— Я не знаю этого, мистер Холмс, но мне необходимо это узнать… Необходимо, ибо это вопрос моей дальнейшей жизни… Я уже сейчас не знаю, как вести себя.

— Хорошо, мисс, расскажите все с самого начала. Начните издалека.

Девушка печально вздохнула.

— Мой отец, мистер Холмс, унаследовал от своего отца приличное состояние. Образование он получил также блестящее. Но вопреки надеждам своего отца, моего деда, он не имел никакой склонности заняться, как принято выражаться, полезным делом. Его влекли путешествия, причем обязательно в неизведанные страны. Он стал известным полярным исследователем. Я рано лишилась матери. Отец же, оставшись вдовцом, еще больше отдался своей страсти изучать неведомые страны. Перед последней его экспедицией я продолжительное время гостила у своей тетки в Шотландии. Там мне пришлось познакомиться с мистером Мак-Гиллом. Он ухаживал за мной очень настоятельно, и я не могу сказать, что была безразлична к этому… Дело закончилось его предложением. Я была согласна, но необходимо было испросить согласие отца. По возвращении своем в Лондон я сказала обо всем отцу и надеялась, что он не будет иметь возражений. Отец, как я и ожидала, зная его характер, сказал, что он ни в коем случае не хочет принуждать меня к отказу от брака с любимым человеком, но все же хотел бы знать, достаточно ли он мужествен. Если я не буду возражать, он, отец, сделает моему жениху предложение: примкнуть к его экспедиции на Шпицберген и по возвращении из нее сыграть нашу свадьбу. Я не нашла возражений и сообщила об этом Мак-Гиллу. К моей радости, он воспринял предложение с энтузиазмом. Он писал, что надеется завоевать расположение моего отца и наш брак от этого будет еще счастливее.

К весне он прибыл в Лондон и был зачислен участником предстоящей арктической экспедиции. На судне Арктического института вся экспедиция отплыла из Ливерпуля к берегам Шпицбергена. Они высадились на побережье у Вейде-фьорда и должны были оттуда на лыжах двигаться в глубь острова до определенного, назначенного Арктическим институтом пункта. Часть участников оставалась на базе, другая же, во главе с моим отцом, направилась по намеченному маршруту. На пути следования экспедиции предварительно были организованы склады с продовольствием и горючим, для того чтобы облегчить обратный путь тем, кто пошел с моим отцом. Мак-Гилл по распоряжению отца должен был сопровождать его, но при организации складов, в которой и он принимал деятельное участие, сломал лыжу и повредил ногу. В результате он был оставлен на базе, его заменили другим участником. Когда прошли все сроки возвращения отца и его спутников, оставшиеся на базе пошли им навстречу и всего в двадцати километрах от последнего склада нашли засыпанную снегом палатку с телами погибших. Отец, а также Гортон, Эспер, Грин — лучшие товарищи отца — замерзли. Хенк был еще жив, но обморожен и без сознания. Его доставили на базу, и сейчас он в ливерпульской больнице. Из дневника отца, который он вел до последнего своего момента, видно, что в пути им все время не хватало керосина. Банки, что они брали на складах, были неполные или даже совсем пустые. Это и явилось причиной гибели отца и его товарищей. Так как вопросы материальной подготовки экспедиции во многом были поручены отцом Мак-Гиллу, сейчас оставшиеся в живых участники экспедиции считают его виновником трагедии и усматривают в этом его преднамеренные действия. Так как он небогат, а после женитьбы на мне и смерти отца он, естественно, должен был стать владельцем значительного состояния. Я пришла к вам за советом. У меня никого близких, кроме Мак-Гилла, если его считать, нет. Он казался мне всегда надежной опорой, но сейчас, после всего этого, я не знаю, как поступить. Все товарищи несчастного отца, ранее называвшие меня своей «полярной феей», будут смотреть на меня как на бессердечную дочь, пренебрегшую памятью отца. Да и сама я не могу связать свою судьбу с человеком, который, быть может, является убийцей отца, расчетливым авантюристом.

Холмс внимательно взглянул на мисс Коутс, закрывшую глаза платком.

