Она медленно кивнула.

— «Я не хочу кончить, как Тесса» — вот что он сказал.

— Должно быть, это та самая Тесса, — сказал Калеб. — Сколько может быть Тесс в «Авалоне»?

На экране появилась фотография молодой хорошенькой женщины.

«Представитель „Авалона“ рассказывает, что мисс Монтгомери покинула коммуну несколько месяцев назад. Полиция считает, что она была убита неизвестным вскоре после ее ухода из коммуны. Очевидно, ее стукнули по голове и задушили…»

— Ты и впрямь думаешь, что эти сволочи убили моего брата?

— Да, Калеб, я так думаю.

Ни один мускул не дрогнул на лице Калеба, ничто не выдало его чувств, но Элизабет поняла, что он принял какое-то решение.

— Сначала я думал, что это самоубийство. Господи, если бы я прислушался к самому себе!

— Это не может быть простым совпадением: Дэвид говорил мне, что он не хочет кончить, как Тесса, и в то же время она «покидает» коммуну.

— И становится жертвой «случайного» убийцы. Могу поклясться, что она была убита еще в «Авалоне» и что Дэвид не кончал жизнь самоубийством.

— Может быть… Может быть, если бы я пошла в полицию и рассказала бы им о том, что он говорил мне…

— Можешь не продолжать. Похоже на то, что у копов уже есть свой собственный маленький сценарий. Должно быть, Лу состряпал какое-нибудь «доказательство», будто эта Тесса ушла из коммуны задолго до того, как умерла. А политики, которым он приплачивает, помогут сгладить все шероховатости.

Калеб не отводил глаз от экрана, на котором улыбающееся лицо Тессы Монтгомери, казалось, взывало к справедливости.

— Теперь ты понимаешь, почему я должна туда вернуться? — тихо спросила Элизабет.

Репортаж о Тессе Монтгомери закончился, Калеб выключил телевизор, но остался стоять, глядя на пустой экран. Наконец он произнес:

— Нет. Ты останешься здесь. Туда пойду я.

— Что?

— Это слишком опасно. Меня специально обучали для подобных операций. Я могу проникнуть да, выяснить, что там происходит, и выбраться оттуда. Затем, когда у нас будут доказательства, мы сможем пойти в полицию.

— Калеб, это не пройдет. Что бы там ни происходило, все слишком глубоко запрятано. Я жила там три недели, но не могу сказать ничего конкретного.

— В «Авалоне» есть запертые комнаты?

— Конечно. Их там много.

— Вот и прекрасно. Я могу проникнуть внутрь, несмотря на все замки, охрану и сигнализацию. Ты будешь только мешать.

— То, что ты предлагаешь, не имеет смысла, — заспорила Элизабет. — Будет лучше, если я вернусь в «Авалон» и расскажу, что меня похитили. Черт побери, я уверена, что они это уже вычислили. Я скажу им, что убежала от тебя.

Калеб отрицательно помотал головой.

— Элизабет…

— Я признаю: раньше я была не слишком удачливой разведчицей, я не знала, что искать, какие вопросы задавать. А ты знаешь. Ты можешь меня научить. А потом, когда у меня будут доказательства…

— Тпру-у! Не торопись. Как ты собираешься добыть доказательства, если все они находятся за закрытыми дверьми?

Элизабет не ответила.

— Вот об этом я и говорю.

Их взгляды встретились, суровая истина предстала перед ними: они нужны друг другу, чтобы выполнить задуманное. В одиночку никому из них это не удастся.

— Хорошо, — сказал Калеб, — если мы собираемся делать это, не будем терять время.

— Тогда завтра.

— Почему? Не будет полной луны?

Элизабет подняла бровь и усмехнулась.

— Ну, положим, так. Но есть причина и поважнее. Ты не забыл, какой завтра день?

— Канун Дня всех святых!

— Они будут праздновать его в языческом стиле. Редкий случай отдохнуть от тяжелой работы. Будут маски, танцы, даже костер. А пока все веселятся…

— …они потеряют бдительность! — И Калеб порывисто обнял Элизабет.

Элизабет прижалась к нему, испытывая чувство комфорта от его тепла и силы. Разве она может потерпеть неудачу, имея такого союзника?

После того случая в домике на дереве они впервые обнимали друг друга.

— Тебе лучше не ходить туда, Элизабет. Мне бы хотелось обойтись без тебя.

