В памяти всплыли мамины слова о банке.

— Да, рассказывала. Сколько времени ты уже работаешь?

— Примерно три недели. За работой даже не заметил, как они пролетели!

— Значит, тебе нравится?

— Еще как! — На заднем фоне прозвучал гудок. — Представляешь, оказывается, я умею найти правильный подход к клиентам и обладаю прекрасным даром убеждения. Наверное, двухгодичное мотание по Европе не прошло бесследно.

— Ты ведешь клиентов?

— Точно! — Холлис засмеялся. — Сначала устроился кассиром, но уже через неделю меня перевели в отдел по работе с клиентами. Я работаю со счетами, принимаю заявки на депозиты с ответственным хранением, как-то так все устроилось само собой.

Я попыталась представить брата за письменным столом в банке или на другом рабочем месте, но перед глазами упрямо всплывала его ухмыляющаяся физиономия на фоне Тадж-Махала и надпись: «Лучшие денечки».

— Знаешь, Од, — вдруг затараторил он. — У меня осталось несколько минут до начала второй части собрания. Как ваши дела? Как поживают папа с Хайди и маленькая сестричка?

Рассказать или нет про папин переезд в гостиницу? Надо, конечно, ведь Холлис имеет право знать. Но почему сообщать об этом должна я? Словно папа опять воспользовался хитроумным приемчиком и оставил самую грязную работу мне. Ну уж нет! Поэтому я постаралась как можно беззаботнее ответить:

— Все нормально. А как мама?

— Ой, раздражительная, как и всегда, — вздохнул брат. — Я ведь не оправдал ее надежд, став на путь независимости, да еще и приобщился к буржуазии.

— Да уж.

— И еще: она скучает по тебе.

Вот это новость! Похлеще, чем известие о работающем в банке Холлисе! Честно!

— Мама никогда не скучает, — заявила я. — Такая самодостаточная личность!

— Неправда. — На секунду он замолчал, потом продолжил: — Од! Знаю, что этим летом вы что-то не поделили, но тебе надо с ней обязательно поговорить. Мама все еще переживает драму с Финном и…

— С каким Финном?

— Аспирантом. Ну, помнишь, о котором я тебе рассказывал? Он еще в машине спал.

— Да, конечно.

«Ботаник» в очках с темной оправой.

— Тут целая история. В общем, он влюбился в маму, а она не хочет связывать себя обязательствами, и все такое. Обычно ее любовники легко отшивались, а этот — нет, упрямый! До сих пор преследует маму и не дает покоя.

— Ничего себе, как все закручено!

— С мамой иначе быть не может, — ответил брат. — Эй, Од, мне пора бежать на наш брейн-ринг. Но если серьезно — не отталкивай ее.

— Холлис, я не…

— Хотя бы поразмысли над моими словами. Ради меня, хорошо?

Честно говоря, не многим я обязана Холлису, чтобы соглашаться на подобное предложение, но, видимо, сработал дар убеждения, которым так гордится братец. В следующую секунду неожиданно для себя я выпалила:

— Хорошо, подумаю.

— Спасибо! И знаешь, позвони мне позже, хорошо? Хочу узнать подробней, как ваши дела!

Я заверила брата, что обязательно перезвоню, на чем мы и закончили разговор. Холлис вернулся на собрание, а я сдержала данное слово и обдумала возможность позвонить маме, после чего вынесла вердикт — ни за что. Но ведь обещание-то выполнено!

А потом все закрутилось по-старому! Я сторонюсь мачехи, с головой погрузившейся в подготовку пляжной вечеринки. Игнорирую сообщения от родителей. Читаю главу за главой в учебнике, составляя вопросы по теме. Выключаю свет, когда тяжелеют веки, а потом лежу в темноте, думая, что не усну, пока незаметно не сморит сон. Стараюсь сосредоточиться на учебе и работе и, только сидя за рулем велосипеда разрешаю мыслям унестись к самому главному человеку на свете. К Илаю.