— Дать совет сейчас, мисс Коутс, пока мне известно так мало, я, конечно, не могу. Скажите, а где Мак-Гилл сейчас?

— Он тоже в больнице, у него воспаление легких. Когда он увидел приближающийся траурный поезд, то, не одевшись, выскочил ему навстречу. Удержать его было некому, а его нога еще не поправилась. Он ковылял навстречу саням, его прохватило ветром, и он слег в горячке. Как невеста, я сейчас должна была бы навестить его, но… просто боюсь презрения товарищей отца, да и сама в замешательстве, хотя знаю, что посетить его больше некому. В период похоронных церемоний все это было простительно и объяснимо, а сейчас… как я должна вести себя по отношению к нему, я просто не знаю.

— Мне кажется, что вам все же следует посещать его от времени до времени. Ведь если он не виновен, это непростительно, а если вы все же не будете убеждены в его невиновности, то и тогда сострадание к немощному грехом не является. А отвернуться от него вы сможете по его выздоровлении и тем самым оправдаете себя в глазах товарищей вашего отца и перед своей совестью. Пока, мисс Коутс, я ничего не могу сказать вам определенного. У меня сейчас даже нет вопросов к вам. Они, возможно, возникнут через некоторое время, и тогда я попрошу вас сообщить мне некоторые сведения. Я извещу вас об этом.

После ухода клиентки Холмс предложил мне не откладывая в долгий ящик проехать в Арктический институт. Следует ли говорить, что я охотно принял его предложение, хотя абсолютно не представлял себе, как мой друг будет исследовать обстоятельства дела. Не отправится же он к Шпицбергену на место предполагаемого преступления!

Директор института встретил нас изысканно вежливо, но достаточно холодно. Про себя я отметил, что это, видимо, соответствует низким температурам высоких широт, с которыми приходится иметь дело Арктическому институту.

— Видите ли, мистер Холмс, — сказал он, — я, при всем моем уважении к вам, не нахожусь в уверенности, что ваше вмешательство имеет какую-то целесообразность. Никакой тайны или злонамерения не существует. Вопрос слишком ясен для того, чтобы утруждать вас. Вся причина этих прискорбных событий заключена в недобросовестности фирмы резинотехнических изделий, поставившей прокладки для крышек, предназначенных для банок с керосином. По техническим условиям резина должка обладать морозостойкостью. Фирма же не выполнила этих условий. В результате резина, попав в условия шпицбергенского холода, не обеспечила герметичности сосудов с керосином, и последний улетучивался, оставляя банки, которых так ждали участники экспедиции, неполными или же совершенно пустыми. Мы намерены предъявить иск этой фирме. Известие же о том, что за расследование взялся Холмс, вызовет весьма нежелательные для нас слухи и подозрения. Вы знаете наших газетчиков.

Холмс вежливо обратил внимание директора на то, что он действует по желанию дочери покойного.

— Что же касается слухов и газетчиков, то, я полагаю, от вас зависит сообщить или не сообщить о моем интересе к этому делу.

Директор несколько смягчился.

— Хорошо. Память нашего друга Коутса и желание его дочери, конечно, заставляют меня пойти навстречу вашим желаниям. Вы ведь, наверное, не очень осведомлены об условиях полярных экспедиций?

Холмс улыбнулся:

— Только по газетным сообщениям вашего института, а также по роману Жюля Верна «Путешествие капитана Гаттераса». Между прочим, и о центре земли я имею смутное представление, ограниченное сведениями из другого произведения этого же славного романиста.

— Превосходно! Ну, тогда к делу, мистер Холмс. Я сейчас представлю вам возможность ознакомиться с последними записями покойного: его дневником. Отвечу на интересующие вас вопросы. Если желаете, познакомлю вас с капитаном судна экспедиции, который вскоре должен прибыть ко мне.

Он открыл сейф и достал оттуда клеенчатую тетрадь.

— Вот и изучайте пока, я оставлю вас на некоторое время.

Мы с Холмсом сели за стол и погрузились в чтение дневника несчастного полярника.