- Закройте глаза.

- Что?

- Закройте глаза.

Вздохнув, она закрыла глаза. Он обнял ее за плечи и повел за ограждение. Внутри было жарко, пахло пылью. Было слышно журчание воды в фонтане, и слабо доносилась музыка из бального зала.

- Сумасшествие, - тихонько пробормотала она, но мужские руки на ее плечах заставляли сердце учащенно биться. Она проклинала себя за эту слабость.

- Вы сумасшедший.

- Да, думаю, да. Можете открыть глаза.

Она открыла глаза и онемела от неожиданности. Лунный свет струился через арочную цветную стеклянную панель, вмонтированную высоко в стене. Стена была обработана затейливой алмазной резьбой, с бордюром из красных роз, перемежающихся зелеными листьями. Новая панель тоже была с алмазной резьбой и двумя красными розами. Она изумительно соответствовала стене и очень украшала ее.

Все было так удивительно, так замечательно красиво… Марси буквально задохнулась от неожиданности.

- Как… что?…

- Я просил Оливию иметь в виду, что нам нужна такая панель, если ей случится увидеть что-то подходящее. Сегодня она случайно обнаружила ее на аукционе.

- Поэтому она вам позвонила? А я думала…

- Что вы думали?

Она не ответила на его вопрос.

- Почему вы мне не сказали, куда идете?

- Я хотел утром удивить вас.

Лунный свет, просачиваясь через алмазную резьбу и цветные розы, создавал причудливый рисунок на стенах и на полу.

- Как же это прекрасно! - вырвалось у Марси.

В этот момент он обнял ее плечи, и по ее спине пробежала дрожь.

- Это ты прекрасна, ты, - мягко сказал он.

Таких слов ей никто не говорил прежде. До этого момента она и не понимала, как сильно ей нужны такие слова. Впервые в жизни она почувствовала себя женщиной.

Желанной женщиной, сексуальной женщиной.

Эвен придвинулся к ней совсем близко, так близко, что тела их соприкоснулись.

- А ты что подумала, когда мне позвонила Оливия? - снова спросил он.

Его губы касались ее уха, и ей было трудно даже думать, а уж врать и вовсе невозможно.

- Я… я решила, что вы с ней… - она замялась.

- С Оливией?

Она кивнула.

- Марси, Оливия меня не интересует.

Его губы нежно щекотали мочку уха.

- Не интересует?

- Нет, - он провел пальцами по ее шее.

- Твоя кожа как лепестки розы.

От его прикосновений все ее тело трепетало. Она закрыла глаза, приникла к его груди и ощутила идущее от него тепло.

А он тихонько бормотал:

- Как мне нравится твоя стрижка. Мне ничего не мешает.

Он гладил пальцами ее стриженый затылок, касался его губами, а у нее слабели колени.

- Как… как… это хорошо.

Он поднял голову.

- Только хорошо?

- Очень, очень хорошо, чудесно.

- Марси, - мягко прошептал он, - я хочу тебя.

- Я тоже тебя хочу.

Он приподнял ей подбородок, пристально и внимательно посмотрел ей в глаза.

- Я хочу, чтобы ты была в этом уверена. Если у тебя есть хоть малейшее сомнение, хоть какое-то…

Она тронула кончиками пальцев его губы:

- Никаких сомнений.

Эвен обнял ее за талию и крепко поцеловал в ладонь. Такое простое прикосновение, и все же ее кровь вскипела. Он наклонил к ней голову, а она обняла его за плечи, крепко прижалась к нему и ответила на его поцелуй. Он целовал очень мягко, но настойчиво. Когда он наконец оторвался от нее, оба тяжело дышали. Взяв ее за руку, он сказал:

- Пойдем.

Она спешила за ним, стараясь приноровиться к его длинным шагам. От возбуждения и нервозности ее лихорадило, но Марси этого хотела, хотела этой лихорадки, хотела Эвена, она никогда прежде не испытывала таких сильных желаний. Она знала, что он тоже желал ее, и сердце ее пело от радости.

Эвен выглядел как человек, стремящийся к определенной цели. Он вел ее к лифтам, не говоря ни слова. Когда они вошли в лифт и дверь закрылась, он снова крепко прижал ее к себе. Его губы были горячи и тверды. Поцелуй лишил ее дыхания.

- В мою комнату, - сказал он, снова взяв ее за руку, когда открылись двери лифта.

