Она глубоко вздохнула и медленно освобождала, потом кивнула.

—  Ладно. Хорошо. Я дам уйти. Если ни один из Вас не волнуется, я не

понимаю, почему я беспокоюсь.

Я улыбнулась ей.

—  Ты— мой друг, и нормально, когда друзья беспокоятся друг о друге.

Она слегка смутилась, но потом усмехнулась:

—  Ладно. Езжайте наслаждаться тем, что осталось от твоей субботы.

Дойл протянул мне руку, и я позволила ему помочь мне встать, хотя мне

помощь была не нужна. Они оба были спокойнее, чем Люси, но они были

со мной во время происшествия. Они знали, что со мной ничего не

случилось, но были более осторожными, чем обычно. Это было и

трогательно и немного раздражало. Я волновалась, ведь чем дальше будет

развиваться беременность, тем менее трогательным и более

раздражающим будет мое отношение к их поведению, но оставлю это

беспокойство на будущее. Мы могли свободно добраться до пляжа, и было

еще светло, чтобы отдохнуть там. Все это было хорошо.

Фельдшер спросил:

—  Значит, я могу отпустить принцессу?

—  Да, — сказала Люси, — можете помочь тем, кто пострадал больше и кому

нужна госпитализация.

Он улыбнулся, явно с облегчением, и поспешно ушел, чтобы найти тех,

кто действительно нуждался в госпитализации.

—  Я дам тебе полицейских, чтобы сопроводить вас до машины. — Она

кивнула на репортеров, которых продолжали сдерживать за лентой и

ограждениями. Странно, но раненные репортеры, теперь сами стали

новостями. Я задалась вопросом, а нравится ли им находиться с этой

стороны камеры.

—  Некоторые из них могут пойти за нами к пляжу, — сказал Холод.

—  Я могу попытаться оторваться от них.

—  Нет, я не хочу видеть, как ты будешь это делать. — Дойл сказал это очень

быстро, и даже Люси уловила его неловкость.

—  Такой высокий, мрачный и убийственный, и ему неудобно ездить в

современных автомобилях. — Она адресовала комментарий мне.

Я улыбнулась и покачала головой.

—  Я предпочитаю лимузин; по крайней мере тогда я не могу видеть дорогу

так ясно.

Люси улыбнулась и покачала головой.

—  Знаешь, я чувствую себя лучше, зная, что ты чего- то боишься, Дойл.

Он нахмурился, глядя на нее, и уже собрался ответить, но у Люси

зазвонил телефон. Она посмотрела номер звонящего, и поняла, что

должна ответить. Она подняла палец, чтобы мы подождали.

—  Скажи, что это шутка, — сказала она. Ее тон был отнюдь не веселым.

—  Как, — спросила она, выслушала ответ и сказала, — Извини, это уже не

исправишь. — Она отключила телефон и тихо чертыхнулась себе под нос

—  Что случилось? — Спросила я.

—  Пока мы здесь разбирались, наш свидетель сбежал. Мы не можем найти ее.

—  Когда у нее это получилось…?

—  Он не знает. Видимо, когда нас стало меньше, окружение Гильды

осмелело, и пока они отвлекали его, свидетель ушел. — Я заметила, что она

не произносит имя Сладкой Горечи. Это была необходимая

предосторожность, если убийства волшебные, ведь ты никогда

не знаешь, кто или что может подслушивать.

—  Люси, я сожалею. Если бы ты не приехала сюда, чтобы помочь нам, то это

не случилось бы.

Она кинула свирепый взгляд на папарацци, которые не пострадали, но

который полиция задержала для допроса.

—  Ты не нуждалась бы в помощи, если бы эти ублюдки не напали бы на тебя

толпой.

—  Я не уверена, что ты можешь их в чем- нибудь обвинить, — сказала я.

—  Мы что- нибудь найдем, — сказала она, и ее голос был полон гнева.

Возможно, гнев был больше из- за побега Сладкой Горечи и необходимости

теперь доложить боссам, что когда это случилось, она спасала принцессу

волшебной страны от больших, злых репортеров, но невредимые

репортеры были хорошей целью для гнева.

—  Езжайте наслаждаться уик эндом. Я позабочусь обо всем этом и выделю

тебе эскорт к автомобилю. И отправлю за тобой несколько машин, чтобы

убедиться, что за тобой никто не последует от Фэеля, но если они будут

поджидать тебя дальше… — она пожала плечами, — боюсь, это все, что могу

сделать для тебя.

Я взяла ее руку и сжала ее.

—  Спасибо за все, и мне жаль, что у тебя будут неприятности из- за свидетеля.

Она улыбнулась, но до глаз улыбка не дошла.

—  Я разберусь с этим. Езжайте на ваш пикник или что вы там планировали.

—  Она отвернулась, хмурясь. Потом придвинулась ближе к нам и

прошептала, — Как мы найдем кого- то ростом всего четыре дюйма в городе

размером с Лос- Анджелес?

Это был хороший вопрос, но у меня был неплохой ответ.

—  Она— одна из самых маленьких из нас, а значит, она очень чувствительна

к металлу и технике. Так что ищи ее в парках, на пустырях, на улицах с

деревьями, как сегодняшнее место убийства. Ей нужны растения, чтобы

здесь выжить.

—  Какой цветок был ее видом? — Спросил Холод.

—  Я не знаю, — сказала Люси.

—  Хорошая идея, Холод, — сказала я. — Узнай, Люси, потому что она будет

рядом со своим растением. Некоторые из них привязаны к небольшому

клочку земли настолько, что если их растение погибает, они умирают с

ним.

—  Ничего себе, так и становятся защитниками природы, — сказала Люси.

Я кивнула.

—  Кто может знать какой цветок она любит?

—  Роберт мог бы знать, — сказала я.

—  Гилда должна знать, — сказал Дойл.

Люси, нахмурившись, глядела на него.

—  Она уже вызвала своего адвоката. Она не собирается говорить с нами.

—  Она будет говорить, если ты скажешь ей, что отказ сотрудничать с

полицией подвергает ее людей опасности, — сказал Дойл.

—  Не думаю, что она так уж заботится об этом, — сказала Люси.

Он улыбнулся.

—  Скажи ей, что Мередит заботится больше, чем она. Намекни, что Мередит

лучший и более добрый правитель, и уверен, что, по крайней мере,

растение Гилда тебе назовет.

Она кивнула ему с одобрением.