Калашников

Сергей Александрович

Хозяева Прерии

Глава 29

В трёх соснах

Надувной матрас, поставленный в просторной подземной пустоте позади шатра с оборудованием (если смотреть от входа), немного травил, отчего Делла скатилась в Стёпкины объятия, пригрелась и заснула, словно в гнёздышке. Они сегодня весь день, исключая два часовых перерыва на перекусь, просидели в парапланных стропах. Километров шестьсот покрыли за светлое время – чудовищное расстояние для этого вида транспорта.

Разбудили их голоса Ярновых воспитанников. Ссорясь и переругиваясь, эти бандиты спорили о подобии треугольников где-то словно над самым ухом. Бледный свет пробивался сквозь ткань занавеси, за которой, когда заглянули, обнаружили рядок парт, доску и группу подростков с мелом и тряпкой разбирающих пример из потрёпанного учебника, водруженного на учительский стол.

– Ярн не допускает к завтраку, если не ответишь задание, – объяснила Татьянка, знакомая Степану по острову Полигон. – А объяснять отказывается, говорит, что элементарные вещи мы и сами способны понять.

– Так он что, сразу, как вы умоетесь, опрашивает всех? – Степа чувствует себя озадаченным.

– Да. И только потом разрешает начинать готовить кашу. Сегодня – рисовая, – шумно вздыхает Димон, тоже раньше встречавшийся на том же острове. Он, кстати, один из младших.

Пока муж разговаривал с воспитанниками, жена его нырнула в просторный балаган, где установлено оборудование. Вот не представляла она себе, что может так соскучиться по этим бакам, подёрнутым радужной плёнкой плесени. По тонкому пению индукционки, по шелесту воздуха, уходящего от электроэрозионной установки в короб вентсистемы. Мельтешению цифр на терминалах и ровному горению контрольных светодиодов.

Однако пора выбираться наверх. Взяла мужа под руку и... а денёк-то нынче пасмурный. Нижняя кромка облачности, кажется, на расстоянии вытянутой руки. Над каньоном можно в туман угодить. Не стоит торопиться.

Воспоминания о волшебных грушах наполнили сердце Степана невосполнимой грустью, когда он понял, что ферма Краснова осталась слева в полусотне километров. Они сегодня припозднились с вылетом, а потом ещё диспетчерская попросила уменьшить скорость перед входом в седловину Плесецкого перевала. Одним словом, на то, чтобы добраться от жилища Ярна до Ново-Плесецка светлого времени им еле-еле хватало. Тем более что опять же диспетчерская попросила отклониться к югу от кратчайшего маршрута, что в сумме "съело" ещё около получаса.

То, что Делла направилась к домику Саньков, торчавшему в одиночестве южнее промышленного района посреди ровного незастроенного места, Стёпу не удивило. Ему тоже не хотелось сразу "врываться" в городские кварталы, о которых все, кого он пытался расспросить, отзывались неопределённо. А тут как-то спокойнее, что ли.

Дом оказался пуст, но не заброшен. Кое-какие следы говорили о том, что люди здесь бывают, но отстегнувшаяся с краю занавеска на окне, некоторое количество невымытой посуды в раковине и заметный слой пыли в местах не слишком часто посещаемых указывали на то, что хозяйка давненько не обращает внимания на атрибутику уюта. В холодильнике и кухонных шкафчиках тоже изобилия не наблюдалось – мороженая рыба, несколько пакетов круп. Ни молочного ни мясного Делла в съестных припасах не обнаружила, о чём и сообщила, заставив Стёпу очередной раз ощутить свою ущербность рядом с этой непостижимой юной женщиной. Он бы даже и не подумал о таких мелочах. А ведь они в разведке!

Нет, экскурсия по миру аборигенов определённо его несколько перегрузила – впечатления последних дней всё ещё не улеглись в голове. Пора переключаться на новую задачу, а не удивляться увиденному.

Когда каша сварилась, а рыба пожарилась, к крыльцу подкатили Саньки на самых простеньких скутерах, какие обычно покупают детишкам, чтобы могли гонять со сверстниками по своим делам, или пожилые люди ещё пользуются ими на городских улицах. Примитивные, как табуретки тихоходные и дешёвые, они обычно вызывали презрительное отношение к своим владельцам среди учеников их школы.

