно, наверное, так и должно было звучать мертвенное спокойствие, но Орланины пальцы сжимал изо всех сил. Она едва слышно всхлипнула.

- Прости. - Он ослабил хватку.

- Я не могу, - прохрипела Мэрсайл издалека. Её голос стал странным - не женским, не мужским, разбавленным биением волн Сантарина о каменный берег. - Я делала это для тебя. Я должна была тебе хоть чем-то помочь.

- Помочь мне чем?

Орлана ощущала, как растёт гнев в голосе её брата. Сейчас он был спокоен - показательно спокоен, словно даже холоден до безразличия, но ещё вздох, ещё один укол боли, и он сожмёт пальцы, как на эфесе меча, и сузит глаза от злости. Она хорошо помнила, каким грубым он умеет бывать. Как он может ударить прохожего, который случайно задевает его локтем.

- Помочь мне после того, как я умер? Помочь, убивая мою сестру? Знаешь ли, я не для того кидался на меч Ордена, когда защищал её.

- Она должна была умереть, а не ты! - захрипела Мэрсайл. Её голос то отдалялся, то приближался снова, облизывал пальцы холодный туман.

- Я так решил. Ты... богиня, имей смелость это уважать, - демоном зарычал Истемир.

Орлана боялась его в таком состоянии, уходила из комнаты и пережидала бурю. Сейчас идти было некуда, потому что мрак подступал к самому огненному шару, ловил его, ломал хрупкие белые лучи.

- Ордена я тоже убью, - поклялась или пригрозила она.

По комнате стелилось вместе с туманом её хриплое дыхание, как ветер, как брызги ледяной воды.

- Его убивать? Очень вовремя. - Истемир негодовал. Казалось, дай ему меч, и он раскрошит темноту на тысячу мелких нестрашных лоскутков. Орлана поджимала ноги: щиколотки холодил ветер. - А почему не смотрела, с кем ложилась в постель? Почему ты не думала об этом, когда оставляла меня с ним?

Ледяные прикосновения скользнули по рукам, от самых плеч до кончиков пальцев, потом к щекам, холодом дохнуло в глаза, волосы растрепал ветер.

- Я должна была бежать от учёных.

- А сейчас спохватилась и решила позаботиться обо мне? Ну уж нет. - Звякнул меч, совсем близко. Сталь, такая же холодная, как прикосновения богини, опустилась вниз - меч ткнулся в каменный пол. - Разговаривать я больше не намерен.

Низко-низко стелился туман, и облизывал края его плаща, шитого золотом. Чёрного плаща ненаследного принца.

- Я уже убила императора, - выдохнула погостным смрадом Мэрсайл.

Дальше, ближе - какая разница. Мрак здесь, и туман - здесь. Холодный ветер дует в лицо и пахнет полынью, крапивой, маарской вишней. Спрятаться бы от этой богини в Храме и спрятать там Риана, но там пол порос бурым мхом и тихо догорают коричневые восковые свечки. В склепе тоже стоит пара - вчера Орлана занесла их и сюда. Зажгла для Истемира и для Сабрины, может быть, их холодным пальцам стало теплее.

- А Зорг предлагал мне остаться его помощником в замке, когда я собирался уходить в мир людей, - сказал вдруг Истемир совсем не зло. Орлана знала, как поджимает он губы, когда уличает собеседника в глупости. - Никто ведь даже не подозревал, я собирался тайно. А он как-то узнал и пришёл поговорить. Правда, я не согласился: кровь била в голову. Страшно хотелось доказать Ордену, что я сам по себе что-то значу.

Орлана приподнялась, упираясь локтем в колено брата. Белый язычок пламени под потолком почти потух, но всё ещё боролся с подступающим мраком. Мэрсайл было почти не видно, вылинявшее платье слилось с туманом, вросло в него, как тонкие колонны - в пол.

- Похоже, ты ничего не хочешь слышать. - Его рука лежала на эфесе меча, как и мерещилось Орлане, и поблескивали грани лезвия. - А я не хочу видеть тебя.

Тьма дрогнула и пошла кругами, как гладь воды от брошенного камня.

- Ты такой жестокий.

Истемир пожал плечами.

- Я сын богини смерти. - Он склонился к Орлане, потрепал её по волосам. - Она ушла. А ты побудешь со мной ещё, кукла?

Полночи они просидели в склепе, привалившись спинами к стене и сбиваясь с идиотских рассказов о жизненных мелочах на такие же идиотские обещания. А Орлана вдыхала знакомых запах, ткнувшись брату в плечо. Запах лунной ночи над Альмарейном. Как раз в такую ночь с тихими хлопками раскрываются бутоны лилий хаоса, поют пухлые, совсем никого не пугающиеся птицы.

- А жаль, - сказала Орлана. - Помнишь, когда мы шли из мира людей, ты обещал мне, что сводишь на берег Сантарина.

- Я это сказал, чтобы тебя меньше трясло. - Истемир шутя щёлкнул её по носу. - Откуда бы я знал, как всё закончится?

Свет лился им на колени - тонкие лучики, белое сияние. На самом краю каменного постамента нашёлся маленький коричневый огарок, и Орлана рассказала, как ходила за свечками в мир людей. Истемир посмеивался над ней за суеверность. Она смущённо царапала золотые узоры на его плаще.

Орлана грела его руки дыханием и попыталась обмануть себя, когда они начали холодеть.

- Пора, наверное, - отстраняясь, произнёс Истемир.

Уродливые тени заплясали по стенам - корчились, кричали и плакали.

- Скажи мне что-нибудь хорошее, - попросила Орлана.

Он усмехнулся, привычно, одним уголком рта, посмотрел на неё, внимательно сузив глаза. Он был таким красивым, гораздо красивее Ордена.

- Думаю, ты станешь хорошей императрицей.

Орлана, краснея, вывернулась из его рук.

- Не ты ли это называл меня полной дурой?

Истемир погрозил ей пальцем.

- Это мне можно. А если кто-то другой назовёт, ты только скажи. Я ему руку оторву.

Слёзы всё равно покатились, хотя она думала, что иссяк их десятилетний запас. Опасаясь разрыдаться в голос, она зажала рот ладонью и кинулась ему на шею.

- Ты...

- Да, я знаю. - Истемир похлопал её по спине. - Я - самый лучший. Я всех спас, как обычно. Где моя награда?

На его плаще осталось влажное пятно. Орлана приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.

- Ну вот, развела сырость, - заворчал он.

Орлана отступила на шаг, всё ещё не решаясь уйти, и шар пламени качнулся, как от порыва ветра: Истемир нагнулся к постаменту. Он взял в руки меч.

Не помутневшее от времени лезвие сверкало в белом свете.

- Вот, - сказал Истемир, пряча за серьёзностью наползающую на лицо улыбку. - У тебя же сын? Отдай парню, когда подрастёт.

Орлана покорно приняла подарок. Меч оказался неожиданно тяжёлым и холодным - обжёг её руки без перчаток.

- Подожди, я не могу, - быстро заговорила она, - ты же так его обожал, а теперь отдаёшь?