- Секунду, - она на ходу сняла туфли и поспешила за ним.

От нетерпеливого ожидания у нее кружилась голова, она была как в бреду. Он никак не мог открыть дверь, дважды ронял магнитную карточку. Когда наконец ему удалось это сделать, они оба рассмеялись.

Он втянул ее в комнату, впился губами в ее губы, прижав к закрытой двери. Туфли Марси шлепнулись на пол. Его руки скользнули вниз по ее плечам, большими пальцами он погладил ей грудь. Ее пронзило горячее удовольствие.

- Господи, как же приятно трогать тебя. Ты изумительно мягкая. Я мечтал об этом с того момента, как увидел тебя, - хрипло говорил он.

С того момента, как увидел ее? Удивившись, она подняла на него глаза.

- Ты хочешь сказать, я… раньше, не сегодня?

Он улыбнулся.

- Моя сладкая булочка, ты выглядишь потрясающе сексуально, я бы просто врал, если бы сказал, что мне не нравится то, что ты с собой сделала. Все очень классно! Но что до меня, то можно было бы и не менять ничего. Для меня ты и в комбинезоне прекрасна.

- В комбинезоне? Издеваешься? - она нахмурилась.

- Нет!

Он водил губами по ее губам.

- Вот об этом я все время мечтал.

Она поняла, что так и есть. Он желал ее давно, это все не сегодня случилось. Он думал о ней в комбинезоне, ну ради бога! Его слова возбуждали, внушали веру в себя, пробуждали в ней женщину, о существовании которой в себе она и не подозревала.

- Если мой комбинезон нравится тебе больше, чем это платье, я пойду переоденусь.

- Вы никуда не пойдете, мисс Марси Прюит. У вас один путь - в мою постель.

У нее перехватило дыхание, когда он сжал ее в объятиях и понес в спальню. Она обняла Эвена и прижалась к нему, вдыхая запах его тела, кожи. Соленый, подумала она, слегка лизнув его за ухом. Пикантный. Он затаил дыхание, напрягся и замер, а она снова и снова проделывала эти свои исследования языком. Удивительно и прекрасно, что она может вызвать в нем такую реакцию, хотелось понять, что еще она может.

Как бы это понять?

Он крепко обнимал и целовал ее, она испытывала невыразимое удовольствие, казалось, большее удовольствие и счастье было просто невозможно. Есть этот момент, есть этот человек, есть это счастье - больше в жизни ничего нет и быть не может. И не надо. Все, все остановилось навеки.

О, что- тоеще есть, смутно подумала она, когда он потянулся к молнии на ее спине. Еще очень много чего есть. Она задрожала в ожидании. Звук расстегиваемой молнии слился с их дыханием. Его руки скользили по ее спине, доставляя ей наслаждение, вызывая в ней дрожь и трепет. Платье заскользило вниз и легло на пол вокруг ее ног. Она была почти обнажена, на ней осталось только два кусочка черного шелка.

- Мне хочется посмотреть на тебя, - не отводя от нее взгляда, он немного отступил.

Этот взгляд прожег ее насквозь. Если бы ее колени могли сгибаться, она бы рухнула на пол. Она слышала, как тихонько перевел дыхание Эвен, - и ему было трудно дышать. Он беззвучно что-то пробормотал, придвинулся к ней, накрыл своими большими руками ее грудь - ей казалось, что грудь распухла и болит, - и стал легко поглаживать большими пальцами отвердевшие соски.

Марси откинула назад голову и застонала. А он наклонился и начал целовать ее грудь. Она продолжала тихо стонать. А Эвен продолжал целовать ее. Он не спешил, продлевал свое - и ее - удовольствие. Он как будто боялся, что какой-нибудь чудесный кусочек ее тела будет несправедливо обойден его лаской, поцелуями, вдруг этому кусочку меньше достанется. И он слегка прикусывал губами, гладил и ласкал руками, трогал языком ее кожу. Ее удовольствие было огромно, ей казалось, что такие сильные чувства невозможно вынести, этого счастья слишком много для одного человека, так много, что оно превращалось в какую-то сладкую муку. От такой полноты чувств можно умереть, думала Марси. Все происходило вне времени - все длилось целую вечность и обрывалось мгновенно. Марси нестерпимо хотелось быть ближе и ближе к Эвену, совсем слиться с ним, стать с ним чем-то целым, одним.