Хотя она вовсе не намерена обольщать его. Речь идет исключительно о деле…

Осмотр особняка подошел к концу, и они вышли в сад. Яркое солнце ослепило Мишель, она оступилась, но Ксавье тут же поддержал ее под руку. На мгновение они оказались совсем близко, и она вдруг представила, как они занимаются любовью, как его сильные руки ласкают ее обнаженное тело…

— С вами все в порядке? — мягко спросил Ксавье.

— Д-да… благодарю вас.

Мишель решительно отстранилась, придя в ужас от того, какое направление приняли ее мысли. Она ведь ничего не знает о нем, совсем ничего… Они медленно шли по аллее, и ей казалось, что солнце просто обжигает ее кожу. Наверное, по контрасту с прохладой старинного дома, но скорее всего из-за неуместных желаний, с кривой усмешкой подумала она.

Луи окликнула какая-то запыхавшаяся молодая женщина, похожая на служанку, и, извинившись, он отошел. Мишель с Ксавье остались наедине. Она неуверенно взглянула на него, ощущая непривычную робость.

— Почему вы не сказали мне, кто вы такой, позавчера, когда мы беседовали в поезде?

Он пожал плечами, нисколько не смущенный ее вопросом.

— Думал, что это может повлиять на свободу ваших высказываний.

— О, конечно! — Ее темные глаза вспыхнули злым огнем. — Вы повели себя некрасиво, воспользовались моей неосведомленностью.

— Возможно. — Ксавье улыбнулся. — И признаюсь, получил удовольствие.

Чуть заметная хрипотца в его голосе сводила ее с ума. Кровь с бешеной скоростью мчалась по венам, голова кружилась, но Мишель изо всех сил старалась держать себя в руках.

— Это не игрушки, знаете ли. Ваш заказ крайне важен для меня, — заявила она.

— Я так и понял.

— И все равно не сказали мне, кто вы такой, — продолжала настаивать Мишель. — А если бы я ляпнула что-нибудь, что вам не понравилось бы, то, полагаю, вы приказали бы моему шефу прислать другого дизайнера, да?

— Я никогда бы не поступил подобным образом по отношению к вам, — медленно произнес Ксавье, и его зеленые глаза заблестели. — Уверяю, даже если бы вы сейчас предложили снести или полностью перестроить дом моих предков от подвала до крыши, я и тогда бы пригласил вас на обед.

Мишель не знала, что и думать. Прозвучал ли в его словах какой-то скрытый намек личного свойства или они значили, что ему просто нравятся ее идеи? Она отвела взгляд и промолчала. Просто потрясающе, с какой легкостью он выводит ее из равновесия. Рядом с ним она ощущает себя жалким неуклюжим несмышленышем.

Мишель отчаянно пыталась придумать, как бы вернуть разговор в чисто деловое русло. Но на ум, увы, ничего не приходило.

Она взглянула на раскинувшиеся над ее головой тяжелые ветви груши с золотистыми спелыми плодами.

— Какая прелесть! Они уже созрели, да? Почему вы не снимаете их?

— Вот-вот начнем. Еще пару-тройку дней, и они будут в наилучшей кондиции. — Ксавье поднял руку и снял красивый ароматный фрукт. — Хотите попробовать?

Она кивнула, думая, что он передаст ей грушу. Вместо этого он приложил плод к ее губам. В его жесте было что-то в высшей степени эротическое, и Мишель залилась краской.

— И как, вам нравится? — спросил Ксавье, и на его красивых губах заиграла легкая улыбка.

— Э-э-э… очень вкусно, очень, — пробормотала Мишель.

Она не могла заставить себя поднять на него глаза. Может, это ей только почудилось, но атмосфера вокруг них, казалось, была насыщена чувственностью.

Луи вернулся к ним.

— Извините, — вежливо сказал он. — У меня возникли небольшие проблемы. Боюсь, мне придется оставить вас.

— Конечно, мы все равно уже закончили здесь, — спокойно ответил Ксавье.

Луи Трельян помахал Мишель рукой и поспешил к виднеющейся за деревьями парковочной площадке для автомашин.

— Давайте пройдем в дом, — предложил Ксавье, проводив взглядом управляющего, и спокойно положил руку ей на талию, направляя в сторону особняка.

