– Что молчишь? Прикидываешь, что соврать? Куда ты ходил вчера в обед? Ведь дома на обеде тебя не было… – наугад спросил коронер, но Уилл легко попался на эту уловку следователя:

– Сэр, отец поручил мне пойти на склад, посчитать товар.

– Какой склад?

– Дальний склад, сэр. За городом. Там, вверх по течению реки.

– Какой товар?

– Не знаю, какие-то тюки.

– Сколько тюков?

– Сколько? – Уильям запнулся, но тут же решительно ответил: – Тридцать девять.

– Вот как? И большие тюки?

– Это коммерческая тайна, сэр.

– Ух ты! Сколько тюков – не тайна, а величина тюка – тайна.

– Да сэр, общий объем товара – тайна. Вам это ни к чему. А спрашивая, сколько тюков, вы же проверяли не товар, а меня. А про себя я могу говорить.

– Подумать только – какой оборот! Да ты просто настоящий софист.

– Кто, сэр?

– Выкручиваетесь, сэр!

– Что вы, сэр.

– Ладно, работа – так работа, но я тебя уже предупреждал, будь осторожен с этой работой. Заработаешься – потом костей не соберешь. Я не шучу, бывали в наших краях и такие случаи: не в меру пронырливые работяги были схвачены за нос и повешены за ноги.

Уилл очень испугался, но виду постарался не подавать.

– Так что думай, Уилл. Если что, приходи, чем смогу – помогу.

– А вам, сэр, стало что-то известно об утопленнице?

– Ничего нового, кроме того что она страдала лунатизмом. И живет она в той стороне города, к которой близко расположен склад твоего отца. Так-то.

– Спасибо, сэр.

– Не за что. Я к тому, что она и сама могла свалиться в реку. Как сомнамбула.

– Спасибо, сэр.

– Если все же узнаешь что-то новое по этому делу, приходи. Ругать не буду. Помогать отцу тоже нужно, это понятно. Но вот идут твои одноклассники, какая мелюзга, однако. Прощай, Уилл!

– Всего доброго, сэр.

– Доброго? Пожалуй.

Коронер вышел из класса. А Уилл впал в панику. И до этой беседы он не очень-то представлял, как выбираться из столь быстро соткавшейся вокруг него паутины, но теперь, когда он неожиданно попал под подозрение властей, способность хоть как-то анализировать ситуацию совсем его покинула. Уильям ощутил, что загнан в угол.

29 декабря 2010

Александр в полной мере ощутил, что загнан в угол, только когда на цыпочках подошел к двери в собственную квартиру и, прижавшись к ней ухом, затаил дыхание.

Путь от Ленинградского вокзала до Академической показался ему вечностью, хотя на самом деле занял не более двадцати минут. В двенадцать часов ночи по Москве ездить одно удовольствие, чего не скажешь о любом другом времени суток.

Он вышел из такси на углу соседнего дома и прошел во двор пешком. Напротив его подъезда стояла машина, в которой сидели двое и курили. Александр еще издалека увидел, как в темноте вспыхивает то один огонек сигареты, то другой. Увидев это, в свой подъезд он входить побоялся, даже под маской метросексуала. Что же делать? Александр вспомнил, что, хотя после терактов чердак в его подъезде и стали закрывать на замок, мальчишки замок этот постоянно срывали и продолжали лазить по чердаку. Он это слышал наверняка, так как его квартира была на последнем этаже, и частенько над головой кто-то ходил и даже бегал. Вряд ли это были голуби.

Но как войти в соседний подъезд? Ведь кода домофона он не знал. На счастье Александра, оттуда как раз вышли парень с девушкой и повели на вечернюю прогулку семейство такс. Он быстро пошел им навстречу и успел ногой придержать почти захлопнувшуюся дверь. Вошел в подъезд, вызвал лифт и поднялся на последний этаж. Здесь тоже повезло: замок был сорван. Хоть не пришлось хулиганить в собственном доме. Он повесил сумку на плечо и пролез по чердаку в сторону выхода в собственный подъезд. Толкнул дверцу вниз – открыта, слава богу. Стараясь не шуметь, спустился по лестнице. Подошел к двери своей квартиры. Замер от внезапной мысли: а вдруг у него гости? Здравствуйте, Александр Дмитриевич! Мы уже устали вас ждать и за вами бегать! Проходите, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Александр тихонько постучал в дверь. Тишина. Потом осторожно нажал на кнопку звонка. Никакого ответа. И только после этого он осмелился вставить ключ в замочную скважину.