— Я пойду туда, Калеб, с тобой или без тебя. Я должна закончить это дело. Пожалуйста, пойми меня.

— Я понимаю. Только я… — Он вздохнул и нежно поцеловал ее в губы. А потом внезапно весь подобрался и рявкнул: — Я скажу тебе, что говорить и что искать. Ты должна буквально следовать моим инструкциям.

Она улыбнулась.

— Слушаюсь, сэр!

Глава восьмая

Когда Калеб начал завязывать голубой платок вокруг ее шеи, от его прикосновений у Элизабет по телу побежали мурашки. Он заткнул платок за ворот слишком широкого морского бушлата, который ей дал, и завязал платок узлом.

Калеб и Элизабет расположились в темном гараже на краю территории, принадлежащей «Авалону». Была вторая половина дня. Они только что свернули с дороги и успели проскочить через лес. Калеб быстро управился с висячим замком на двери гаража. Они находились приблизительно в четверти мили от административного корпуса, где жил и работал Лу.

— Ты дрожишь, — сказал Калеб, стараясь заглянуть в глаза Элизабет.

— Мне холодно. — Она пожала плечами. Калеб заправил концы платка за ворот фланелевой рубашки и застегнул бушлат.

— Элизабет, я выполнял слишком много опасных заданий и понимаю, когда человеку страшно, а когда холодно. Ты имеешь право бояться. Еще не поздно вернуться.

Она начала было говорить, но он прижал палец к ее губам.

— Я буду все время думать о тебе.

Элизабет глубоко вздохнула.

— Все в порядке.

В десятый раз Калеб пригладил карман бушлата, куда она засунула пистолет.

— Он все еще на месте, — сказала она и улыбнулась дрожащими губами.

Калеб взял Элизабет за подбородок и застав посмотреть ему в глаза.

— Запомни: ты не будешь предпринимать ничего рискованного. Только присматривайся, как я тебя учил. Если заметишь что-нибудь важное, уход и позволь мне действовать самому. Ты поняла?

Элизабет кивнула.

— Я говорю тебе не пустые слова. Жди меня. Так, когда ты должна меня встретить?

— В десять часов.

— Где?

— Прямо здесь.

Калеб взял ее за руку и в который раз проверил часы, чтобы удостовериться, что они идут синхронно с его часами. Он тоже нервничал. Но она знала, что он боится за нее, а не за себя.

Справившись с дрожью, Элизабет огляделась. Замызганная механическая сенокосилка стояла в гараже рядом с кучей грязных пластмассовых стульев, подвесным мотором для лодки, садовым и спортивным инвентарем. В углу валялась груда спутанных теннисных и волейбольных сеток. На дощатых стенах висели грабли, совки и другие инструменты. На стропилах были подвешены перевернутые вверх дном лодки, надувные шлюпки и несколько весел. Заляпанный грязью цементный пол был усыпан сухими листьями, которые занесло сюда ветром.

Калеб опустился на колени и открыл рюкзак.

— Ну что ж, проверим мои игрушки.

Он вынул из рюкзака черный бинокль с резиновыми наглазниками и длинным телескопом. Бинокль он отложил в сторону.

— Ты думаешь, это подойдет к моему снаряжению? — спросила Элизабет.

— Эти очки для меня, в них можно видеть ночью. Я собираюсь познакомиться с обстановкой поближе. Но даже в них мне будет трудно разглядеть тебя в темноте и на расстоянии. Поэтому ты наденешь вот это.

Калеб протянул руку, на его ладони лежала маленькая черная коробочка. Элизабет взяла ее и перевернула, чтобы рассмотреть. Коробочка была два дюйма длиной и менее дюйма высотой. На ней была кнопка и маленький красный глазок.

— Это «светлячок». Маленький инфракрасный маяк. Очень простой. — Калеб взял коробочку и быстро выдвинул девятивольтовую батарейку. — Он действует как дистанционный телевизионный пульт. Посылает инфракрасные сигналы, не видимые простым глазом.

Элизабет была заинтригована.

— Но этими присосками… — начала она, показав на очки.

— С их помощью я буду постоянно видеть свет маячка и буду знать, где ты находишься. Если с тобой что-то случится, и я тебе буду нужен, передвинь кнопку, вот так. Тогда сигнал станет мигающим, и я сразу же приду на помощь.