Прикосновение было легким, почти невесомым, и все же Мишель ощутила, как его ладонь буквально жжет ее сквозь легкую ткань костюма.

Какая-то часть ее мечтала приблизиться к нему… Другая же, напротив, призывала убежать, оказаться как можно дальше, оставить позади опасные затаенные чувства, Он ведь может оказаться женатым человеком, напомнила себе Мишель, счастливым семьянином.

Ксавье открыл входную дверь и отошел в сторону, пропуская Мишель вперед. У него безупречные манеры, мельком подумала она. А это всегда привлекало ее в мужчинах. Усилием воли Мишель попыталась заставить себя отвлечься от того, что ей импонирует в Ксавье. Главное, что он явно проницательный бизнесмен, и это единственное, что должно ее касаться.

Она еще раз огляделась по сторонам, но не с профессиональным, а с обычным женским любопытством. Отметила изящные вазы со свежими цветами, легкие драпировочные ткани, подивилась, какого черта здесь вообще надо что-то переделывать, и внутренне приготовилась к встрече с супругой Ксавье. Не может быть, чтобы он жил в таком огромном доме один.

— Давайте пройдем на террасу, — предложил Ксавье. — Сегодня такой хороший день, что жаль проводить его в доме.

Они сели в плетеные кресла. Мишель смотрела на сад, на горы вдали, буквально впитывала в себя тишину и думала, какое это счастье — жить в таком месте.

— У вас тут очень красиво, — сказала она наконец.

— Да, мне тоже нравится, — ответил Ксавье, не сводя с нее глаз.

Мишель чувствовала его пристальный взгляд и ощущала себя крайне неловко. Почему он так смотрит на нее?

— Вы живете здесь один? — спросила она и понадеялась, что в ее тоне не прозвучало личной заинтересованности.

— Сейчас один.

— Правда? — Его ответ удивил ее, и это было заметно.

— Да, правда. — Ксавье усмехнулся, не скрывая, что заметил ее реакцию. — Мои родители перебрались поближе к фабрике.

— Большой дом для одного человека, — поспешно сказала она, пытаясь объяснить свое недоверие.

— Думаю, да. Но мне нравится простор.

— Гмм… мне тоже. Правда, до настоящего времени я ощущала себя вполне счастливой в своей квартире, — неожиданно призналась Мишель. — Она довольно компактная, удобно расположена и в момент покупки отвечала всем моим требованиям. Но теперь, когда появился Серж, мне бы хотелось иметь что-нибудь побольше. Конечно, не такую роскошь, как у вас тут, но маленький домик с небольшим участком, где он мог бы играть. — Она на мгновение замолчала, потом добавила: — Но это, конечно, при условии, что опеку над ребенком доверят мне.

Ксавье немедленно заметил промелькнувшую по ее лицу тень.

— Серж очень много значит для вас, да? — мягко спросил он.

— Да. — Мишель вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — Абсолютно все. Он у меня единственный родной человек.

— Я понимаю вас. Семья очень важна. Вот, например, этот дом и поместье, и фабрика переходили от отца к сыну на протяжении нескольких поколений. Поскольку я единственный наследник, то все это когда-нибудь станет моим и я буду ответственен за все это, пока не передам своим детям.

— Думаю, ощущение преемственности должно быть очень приятным, — негромко сказала Мишель.

— Некоторым образом это так. — Ксавье пожал плечами. — Но иногда давление может стать и досадным.

— Что вы имеете в виду? — с любопытством спросила она.

— Видите ли… — Ксавье поколебался, потом продолжил: — Предметом гордости моего семейства — отца, дядей, кузенов — является наш бизнес, производство фарфора. Так что очень важно, чтобы он продолжал развиваться и процветать.

На террасе появилась молодая женщина и спросила, что они желают выпить перед обедом.

— Минеральной воды, если можно, — ответила Мишель.

Ксавье удивленно взглянул на нее, усмехнулся и себе заказал вина.

— Намерены сохранить трезвую голову для разговора о деле? — спросил он, когда служанка удалилась.

— Я никогда не пью раньше шести часов вечера, — сказала она и поинтересовалась внезапно охрипшим голосом: — Почему вы тогда сказали мне, что работаете в аудиторской фирме? — Ей просто необходимо было узнать правду.