удерживало меня от излишней откровенности. Я боялся своими словами причинить Сидорову вред. Он находился в таком

   состоянии, что мне следовало его поберечь. Вряд ли еще кто-нибудь ему поможет. Я хорошо помнил слова суровой женщины

   Анны: «Девять из десяти, что твой друг - уже покойник». Получалось, что я обеспечил Сидорову этот счастливый шанс, один

   из десяти. Теперь нужно было сохранить завоеванное.

    - Меня тоже многое интересует, - сказал Гарик. - Это не официальный разговор, так что не стесняйся... Можешь взять еще

   кофе для бодрости. Только сам сходи в буфет, теперь твоя очередь.

    Я молча кивнул и встал из-за стола. Пробираясь к стойке, я сортировал информацию на две категории: что Гарику можно

   рассказать и о чем пока лучше умолчать. Вторая категория явно уступала первой в объеме.

    - Два кофе, - сказал я буфетчице с табличкой «Роза» на пышной груди.

    - Минутку, - низким голосом ответила она и уплыла куда-то в недра своих буфетных владений. Я присел на высокий

   табурет и помахал Гарику рукой. Тот улыбнулся.

    Потом я обвел взглядом заполненный людьми зал «Кометы». Было бы как нельзя кстати обнаружить здесь знакомую

   девушку. А лучше - двух. Подвести их к Гарику, усадить за столик и свернуть наш разговор. Как бы вынужденно.

    Это было бы не очень честно по отношению к Гарику: он свою часть сделки выполнил, а я - нет. Но по-другому не

   выходило. Не получалось у меня красиво и честно выкручиваться из таких ситуаций. А у кого получалось?

    Буфетчица за моей спиной с кем-то трепалась по телефону. Мой взгляд скользил по лицам - улыбающимся и

   озабоченным, полным и худым, загорелым и бледным, веселым и грустным... Внезапно я действительно наткнулся на

   знакомое лицо. Но это был не тот знакомец, которого приглашают посидеть за столик в ресторане.

    Хуже всего, что Автандил тоже меня увидел. И узнал. Это я сразу же прочитал в его глазах, где вспыхнули два хищных

   огонька. Макс тогда говорил: "Гиви Хромой скажет: «Что ж, генацвале, давайте отыщем юношу, который впарил мне эту

   машину. И хорошенько его...»

    Автандил тыльной стороной ладони вытер рот и пошел в мою сторону. У Макса был отвратительный талант

   предсказывать несчастья. Мои несчастья. У него получалось удивительно точно.

    - Ваш кофе, - буркнула буфетчица, но мне уже было не до кофе. Я соскользнул с табурета и посмотрел на Гарика, однако

   тот уставился совсем не туда, куда бы мне хотелось.

    Между тем Автандил пер на меня как ледокол, взламывающий замерзшую реку. Только здесь роль льда играли люди и

   столики, за которыми они сидели. Все разлеталось в стороны с треском и визгом, когда проходил Автандил.

    Я стал медленно отодвигаться. К выходу из ресторана мне было уже не пробраться. Легче верблюду пройти сквозь

   игольное ушко. Я попятился к кухне.

    Автандил мимоходом толкнул бедром очередной столик, и на этот раз визг возмущенной женщины прозвучал особенно

   громко. Гарик повернулся на крик, оценил габариты передвигающейся фигуры и особенно выражение Автандилова лица,

   потом посмотрел на мои торопливые маневры. И вскочил из-за стола.

    Автандил легко оттолкнул встречного мужчину, и тот отлетел метров на пять в сторону. А я отбросил ложный стыд и

   кинулся в коридор, соединяющий обеденный зал с кухней. Сзади сразу же стало очень шумно: зазвенела посуда, истошно

   завопила женщина, загрохотал переворачиваемый стол, потом раздался голос, очень похожий на Гариков... Опять грохот,

   опять жалобный звон бьющейся посуды и топот шагов за моей спиной.

    На ходу я обернулся. Худшие опасения подтвердились. Автандил бежал за мной, и это напоминало катящуюся под уклон

   огромную каменную глыбу, с каждой секундой набирающую скорость. Мне предстояло быть раздавленным этой страшной

   штукой. Если я позволю себя догнать.