Шурочка обрадовалась, что всё уже состряпано и тут уж – не зевай. Усевшись кружком, молодёжь в два счёта отдала должное мастерству повара. Мыть посуду поручили тоже Степану, что он воспринял поистине с ангельским смирением.

– Где ты сейчас работаешь, Саня! – Делла зашла издалека, потому что знакомство у неё с этим ребятами самое краткое. Они тут всего-то разок переночевали ещё в самом начале лета.

– Ты знаешь, я этого и сам не понимаю. Что-то вроде торговли, только... нет, не знаю, как сказать. Давай, я лучше подряд расскажу, а то вы ничего не поймёте, – Шурочка, тем временем, достала пару бутылок вина, показала их Делле и, обменявшись с ней взглядами, подсунула одну мужу вместе со штопором.

– Так вот, – Санька посмотрел на просвет рубиновую жидкость в пузатом бокале, – когда вы смылись в ваше увеселительное турне, то вскоре местные законодатели ввели налог с продаж на продукты питания. Цены сразу подскочили и все потребовали увеличить им заработную плату. Кто-то немного бастовал, кто-то начал просто придерживать товары, журналисты шумели, но как-то ничего особенного некоторое время не происходило. Уж не знаю, как там что вышло, а только продукты с прилавков начали пропадать, когда рыбаки попытались торговать рыбой прямо с лодок у набережной, полиция их прогнала, рынки позакрывали, хотя и было-то их всего пара крошечных блошиных.

Говаривали, что открылся какой-то новый, Черный, но где он расположен, выяснить мне не удалось. Представитель Президента высказался в смысле необходимости наведения порядка и произвёл срочный набор в подразделения поддержания правопорядка, которые шерстили каждую лодку, приходящую в порт, каждый борт, садящийся на аэродроме или грузовик, прибывающий по суше. Съестное изымали и свозили на склады, сохранившиеся от военных, и ещё у каких-то фирм конфисковали помещения.

Что удивительно, цены от этого не падали, а с прилавков начали пропадать даже крупы и макаронные изделия. Лихие ребята устраивали натуральные налёты на провиантские склады – до перестрелок доходило. Кто и зачем такое безобразие учинил – ума не приложу, а только случаи, когда у женщин прямо на улице отбирали сумку с продуктами стали происходить всё чаще и чаще. И главное, что бы ни делала местная власть, или органы центральной – положение только усугублялось.

Я старался работать в порту на разгрузке. Сам видел десятки тонн жратвы, что привозили каботажные суда или сейнеры с промысла. Мы это затаскивали в склады и рефрижераторы. А потом оно нигде не появлялось. На улицах стало беспокойно, бывало, даже постреливали, поговаривали о введении комендантского часа, а потом я вдруг заметил, что работники с судоремонтного вроде как в числе уменьшаться стали. Ещё хотел подработать на погрузке оборудования, что из старых цехов начали куда-то вывозить, но меня не взяли – сказали – нет у тебя, парень нужной квалификации. И на очередь на отъезд записаться тоже не удалось – они и своих-то не успевали увозить.

В общем, чем дальше, тем дела шли хуже. Куча предприятий просто остановилась, и даже заработать на кусок хлеба стало негде. Вот тогда-то я и отправился на рыбалку, чтобы хоть ушицу сварить. Сделал удочку, как смог, и отправился вдоль столбов по тропе, что в сторону рыбацкого посёлка идёт.

Тут оказалось недалеко, за час дотопал. Стоит на песчаной косе десяток домиков и никого нет. Кричу: "Люди, есть тут кто?", а откуда-то выходит бабуля и отвечает: "Я тут есть, а остальные в море. Чего тебе, касатик?"

"Спросить, – говорю, – хочу, где тут рыбка хорошо ловится?"

А бабка и отвечает: "А вот на леднике бери, а то с твоей снастью ничего ты тут не поймаешь". И на дверь показывает.