— И что же произошло? — нетерпеливо спросила я, жадно ловя каждое его слово и ненавидя себя за это.

— Мы потрясающее провели время… — Он заговорил тише, мягче, словно в раздумье. — Джиллиан обожала ходить на яхте. Я тоже. В конце путешествия, когда мы были на Верджин-Горде, мы наняли тридцативосьмифутовый шлюп, взяли в отеле еды для пикника и вышли из гавани.

— Никогда не была на Верджин-Горде, — сказала я, почувствовав, что тоже хочу быть задействована в этой истории. — Говорят, очень романтичное место.

— Это весьма специфическое местечко, глухомань, последний клочок суши перед тем, как выйти в открытый океан. Норт-Саунд — настоящий рай для яхтсменов, да и весь остров просто великолепен — горы, коралловые рифы, пещеры, множество мелких островков. Там есть все, кроме толпы.

— Полагаю, круизные лайнеры туда не заходят, — заметила я, пытаясь мысленно представить себе тот рай, в котором оказались Симон и его невеста. Мне бы хотелось нарисовать себе и Джиллиан. И то, как она встретила свой безвременный конец.

— Никаких круизов, — подтвердил он с легкой улыбкой, потом прикрыл глаза, глубоко вздохнул и выдохнул, настраивая себя на самую тяжелую, самую трудную часть истории. — У нас с Джиллиан был неплохой опыт хождения под парусами, поэтому мы сразу взяли курс на Анегаду. Этот островок называют кладбищем погибших кораблей, — пояснил он, слегка передернувшись. — Когда мы выходили из гавани, погода была ясной. Мы подняли все паруса и понеслись вперед. — Он опять замолчал и поиграл желваками. — Но в середине дня, когда я был внизу, сверялся с картой, а Джиллиан — в рубке, за штурвалом, внезапно налетел шквал. Ужасный шквал! Яхта сильно накренилась, и прежде чем Джиллиан успела отреагировать, мачта оказалась в воде.

— Вы перевернулись?

— Нет. Но практически легли на борт.

— О Господи! Ты, должно быть, сильно перепугался?

— Пугаться было некогда. Когда меня швырнуло на газовую плитку, послышался крик Джиллиан. Пока я выбирался наверх, ее на палубе уже не было.

— Что значит — не было? — Мое сердце уже лихорадочно колотилось от всей этой сцены.

— Ее смыло за борт, Струнка! — Последние слова он произнес так медленно, словно они стоили ему больших усилий, казалось, каждый звук вызывал затаившуюся в его душе тяжкую непреходящую боль. Я по себе знала, что такое душевные муки, но такой травмы, какую пережил Симон, я, конечно, никогда не испытывала.

— Если бы на ней была сбруя! — вздохнул он, покачав головой.

Я не знаю, что означает «сбруя» на жаргоне яхтсменов, но догадалась, что это приспособление, благодаря которому экипаж лодки каким-то образом к ней привязывается.

— Но наверняка она прекрасно плавала, — предположила я, не сомневаясь, что Джиллиан должна была уметь все делать хорошо.

— Мы оказались в эпицентре шторма! — нетерпеливо пояснил он. — Волны высотой десять футов, не меньше! Никакой пловец не выплывет.

— Извини!

— После того, как яхта выпрямилась, я начал искать Джиллиан, стараясь не поддаваться панике. Казалось, прошла вечность, прежде чем я смог ее увидеть. Она мужественно пыталась удержаться на поверхности. Я, конечно, обрадовался, что она жива, но понимал, что для того, чтобы подойти ближе, мне надо наладить управление яхтой и развернуться. Под штормовым ветром и проливным дождем я начал убирать паруса. Они рвались из рук как бешеные. Потом бросился заводить мотор, забыв об оставшихся в воде шкотах. Они, разумеется, тут же намотались на винт. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем.

— Это означало, что я в одну секунду остался и без парусов, и без мотора. Яхта оказалась абсолютно парализованной.

— Парализованной, — кивнула я, сжавшись в комок.

— Я продолжал следить за Джиллиан, постоянно теряя ее из виду за высокими волнами. Нас разносило в разные стороны. Прежде чем я это понял, мы уже оказались на расстоянии не менее полумили друг от друга. Никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным! Это было похоже на какой-то ночной кошмар, когда ты не в состоянии противостоять тому, что с тобой происходит.