С тех пор как мы пронеслись мимо Илая на велосипеде, я видела его мельком несколько раз. Как-то он проходил мимо «Клементины», когда я забирала чеки из кассы, в следующий раз — демонстрировал потенциальному покупателю возможности велосипеда перед магазином. Всякий раз убеждаю себя, что мы не общаемся, потому что заняты делами, — порой даже удается поверить в эту нелепую ложь. Зачем, зачем я сдуру сказала, что время, проведенное с ним, потрачено зря?! Как вспомню лицо Илая, когда он бросил меня на набережной, начинаю ненавидеть себя за глупость. Вот к чему приводят необдуманные решения. Еще чуть-чуть, и Илай стал бы для меня единственным человеком, ради которого можно в огонь и в воду. Но ведь чуть-чуть не считается.

А еще, сидя верхом на велосипеде, я часто размышляю о своем квесте. Если сначала он воспринимался очередной игрой только для того, чтобы убить ночные часы, то теперь открылся его истинный смысл. Ночь за ночью, приключение за приключением Илай делал невозможное, помогал вернуться в прошлое и исправить множество досадных недоразумений, которые отравляют жизнь. Это Илай сделал драгоценный подарок, дал шанс вернуться в детство и наверстать упущенные радости. Как я не поняла этого раньше! И как теперь хочется, чтобы он увидел меня на велосипеде, когда я неуклюже объезжаю площадку с подстраховывающей Мэгги на хвосте. Счастливое примирение вряд ли возможно, но Илай хоть узнал бы, что его уроки не прошли даром и квест продолжается!

Итак, по утрам я упорно учусь ездить на велосипеде, медленно набирая скорость и приобретая уверенность, а вечером сажусь за лэптоп, нахожу видеоролик с очередного соревнования по велотрюкам и любуюсь искусством Илая. Трудно поверить, что он выполняет виртуозные прыжки с трамплина на таком же велосипеде, что и мой.

Сначала внизу кто-то взвизгнул, потом сдавленно хихикнули, а когда завели музыку, я не выдержала, отложила ручку и спустилась вниз.

На часах уже четверть одиннадцатого вечера. Я — как обычно в последние дни — готовлюсь к университетским занятиям. После окончания работы в «Клементине» купила по пути домой сандвич и с удовольствием съела в полном одиночестве на кухне. Однако после десяти минут погружения в «Теорию и практику мировой экономики» появилась и компания, причем очень шумная!

Спущусь до половины лестницы и загляну осторожно на кухню. Сказано — сделано. Ого, да там полно гостей, вернее, гостий! Хайди в шортах и черном топике выкладывала пакеты на кухонный стол, а Изби сосредоточенно следила за мамой из коляски. Блондинка, примерно одного с мачехой возраста, открывала пивные банки, другая гостья — брюнетка — высыпала чипсы в огромное блюдо. За столом сидели Мэгги, Лиа и Эстер, а перед ними росла гора из пакетов.

На кухне стоял шум и гам. Только женщины, собираясь в одном помещении, умеют так галдеть. Это не просто разговоры, перемежаемые радостными или горестными восклицаниями, а самая настоящая мелодия из отдельных слов, ахов и охов. Как часто я слышала эту музыку издалека, мечтая оказаться в эпицентре. Однако мечты мечтами, а в реальности предпочитаю держаться от таких компаний на почтительном расстоянии. Именно поэтому я огорчилась, когда Хайди неожиданно подняла голову и заметила меня на лестнице.

— Оден, — позвала она, перекрикивая громкую музыку в ритме сальсы. — Иди к нам!

Присутствующие повернулись в мою сторону, так что быстрое отступление посчиталось бы неприличным бегством.

— Гм, — засомневалась я, — мне…

— Познакомься, это Изабель. — Хайди указала на блондинку, и та приветливо кивнула. Потом мачеха представила брюнетку: — А это Морган. Мои давнишние подружки в Колби. Девочки, это Оден, дочь Роберта.

— Ой, мы так рады познакомиться с тобой! — воскликнула Морган. — Хайди нам уже о тебе все уши прожужжала!

— Ты получила сообщение? — спросила Хайди, беря на руки Изби. — Хотела предупредить тебя о сегодняшнем собрании, да только твоя голосовая почта, видимо, перегружена сообщениями, так что пробиться не удалось.

— Ого! — приподняла брови Лиа. — Я же говорила: кое-кто у нас пользуется большой популярностью!

— Мне вообще-то надо сделать пару звонков, — воспользовалась я предлогом.

Эстер в это время опрокинула один из пакетов, высыпая на стол стопку маленьких рамок для фотографий.