А вот и полянка. Тут их поджидают ещё три особи. Все – самцы. Это понятно. Самок и молодняк – основу будущего своего вида – неведомой опасности разумные подвергать не станут.

– У человека рыба, – вдруг сообщил блочок котика. Он сейчас направлен камерой в сторону "хозяев" поляны. То есть, это кто-то из них проморгал. – Пусть уберёт ружьё.

Стёпа снял с плеча десятку и положил на траву. Заодно и мешок со спины скинул. Неудачные наскоро сделанные лямки успели натрудить плечи. Так что распустил завязку и вытряхнул уже оттаявшие, но всё ещё холодные тушки перед собой. Распрямляясь, почувствовал, как на что-то натолкнулся пятой точкой.

Обернулся – а это махайрод. В упор приблизился и толкнул лбом человека в зад. Смотрит на него своим холодным ничего не выражающим взглядом. То есть Степан оказался между хищником и добычей. Срочно сделал шаг в сторону. А зверь – два коротких шага вперёд и принялся за трапезу. Но одну из рыбин утащили мегакоты и обработали её вчетвером. Сделано это было без ссоры и каждому досталось вполне прилично. То есть не первый раз продемонстрировано поведение, ожидать которого от неразумных хищников невозможно.

Потом тигра, которому досталась львиная доля, улёгся и вознамерился поспать, но один из местных мегакотиков мотнул головой, мол, пошли. И тигр пошёл. И Степан, прихватив ружьё. Против этого никто не возражал. Махайрод, мегакот и человек направились к постройкам фермы. А старый знакомый котик остался в стае.

Население встретило их с любопытством, но близко никто не подходил. Вольер, построенный по указаниям Степана, местный котик осмотрел придирчиво. Потом изучил систему входной двери и запор. Люди с любопытством наблюдали, как животное учится пользоваться поворотной ручкой замка. Как-то никто нынче на работу не торопится. Саблезуб же просто выбрал место на солнышке – ещё не наступило пекло, он не против понежиться в тёплых лучах восходящего светила.

Пока то да сё, надо хоть немного ознакомить людей с азами простейшего сигнального языка этих животных.

– Запоминайте, – Степан обращается ко всей толпе, глазеющей на свободно лазающих но двору диких зверей. – Один стук означает согласие, подтверждение или одобрение. Два – вопрос, просьбу и ходатайство. Например, если саблезуб ночью у двери чьей-то спальни постучит: "тук-тук" и получит в ответ: "тук", то он войдет. А если отрицание, то это три удара: "тук-тук-тук". Ответите так, и он не станет ночью храпеть у вас на прикроватном коврике.

Четыре удара означают привлечение внимание, пять – "тук-тук, тук-тук-тук" – означают: "беги не задумываясь, спасайся". И, наконец, шесть – это зов. На обед или на выручку – неважно. Услышали "тук-тук-тук, тук-тук-тук" – торопитесь туда, откуда это послышалось.

Очень многое котики дают понять жестами и позами, а саблезубому ничего, кроме покоя не нужно, поэтому, он, скорее всего, ничего никогда не выразит. Если ему кто-то мешает, то он подойдёт и толкнёт лбом.

Маленьких детей к нему не подпускайте, и он даже рычать не станет. Вот, пожалуй, и всё, что надо знать. Сможете ужиться?

Все ответили вразнобой и не слишком уверенно. Но оружие уже на ремнях, соответственно и животные выглядят менее скованно.

– А правда, что молоко мегакошек полезно человеческим детям? – женский голос "из зала".

– Не более чем материнское. Кстати, обратное тоже верно. Моя знакомая подкармливала котёнка. Говорит – не кусается.

Кто-то захихикал, а повелитель и самодержец всея Прерии взял низкие ящики с корзиночными ручками и отправился в сад собирать спелые груши для варенья. Он ведь никуда не торопится. Поживёт, посмотрит, как идут дела, и есть ли вообще какой-то толк от затеи на счёт ведения хозяйства столь смешанным составом.