Февраль 1580

Уильям осмелился бы сейчас пойти за советом только к одному человеку во всем городе, даже в целом мире, хотя его мир как раз одним Стратфордом и ограничивался. Слава богу, что с некоторых пор ему было к кому обратиться за советом. Анна! Анна! Анна!.. Только она теперь может сказать, что ему делать и как быть. Кому еще до него дело? Отец использует его как рабочую силу, как живое орудие, даром что рабства в Англии нет. Дети – они ж фактически рабы родителей. К ним могут относиться лучше или хуже, но рабами они от этого быть не перестают!

Ну ничего, его рабство скоро закончится, мечтал Уилл, вот женится он на Анне – и всё. Будет сам себе господин. Скорей бы! Но сейчас, хоть она ему и не жена, только она у него и осталась в целом мире, и нужно срочно к ней бежать, срочно, пока уроки не начались. Уилл быстро встал и вышел сначала из-за парты, а потом и вовсе из класса, не обращая внимания на любопытные взгляды однокашников. А некоторые из них явно заметили, как из классной комнаты, где в одиночестве оставался Уилл, выходил коронер. Но ничего, заметили и заметили. Никому не расскажут. Гораздо важнее было то, что Шакспер-младший не встретил учителей – не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.

Часа через полтора он в третий раз за последние три дня подошел к дому Анны, а если точнее, к дому ее отца. Уилл подобрался к заветному окошку и – на этот раз ему совсем не повезло – долго-долго ждал, когда же Анна вернется к себе в комнату. А ведь она могла и вовсе сесть в тележку и отправиться в школу за Робертом. Вот глупо бы тогда получилось: он пришел к ней из школы, а она уехала от него в школу! Через полчаса Уилл стал всерьез волноваться и подумывать, не встретить ли ее, как вчера, на дороге. Вдруг она опять поедет на свидание со «своим», как он презрительно называл хозяина кареты. Но Уилл уже и так изрядно замерз здесь, под окном, спрятавшись от ветра. Стоять же на большой, продуваемой всеми ветрами дороге показалось ему уж совсем непривлекательной перспективой.

После долгих мучений Уильяму удалось открыть окно. Дверь в коридор была не заперта, никаких звуков оттуда не раздавалось, и он рискнул выглянуть, а затем и тихонько выйти из комнаты. На первом этаже никого не было, это Уилл моментально определил на слух. Он нашел лестницу на второй этаж, но едва поднялся на несколько ступенек, как услышал звуки, которые его смутили. Где же Анна? Какое-то предчувствие кольнуло его, он поспешил в ее комнату, и точно – она была уже здесь. Очевидно и она попала сюда не через дверь – шаги бы Уилл услышал наверняка!

– Уилл, ты с ума сошел! Как ты забрался в дом, тебя же могли увидеть. У отца нрав крутой, хорошо еще, если только палкой отходит, а то у него и пистолет есть…

– Я через окно влез. Прости, ждал-ждал, замерз… Вот и влез. Ты, значит, тоже окном, при нужде, пользуешься?

– Да, Уилл, неблагодарный, да, я ходила по нужде, но по твоей нужде! Задал ты мне работы со своей нянькой…

– Анна, ты же сама меня в это втянула.

Уилл, то и дело сбиваясь, рассказал Анне всё, что произошло с ним в последние дни.

– Успокойся, Уильям. Я что-нибудь придумаю.

– А мне-то что делать?

– Делай вид, что ты что-то делаешь. Но главное, ничего не делай!

– Ладно. Только, Анна, скажи мне: ты правда выходила по моим делам?

– Уилл, как ты не поймешь, у нас все дела сейчас общие.

– Но я хочу знать тогда, с кем это у меня общие дела. С тобой? Это я понимаю. Вот ты, вот я. А еще кто?

– Скоро ты всё узнаешь. Всё, что должен знать. Вы встретитесь, обещаю. И еще, чтобы ты успокоился: он никогда не будет моим мужем. Он женат. И вообще у нас не такие отношения. Это другое.