Я снова кивнула. У меня бывали такие сны.

— Я спрыгнул вниз и дал по радио сигнал бедствия. Впрочем, все равно было ясно, что если даже какая-нибудь компания немедленно вышлет спасательный катер, для Джиллиан будет слишком поздно. Я опять выскочил на палубу. Увидев ее вдалеке, я немного приободрился. Но это было в последний раз. Она становилась все меньше, меньше, меньше. Джиллиан Пэйнтор, моя жена во всех смыслах, кроме брачного контракта, на моих глазах исчезла навсегда!

По мере приближения к столь трагическому финалу в голосе Симона зазвучали слезы. Теперь он плакал в открытую, молча, и только вытирал пальцами глаза под очками. Я не знала, что делать, правда не знала. Рвалась немедленно обнять его, прижать к груди, успокоить, сказать, что все будет хорошо, потому что теперь у него есть я и я буду любить его так же крепко, как Джиллиан. То в испуге хотела немедленно убежать в каюту, поскольку боялась снова оказаться наедине с патологическим лжецом — наемным убийцей, общественно опасным психопатом, который просто сочиняет свои истории, и чем мелодраматичнее, тем лучше! — просто потому, что не может иначе.

— Я кричал что было сил, умолял ее не покидать меня, — заговорил Симон, глотая слезы. — Мне нельзя было паниковать и заводить мотор раньше, чем уберу паруса. Я должен был убедиться, что ни один трос не намотается на винт. Нельзя было нам выходить в открытое море на незнакомой яхте! Нельзя было! Нельзя было! Я должен был спасти ее, но упустил этот шанс! Я виноват, понимаешь? Отправиться в свадебное путешествие и позволить моей любви утонуть!

Да, конечно, именно так и произошло. Никто не может сыграть такое. Никакому Роберту де Ниро это не по силам.

Забыв обо всем, я крепко и нежно прижала Симона к груди.

— Ты не виноват! — заговорила я, загоняя внутрь мои собственные рыдания.

Я запустила пальцы в его темные волосы и погладила по спине. Конечно, ужасно остаться без человека, которого ты любишь больше всего на свете. Но при этом еще считать, что ты сам позволил ей умереть, что ты мог спасти ее и сохранить ваше общее счастье — так ужасно, что я даже не могу себе этого представить.

— Ты же ничего не мог сделать, — мягко сказала я. — Конечно, ты страшно переживаешь, но ведь она погибла в результате несчастного случая. Трагического случая! Ты не должен казнить себя! Ты сам это должен понять!

— Я должен был спасти ее! — повторил он, покачав головой. — Я нес за нее ответственность!

Почему ты нес за нее ответственность, хотелось спросить его? Потому что ты мужчина, а все мужчины считают, что их дело — спасать женщин? Он же сказал, что Джиллиан была опытной яхтсменкой, не говоря уж о том, что просто взрослой самостоятельной женщиной. Она должна была заметить налетающий шквал и предупредить его об этом. Почему же он виноват в ее смерти?

Я вытащила из сумочки пачку салфеток, дала Симону и оставила несколько себе. Несколько минут мы оба плакали. Люди, проходящие мимо, замедляли шаг и вертели шеями, как зеваки на улице. Я услышала, как одна дамочка шепотом сказала своему спутнику: «Наверное, они проигрались в бинго».

От этого замечания мы с Симоном невольно чуть не расхохотались. Печаль и напряжение немного спали.

— Как там поется в рекламном клипе о круизах, — проговорил Симон, — «мы здорово повеселились», да?

Я молча кивнула и погладила его по руке.

— Извини, что не сказал тебе сразу, кто я такой, — спустя некоторое время продолжил он. — Но я был готов это сделать. Вчера вечером.

— Я тебе верю, — сказала я. И не солгала. Почти.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул он. — Может, теперь твоя очередь мне кое-что рассказать?

— Что именно?

— Что ты такое говорила вчера о заговоре между твоим бывшим мужем и мной, о том, что тебя хотят убить?

— Ах, это! — небрежно воскликнула я, сгорая от стыда. — Это, наверное, таблетки виноваты.