    Становиться ковриком под ногами Автандила мне вовсе не хотелось. И я повел себя невежливо. Не по-джентльменски. До

   сих пор не могу себе простить. Хамство чистой воды.

    Я обхватил за воображаемую талию официантку, вышедшую из кухни, и изо всех сил швырнул ее назад, в Автандила.

    Наше соприкосновение с этой достойной женщиной было кратковременным, но мне показалось, что весу в ней было

   килограммов на восемьдесят. А на табличке значилось «Катя».

    Катя врезалась в Автандила как пущенный из пращи камень. Оба рухнули, ошеломленные неожиданным контактом. Я не

   стал интересоваться впечатлениями Автандила и побежал дальше.

    Справа от меня остались щекочущие обоняние кухонные запахи, слева - запертые двери административных кабинетов.

   Прямо по курсу возникла дверь наружу. Я дернул в сторону задвижку и выскочил в темный прохладный воздух осеннего

   вечера.

    Дворик имел квадратную форму, и одной из сторон были металлические ворота. И они оказались закрыты. Две створки

   были скручены толстой цепью. Здоровенный навесной замок завершал конструкцию.

    Я присел на корточки и понял, что проскользнуть под воротами могла бы только моя тень. В этот момент дверь

   распахнулась.

    Это мог быть только один человек, и я среагировал соответственно: упал на асфальт и перекатился под стоящий у ворот

   грузовичок «Газель». Оставалось надеяться, что во дворе слишком темно, а Автандил слишком взбешен, чтобы уловить мои

   перемещения.

    Я лежал на мокром холодном асфальте и вслушивался в медленные шаги, отчетливо раздававшиеся в нескольких метрах

   от меня. Чуть зазвенела цепь - Автандил попробовал открыть ворота и убедился, что этим путем я не мог от него сбежать.

   Черт.

    Можно было подождать, пока Автандил отойдет в дальний от меня угол двора, а потом выскочить из-под «Газели» и

   рвануть обратно в «Комету». Сложность заключалась в том, что квадрат двора имел в диагонали не больше пятнадцати

   метров, и Автандил был слишком близко. К тому же, чтобы следить за перемещениями Автандила, нужно было крутиться

   под машиной, а это было чревато излишним шумом. Что в данной ситуации приравнивалось к самоубийству.

    А потом вдруг что-то случилось. Словно хлопнуло на ветру белье, вывешенное на просушку. И чуть скрипнула дверь.

    Я все лежал под машиной, прислушиваясь, но не слыша шагов Автандила. Неужели он ушел? Это было бы слишком

   щедрым подарком с его стороны. «Пойду-ка я лучше домой», - сказал серый волк поросятам. А сам нарядился в овечью

   шкуру и снова пришел к домику. А сам на цыпочках прокрался к «Газели» и стоит, затаив дыхание. Выжидая, когда глупый

   Костик высунет голову.

    Я подождал еще пару минут. Потом досчитал до трех и резко выкатился из-под машины на середину двора, вскочил на

   ноги и поднял к лицу сжатые кулаки. Так я простоял секунд тридцать. Пока не убедился, что мое появление никого не

   впечатлило. Особенно Автандила.

    Ему было не до погонь. Он сидел, прислонившись спиной к стене ресторана, безвольно уронив длинные сильные руки. На

   нем не было крови, но тем не менее пульса у него тоже не было. Если это и был сердечный приступ, то он случился с моим

   преследователем как нельзя вовремя.

    Однако интуиция подсказывала мне, что это вовсе не сердечный приступ. Вдаваться в подробности я не стал. Оплакивать

   Автандила не было желания. Мы не были близко знакомы. А если бы и были, - думаю, такого желания тем более не

   возникло бы.

    Я влез сначала на капот «Газели», потом на кабину, толкнулся ногами и упал грудью на вершину стены, отгораживающей

   внутренний дворик ресторана от окружающего мира. Это было больно, но когда спешишь исчезнуть из какого-то места,

   способы выбирать не приходится.