Кто-то взвизгнул. Степан оглянулся. Мегакот притащил задушенную ласку, а девочка-подросток, испугалась его неожиданного появления. Таких эпизодов будет ещё много. А что тут поделаешь!? Не только обычаи разные, а вообще всё. Как-то притрутся друг к другу люди и звери? Вообще-то у него на следующем гвозде бойня Вязовникова, но торопиться он не станет – надо сначала здесь с ситуацией разобраться и не упустить возможных выгод от налаживаемого симбиоза.

Прилетел Цикута со товарищи. Площадка-то для лёгких самолётов при ферме давно имеется, на неё и сел его свободнонесущий верхнеплан с задним костылём и двумя двигателями, оси которых выставлялись словно прямо из плоскостей – никаких мотогонодол рассмотреть не удалось. Ещё впечатлял диаметр колёс неубирающегося шасси. Они выставлялись из-под брюха фюзеляжа не меньше, чем на полметра и это ведь только половина диаметра. Их сплошные гладкие диски выглядели цельнометаллическими, словно сошедшими с какой-то фотографии из эпохи зари авиации.

Машина оказалась вместительной, на шестерых, считая пилота. Но прибыли, кроме собственно Цикуты только парень с девушкой. Или мальчик с девочкой – как посмотреть. Лет по четырнадцать – подростки.

Привезли они, естественно, робота. Вообще-то это просто тележка на четырёх высоких колёсах, вроде велосипедных, предназначенная для следования за уборщиками кукурузы. Они в неё бросают початки, прямо в широкий раструб, растянутый на проволочных пяльцах. Второй робот этого комплекса точно такой же. Он сменяет первого, пока тот, наполненный под расчётную грузоподъёмность, отвозит урожай на край поля и вываливает в контейнер.

По сравнению со своим аналогом, который прошлым летом убирал подсолнухи вообще без участия человека, регресс этой модели просто поразителен.

– Что, Цикута, кончились процессоры из игрушек? – Степану ужасно интересно, отчего реализовано такое примитивное решение.

– Что кончаются, то это не совсем верно. То есть много их привезли с Земли для детского творчества. Причём четырёх разновидностей. Самосвально-экскаватрно-будьдозерно-крановых, самых простых, на которых мы основную массу сельскохозяйственных роботов мастерячим, ещё несколько ящиков осталось. Самых сложных, с распознаванием образа, ну, которыми небо минировали, тоже изрядно имеется в наличии. А вот ещё два типа нам до закрытия портала доставить не успели. Поэтому на автоматический батискафный флот и на автопилоты удобных вариантов нынче очень мало. Только то, что из игрушек навыламывали.

Ребятишки по уши в липком грушевом соке и на пристающего к ним с расспросами Степана посматривают неодобрительно. Тем не менее, разговора не прерывают.

– Да не получилось у нас облом початка организовать, – девчонке хочется поскорее избавиться от приставшего так не вовремя чудака, вот она и пытается навести тень на плетень. – Сбоила установка, как мы не выкаблучивались, – и взяла следующую грушу.

Цикута смущенно улыбнулся. Робототехник. Ну да ладно, испытания даже этой несложной автоматизации с механизацией наверняка выявят массу недоделок.

– А вы что, так и остались в летнем лагере? Не разъехались по домам, когда война закончилась?

– Кто как. У нас там тоже немного уроки организовали, ну, не так плотно, как в школе, но Яга попросила поскорее развивать направление с роботизацией, особенно сельскохозяйственное. Говорит, что руки и головы людей будут потребны для более сложных задач, чем коровам хвосты крутить и землю пахать. Просила сконцентрироваться на самых трудоёмких уборочных операциях. Вот и думаю, как с томатами управляться.

– Попробуй резиновую перчатку надувать так, чтобы она пальцы от этого сжимала и помидорчик захватывала, – в Степане опять шевельнулся конструкторский червячок.

– Пожалуй. А образ как распознавать? Там же ветки и листья путаются, и трава ещё. У нас всё в открытом грунте растёт вместе с сорняками.

– Так ты камеры выставь на удилищах в три стороны. Вот и будет тебе сразу объёмная модель.